Страница 89 из 381
— А ведь было бы так хорошо! Авада Кедавра! — палочка направлена в стену — ничего.
— Авада Кедавра, — в потолок — ничего.
— Авада Кедавра! — в колыбель на Гарри — ничего.
«Что ты делаешь?»
— Ха-ха-ха, я… делаю что-то не так, да..? — в рот натекла кровь из прокушенной губы. Когда только успела? Сплёвываю на пол. Кровавое пятно. Как тогда, только поменьше. Такое красное, яркое…
— Это ничего, ничего страшного. Просто… попытка, да. Просто попытка, — бормотала я, наводя порядок. Кровь была уничтожена, простынь у Гарри поправлена. Спящий малыш даже не проснулся.
Выглядываю в окно детской, аккуратно, из-за штор. Пусто. Фиделиус защищает.
— Ха-ха, да, Фиделиус… он такой, — беру палочку в зубы, — тхакой аф-ф, — разворачиваюсь на выход. Палочка… забыла очистить только её. Солёная.
Проверка всех комнат не заняла много времени. Пусто. Опять пусто. Где Джеймс? Снова трахает ту потаскуху? Кобель! Мерзкое животное! Они все только и думают о том, чтобы засунуть свой член в любую дырку!
Рука опускается на живот, я устала. Хватит. Нужно сесть.
В зеркале отражается растрепанная рыжая девушка, с красными натертыми глазами и опухшей губой. Она достаточно красива, даже выпирающий живот и общий потрепанный вид не портит картину.
— Аптечка… — достаю рябиновый отвар, простейшее зелье, отлично работающее против мелких ранок. Наношу его на губу и прокушенную тыльную сторону ладони.
— Вот и всё! — Озорная улыбка появляется на моем лице. Вот и всё. Да… вот и всё…
Поднимаю палочку, указывая ей в зеркало, — Авада Кедавра!
— Ха-ха-ха-ха, — бессильно опускаю голову, — почему… почему так..?
Из крана льется вода, смешиваясь со слезами. Я не могу себя убить? Рука хватает живот, сильно сжимает, до синяка. Почему?! Почему не могу убить?! Я же хочу!
— Его не так уж и трудно скрывать, — проговариваю вслух, — всего лишь чары иллюзии и отсутствие общей постели. Это так просто. Так просто!
Вновь захотелось действий, движений, полета фантазии!
— Бликинг Фэррус, — чары послушно работают, накладывая иллюзию. Теперь девушка выглядит стройной.
— Отлично… теперь остальное, — бытовые чары поправляют прическу, чистят тело и одежду, слабенькая иллюзия на глаза скрывает красный от бессонницы цвет.
— Я готова! Мир, жди меня!
Выбегаю на улицу. Я знаю, куда мне нужно!
Трансгрессия. Вроде бы говорили, что частая трансгрессия вредит ребенку? Не помню…
Магловский мир. Снова. Центр Лондона? Да, в этот раз обстановка иная. Где же это? Где нужное место? Неужели переехали? Раньше здесь был самый…
— Вот он! — глаза находят яркую, светящуюся вывеску. Подхожу ближе и шум музыки врывается в уши. Да, это именно то место!
Небольшая очередь быстро рассасывается.
— Конфундус, — шепчу я насупившемуся охраннику, который секунду после этого глупо хлопает глазами, наконец, молча пропуская меня. Отлично.
Захожу внутрь. Ого! Вот это долбит!
Музыка врывается прямо в голову, грубо, жестко, именно так, как я и хочу!
— Давно пора ощутить это…
Медленно иду дальше, наслаждаясь зрелищем. Десятки, если не сотни людей, набитые в одном месте, алкоголь, сигаретный дым, наркотики, громкая музыка, да я в раю!
— БУМ-БУМ-БУМ, — долбят колонки, парень сидящий на возвышенности возится с приборами, у стенок стоят стойки, где танцуют полуголые девицы, на танцполе крутятся парни и девушки, тесно прижимаясь друг к другу. Плавно вклиниваюсь в общую кучу, уже через минуту также прижимаясь к оголенному торсу молодого мужчины, что пошло улыбался мне, стоило лишь подойти ближе.
Вот его руки хватают меня за бедра, поднимаются выше… ещё выше…
Мы целуемся? Уже..?
Барная стойка, стакан, что это?
Сижу у стенки, за столиком. Он рядом, а вокруг все заполнено парочками… и не только парочками, вот например целое трио.
Слегка зависла, глядя как два парня уже почти раздели эту красотку и теперь посасывают её грудь с двух сторон. Моё лицо нежно обхватывает чья-то рука и поворачивает в сторону. Это тот симпатяга с танцпола. Он улыбается и целует меня.
— Да…
Туалет клуба, упираюсь в стену, он поспешно стягивает штаны…
— Да…
Мы снова в общем зале. Как его имя? Он представлялся? Неважно…
Стою и рассматриваю полуголую девушку, танцующую в клетке. Она призывно подмигивает, а я улыбаюсь. Ко мне подходит какой-то парень.
— Хочешь? — протягивает он упакованную в пакетик белую таблетку, — всего двадцать фунтов, крошка! Для тебя скидка!
— Ты способен только на скидку? — ехидно улыбаюсь ему, — сделай даме приятно!
— А дама сделает приятно мне? — скалится он в ответ. Молча беру его за руку и веду в туалет, откуда вышла незадолго до этого.
— Мне нравится твой настрой, — его рука гладит грудь сквозь тонкую и мокрую маечку.
— Не болтай, — спускаю штаны, — покажи что можешь…
— Меня уговаривать не нужно, — он поспешно пристраивается сзади, — ох, как узко и горячо…
Таблетка зашла на ура. Место поменяло свой цвет, звук… я вижу его!
Рука пытается поймать повисшую в воздухе ноту, но каждый раз промахивается.
— Я тебя поймаю… — иду за ней верх, ещё выше, ещё…
— Ха-ха-ха!
«Что ты делаешь?»
Осознаю себя, стоящей на крыше клуба и смотрящей на восходящее солнце.
— Я… — мысли путаются, — что я делаю? — из глаз больше не течет.
— Что я делаю? — взгляд приобретает четкость. Рука обхватывает палочку.
— Чувиха! Ну ты отожгла! — ночной наркоторговец всё это время сидел рядом, — так затусить, это прям… ух! Уметь надо, — он усмехается, — слушай, а давай заглянем…
— Авада Кедавра, — парень молча соскальзывает, безмолвно падая к моим ногам.
— Как просто, — чуть усмехаюсь я, — и почему у кого-то не получается?
Рука ощупывает живот.
— Потерпи милый, — злая усмешка вырывается на волю, — я дам тебе жизнь. Я даже не убью тебя за неё. Ты будешь жить. Может долго, а может не очень. Но ты никогда не познаешь моей любви.
Чувствую толчок внутри себя. Да, свой шанс ты получишь, но не более.
— А теперь, нужно расставить все точки ещё кое над чем…
Взгляд со стороны, дом Поттеров
— Лили, я дома, — раздался усталый голос на пороге.
В дом зашёл мужчина. Он был идеально выбрит, мантия ровная и наглаженная, от него приятно пахло одеколоном, но всё портил взгляд. Он не был уставшим или злым, нет, скорее — предчувствующим, ведь всю сегодняшнюю ночь мужчина подсознательно испытывал ранее неизвестное ему беспокойство.