Пломбир с шоколадной крошкой

– Да. Чумовой денек. – Улыбнулась я, кусая сэндвич.

– Уверена, ты прошла кастинг. – Постучала по столу ногтем Холли.

– Думаю, его многие пытались соблазнить. – Хмыкнула я. – Да и я хотела смутить его, а не… ну…

– Заставить его напрячь все мышцы своего тела? – Задвигала бровями Холли.

Я через стол хлопнула её по плечу.

– Слушай, а я ведь даже не видела его фотографий! Давай загуглим?

Я пожала плечами. Холли полезла в телефон, постучала по нему пальцами и вскрикнула.

– Это что за секс-машина, Каталина?!!

Я прикрыла лицо ладонями, чтобы не выдать покрасневшие щеки и глупую улыбку.

– Да он не может быть реальным человеком. Ну же, скажи, что это фотошоп! – Холли протянула телефон.

На фотографии был не кто иной, как Волкер. Только без белой футболки, прикрывавшей его бесстыдно роскошное тело.

– К сожалению, это он.

Холли изобразила обморок, я громко рассмеялась, вспугнув соседний столик. В тот же момент нам на стол упала газета – студенческая газета выходила каждую среду, а раздавал её Билли Хэнсон, первокурсник, за небольшую плату,– Холли крикнула Билли «спасибо, малыш», и взяла макулатуру. Вдруг, Холли хлопнула ей по столу и уставилась на меня глазами-кометами.

– Чертовка, погляди! Слушай, Джеферс, да ты везде шуму наделала!

Я недоверчиво покосилась на Холли и осторожно выхватила газету. От её слов стало страшно. А уж каково было увидеть свое фото в гриме и костюме на первой полосе газеты – описать сложно.

«Загадочная незнакомка покорила главную площадь в День Мертвых!

В ночь с 30 на 31 октября на территории кампуса прошли традиционные вечеринки в честь Хэллоуина и Дня Мертвых, на главной площади выступал живой оркестр. Со слов очевидцев, музыканты вытащили девушку на сцену, и та покорила публику раскрепощённым, жгучим танцем. Видео с выступления быстро разлетелось по интернету.

К нам обратился продюсер Бейтс:

– Если кто-то из вас лично знаком с девушкой, прошу передать ей мою визитку.

Спасибо!

Итак, вопрос недели: кто эта таинственная танцовщица?»

–Твою мать…–прошипела я и спрятала газету в сумку.

– Посмотри, сколько дверей перед тобой раскрываются, девочка! Давай обратимся за визиткой…

– Даже не думай. Серьезно, Холли, мне нужно самой подумать. – Остановила я подругу, забрала стакан кофе и встала. – Пойдем, до пары две минуты, а мне в самое крайнее здание.

– У тебя сегодня балет? – Резко спросила Холс, закидывая ремень сумки на плечо.

– Да. – С неохотой протянула я.

– Встретимся в восемь, в «Эспачо». Хочу знать результаты просмотра. – Подмигнула та и скрылась в толпе.

***

Балетные тренировки длились от пятидесяти до девяноста минут, в зависимости от настроения миссис Уайтстоун. Для меня же они теперь тянулись целую вечность. Особенно сегодня. Было уютно в нашей небольшой студии, пропахшей мелом, цветами и лаком для волос, и я радовалась возможности улучшить растяжку и отработать изящность. Но любопытство так и подмывало броситься в «Эспачо».

Счастье, что никто на занятии не поднял вопроса о газетном объявлении.

Большинство знаменитых танцоров прославились в определенной области. Кто-то был звездой балета, кто-то – беллиданса, кто-то был чемпионом по латиноамериканским танцам. Я не могла себя отнести ни к одному конкретному направлению. Очевидно, что профессионалом я была только в области балета. Но ведь если ты танцуешь, то способен чувствовать любое направление! Мне не хотелось ограничиваться пуантами. Я мечтала в любой момент стать партнершей по бачате, сальсе, исполнить танго, выступить на соревнованиях по хип-хопу, вскружить голову восточным репертуаром. Все, что я точно знала о себе – я обладала безграничной страстью к движению. И меня сводили с ума эти рамки.

