Страница 6 из 61
— Ну почему же не светит? При других условиях очень даже получилось бы, — свесившись с этими словами с крыши, ухватившись руками за край, я аккуратно спрыгнул и посмотрел на ошарашенных служанок. — Просто мне скоро уехать придётся, надолго, не до отношений будет. И извини меня, Грета, за то, что отшил тебя, дело не в тебе было, а в моих проблемах.
— Молодой хозяин, простите нас, пожалуйста, мы не должны были вас обсуждать! Не выдавайте хозяйке, она с нас за такое шкуру спустит! — Грета от осознания того, что объект её сплетен всё слышал, аж на колени встала, сложив ладони на груди, как будто к ней не я с крыши беседки спрыгнул, а спустился сам святой Конрад. Беата, беря пример со своей более опытной подруги, скопировала её позу, умоляюще глядя на меня своими огромными чёрными глазищами. Её волосы, собранные в хвостики по бокам, в сочетании со взглядом и позой выглядели так мило, что мне в голову опять полезли последствия длительного воздержания в виде фантазий с участием меня и обеих девушек одновременно. Воображение, подстёгнутое частенько бывавшими в видениях пошлыми сценами, творило чудеса. Тот факт, что я легко могу воплотить в реальность любую из этих фантазий, стоит только приложить немного усилий и красноречия, ещё больше усиливал эффект. Грета, без труда угадав направление моих мыслей по моим взглядам и выражению лица, видимо, решив не упускать момент, сделала вид, что устала стоять и присела на корточки, разведя колени ещё сильнее, при этом её юбочка, не доходящая до колен, задралась самым бесстыдным образом. Вдобавок, служанка, якобы ненароком, начала что-то поправлять в области довольно значительной, хотя и поменьше, чем у своей стоящей рядом коллеги, груди, отчего та почему-то начала ещё сильнее вылезать из декольте. Ещё раз попросила прощения, теперь гораздо более томным и соблазнительным голосом. Слишком поздно, я уже успокоился, хватило мыслей о том, что если я их сейчас оприходую, то не проживу и недели, причём последние два дня меня будут пытать. Такой вариант развития событий я тоже видел.
— Конечно, я вас прощаю! — произнёс я, отворачиваясь и поправляя в штанах вставшее достоинство, — считайте, меня здесь не было. — Я направился в свою комнату, до ужина ещё было много времени, а у меня ещё листовка не дорисована, а она должна у меня быть уже завтра вечером, ко времени моего отъезда. Хотя кого я обманываю, нужно срочно передёрнуть, иначе я свихнусь от возбуждения.
Этой ночью мне привиделось очень странное и доселе невиданное мной видение. Какое-то непонятное пространство, заполненное туманом, и огромная стена, состоящая из одинаковых блоков, прилегающих друг к другу, наподобие пчелиных сот, только серого цвета, несколько ячеек имели тускло-красный цвет. Стена тянулась в обе стороны так же, как вверх и вниз, теряясь в тумане. Я парил возле неё, не меняя положения, словно плавал в толще воды. Странное и удивительное место, интересно, где оно находится? Где-то в глубинах океана? Но как я здесь дышу и вижу? Да и не может вода быть похожей на туман. До сих пор видения показывали лишь то, что может произойти со мной, а не с другими людьми, но ничего подобного в них не наблюдалось даже близко. Я протянул руки к стене и обомлел: мои руки были разными, и в принципе на руки слабо походили. Правая конечность была покрыта серебристыми мелкими чешуйками и заканчивалась не кистью с пальцами, а каким-то пучком тонких щупалец, которые, шевелясь, поочерёдно выстраивали различные сложные переплетения. Левая конечность, также покрытая чешуёй, на конце была похожа на раскрытый цветок с тёмным кристаллом посередине. Через пару мгновений ближайшая ячейка стены поменяла цвет с серого на тёмно-красный.
Конечности потянулись назад, и только в этот момент я догадался, что это не мои руки, а сам не имею рук вовсе, после чего обернулся. И посмотрел.
Нечто, похожее на клубок, размером с самую большую комнату нашего особняка, созданный переплетением полупрозрачных щупалец, свитых между собой в искажённой глубине настолько сложным способом, что при одном только взгляде на это, начинала кружиться голова, если у меня вообще тут была голова, рук-то нет. Из этого клубка торчали в разные стороны, растущие из глубины длинные отростки-щупальца, закованные в чешуйки, их я и принял за свои руки. Каждое из них заканчивалось по-разному, были клешни, как у морских раков, которые мне доводилось видеть на нашем столе по праздникам, были копыта, хотя зачем этому существу копыта, было совершенно непонятно. Были и такие, которые я ни с чем знакомым не мог сравнить, были похожие на руки и лапы. В целом очень отталкивающее, даже пугающее зрелище. Существо отлетело дальше и протянуло уже виденные мной закованные в чешую конечности к очередной серой ячейке.