В конце занятия миссис Уайтстоун шепнула мне на ушко, что я заметно поправилась. Что верно, то верно, благодаря Холли мои бедра и задница в целом стали сочнее, привлекательнее, в общем, почти идеальными. Но только не для балета. Я наигранно ахнула, посмотрела в зеркало и заверила хореографа, что сегодня же сяду на диету.

А сама побежала в «Эспачо» с мыслями о буррито. Холли сидела за уже нашим столиком.

– Как хорошо ты меня изучила! – Хлопнула в ладоши я, завидев на своем месте буррито, ванильный коктейль и картошку.

– Я ведь тоже была на танцах, мы столько калорий потеряли, нужно срочно возместить.– Подметила Холли, хватая бургер. – А теперь живенько открывай сайт!

Потрепанный флаер все ещё жил в моей сумке. Переписав символы в адресную строку интернета, я перешла на сайт и нажала на кнопку «Прошли кастинг». Пока страница прогружалась, я положила телефон между нами с Холс. Из ста двадцати участников отобрали двадцать девушек и десять парней.

– Что-то я имени твоего не вижу… – Пробурчала с набитым ртом Холли.

– Ага, я тоже. – Злость вскипала во мне. – Вот же козел…

– Да просто мазафакер, крошка! Нет, так дело не пойдет.

Мне, наверное, надо бы расстроиться. Взгрустнуть. Но внутри меня полыхала такая ярость, что придавала сил.

– Глянь, они устраивают в пятницу закрытую вечеринку. – Прочла я мелкий шрифт после списка. – Надо же, в Нью-Йорке. Козел. Я не могла не пройти, Холли. Вот чувствую, не могла!

– Я в тебе уверена, крошка, но, может, были действительно классные девушки и все такое. Но это не отменяет того, что он козел. – Кивнула та.

– Нет, Холс, я чувствую, он специально не включил меня в список. – Я нахмурилась, вглядываясь в текст приглашения. – Знаешь, что? Кажется, у меня есть план.

– Уоу… не терпится услышать!

***

Наступила долгожданная пятница. Мы с Холли сотню раз обсудили детали плана, и все равно меня потряхивало. Но не от страха, скорее, от предвкушения. Мне хотелось уничтожить Волкера! Может, Холли права, и я действительно не дотянула, но что-то внутри меня требовало выяснить правду. Я видела его глаза. Так не смотрят, если не хотят брать в проект. Так смотрят, когда хотят взять в постель.

Дух авантюриста во мне был всегда. Папа не зря называл меня егозой. Он потому и переживал, что я перестала вытворять всякое сумасбродство, знал, как сильно сломила меня смерть Лу. Но что-то во мне вспыхнуло. Кто-то, Холли или Волкер, кинул спичку в мой догорающий костер, и я возродилась столбом яркого пламени.

После двух пар, Холли на своем розовом кадиллаке отвезла меня на паром. Дорога до Нью-Йорка, как и до Филадельфии, займет примерно два часа. Чтобы меня труднее было узнать, мы выпрямили мои вечно кудрявые волосы (Холли все ворчала, что у нее вот-вот отсохнут руки), подвели глаза стрелками даже во внутреннем уголке глаза (Холли заметила, что так я ещё больше смахиваю на кошечку), накрасили губы матовой помадой цвета крови;подруга выделила мне коктейльное платье – темно-синее, всецело блестящее, без лямок и едва прикрывающее зад, – и черные каблуки. В таком виде было страшно идти по улицам, тем более Нью-Йорка, поэтому я скрыла наряд под длинным черным пальто.

– Ты убьешь его, Кэтти, гарантирую. Если этот мазафакер не потеряет сознание при виде тебя, то он нам не подходит. – Заявила Холли, ведя машину.

Я рассмеялась, хлопнув по коленке.

– Кэмпбелл, ты как скажешь! А причем тут он и для чего ему нам подходить? Это я должна подойти для его клипа. Кстати, я так и не услышала ни одной его песни.

– Сейчас что-нибудь включу, подай провод. – Я протянула Холли переходник, – стоило загуглить, снова вылезло его фото. Нет, я должна как-нибудь лично убедиться, что он – не творение фотошопа. Только слишком белый, прям как лист бумаги или Аштон Холл. Вы с ним в паре будете словно пломбир с шоколадной крошкой.

Я снова хохотала, громко и безудержно.

– Прекрасное сравнение. – Сказала я, успокоившись. – Прекрати говорить о нас. И хватит им восхищаться.