Я попробовал двигаться, представив, что приближаюсь к стене, и действительно начал перемещаться. Существо при этом резко содрогнулось и наставило на меня щупальца, похожие на цветки с кристаллами. Через мгновение, я едва успел испугаться, ко мне с невероятной скоростью устремилась конечность, заканчивающаяся копытом, и ударила меня в грудь.
Резко проснувшись, я подскочил, сдёргивая пропитанное потом тонкое одеяло, пытаясь отдышаться и успокоить бешено бьющееся сердце. Что за хторово отродье мне приснилось?! Я потёр место удара, которое почему-то побаливало, но не снаружи, а глубоко внутри. Что бы это ни было, такого со мной ещё не происходило, при всей моей огромной коллекции смертей в видениях, гибель от удара щупальцем с копытом, нанесённого самой невероятной из всех виденных мной тварей, прочно заняла первое место в конкурсе на самую глупую смерть.
— Может, хватит всего этого дерьма? Почему нельзя что-нибудь приятное показать? Я, Хтор возьми, заслужил немного приятных снов! — Хрипло и громко произнеся непонятно кому эту фразу, я сдвинулся на сухую часть простыни, перевернул и сдвинул подушку, после чего укрылся перевёрнутым одеялом.
В этот раз сон-видение начинался более мирно, но менее интересно. Килика и Санлис сидели в будуаре, не слишком-то похожем на комнату моей матери, на краю большой кровати, разговаривали и пили фруктовый дурман из пузатых бокалов на тонкой ножке. На столике возле них стояла бутылка и поднос с простыми закусками, состоящими из кусков хлеба и положенный сверху на них кусков масла. Одеты оба были довольно легко, видимо в комнате было жарко. Поставив свой бокал на стол, дядя притянул свою сестру к себе и начал целовать, та не возражала. Отобрав у моей мамы бокал, Санлис повалил её на кровать, и навалившись сверху, одной рукой начал лапать её грудь, а второй шарить под юбкой между раздвинувшихся с готовностью ножек.
Я находился в полнейшем шоке от происходящего, пытаясь закрыть глаза, сместиться в сторону, отвернуться, либо прервать как-то видение. Все эти попытки были безуспешны, словно бы моё существование в этой комнате ограничивалось бесплотным безвольным духом. Тем временем дядя уже стянул со своей сестры трусики, после чего быстро сорвал с себя брюки вместе с трусами, блеснув своим готовым к дальнейшему достоинством. Несмотря на нежелание иметь хоть какое-то отношение к происходящему, я не преминул отметить визуально меньшую длину и толщину увиденного у дяди, по сравнению с моим, от чего я испытал моральное удовлетворение. Санлис, тем временем, уже интенсивно двигался, прижав сведённые ноги Килики к животу, не потрудившись полностью раздеть ни её, ни себя. С того места, где я висел безвольным наблюдателем, было хорошо видно искажённое удовольствием лицо матери. Правда, я давно не считал её матерью, воспринимая эту женщину как чужого человека, а после такого зрелища ещё более укрепился в своём мнении. Внезапно её тело задергалось в судорогах, Килика оттолкнула ногами Санлиса, повернулась на бок и отрубилась.
Теперь дядя не спешил. Быстро допив дурман из обоих бокалов, он положил подушку рядом с сестрой, после чего, выпрямив ноги, одновременно перекатил её животом на подушку. Проделав это настолько ловко, словно всю жизнь имел дело с безвольными телами, Санлис опять подошёл к столику, зачерпнул пальцами масло с куска хлеба, после чего аккуратными движениями принялся намазывать его сестре между оттопыренных аппетитных ягодиц. Именно это зрелище привело к тому, что моё отвращение уступило место возбуждению, может потому, что я не видел их лиц, может потому, что окончательно прекратил воспринимать действующих лиц как родственников, а может немалую роль в этом сыграла необычность ситуации, поза и предвкушение происходящего, ведь пальцы мужчины определённо смазывали отверстие, не предназначенное для секса, но несмотря на это, частенько для него используемое.