Жертва инквизиции

Роман подошёл к кромке пристани и с восторгом наблюдал, как один за другим пришвартовываются четыре чудесных парусника. С большого флагманского судна лёгким шагом спустился мужчина средних лет в сопровождении миловидной женщины. Это были Соломон и Ирина. Спустя мгновение Роман заключил своего давнего друга в объятия.

– Соломон! Какое счастье – вновь видеть вас! – сказал он с волнением, поглядывая на обнявшихся в слезах Лучию и Ирину.

Соломон, мужчина зрелого возраста, с обветренным от морского воздуха лицом, с коротко постриженными на испанский манер усами и бородкой, счастливо посмотрел на своего друга.

– Ты не представляешь Роман, как мы мечтали с Ириной об этой встрече. Мне кажется, что я скинул двадцать годков, и мы опять находимся в Константинополе.

– А ты сильно изменился, – с улыбкой на лице сказал Роман, – стал очень похож на своего дядю Иосифа.

– Это оттого, что я так же влюблён в море, как и он.

– Да, но в отличие от него, у тебя в распоряжении целый флот, состоящий из великолепных судов, каких в Венеции никогда не видели, – сказал Роман, с восторгом разглядывая пришвартовавшиеся корабли.

Фортуна был прав. Горожане с нескрываемым изумлением разглядывали новоприбывшие каравеллы.

– Правда, замечательные? – обрадовался лестной оценке своего друга Соломон. – Ты знаешь Роман я их создавал долгие годы. В проектировке и закладке каждого из них принимал самое непосредственное участие.

– И кто же их построил? Уж не мастер Жюльен из Бретани?

– Нет. К сожалению, он давно скончался. Мои каравеллы построены в Португалии, в стране, где мореплавание сильно развито. Они создают корабли по новейшим чертежам, с использованием самых современных технологий, которые переняли у генуэзцев.

– Да. Это видно даже человеку, не искушённому в премудростях кораблестроения.

– Ещё бы. Мой флот – это моё главное достижение в жизни.

– Представляю, как много средств потрачено на это мореходное великолепие, – сказал тоном знатока Роман.

– Ещё бы. Помимо использования современной конструкции, суда изготовлены из ценнейших пород дерева, которые прошли все технологические циклы, прежде чем стали корабельным материалом. Например, флагман построен в основном из кедрового дерева, которое растёт в Палестине и по прочности не уступает даже железу. Я не говорю уже о вооружении.

– Ладно, ладно, – с улыбкой прервал гостья Роман, – я знаю, что ты можешь рассказывать про корабли до самого утра. Давай лучше поедем ко мне во дворец. А суда мы с тобой осмотрим позднее. Я думаю, ты предоставишь нам такую возможность?

– Конечно, – согласился Соломон, и они направились в сторону города.

Пройдя несколько шагов по пристани, все стали усаживаться в гондолу.

– Такое возможно только в Венеции, – с воодушевлением заметил Соломон, – приплыть в порт на корабле, а потом опять плыть, но уже по городу и в гондоле.

– Многое возможно только в Венеции, – многозначительно проговорил Роман.

– Ну, рассказывай, как ты тут живёшь? Вижу, почёт и слава не обошли тебя стороной. Я даже слышал, что теперь тебя величают графом Фортуной.

– Да, – со вздохом произнёс Роман, – логофет его величества императора Византии Роман Рштуни погиб 29 мая 1453 года при падении Константинополя. После него остался лишь баловень судьбы, который двадцать пять лет назад приплыл в этот город на корабле «Фортуна» со своей возлюбленной. Вот с тех пор меня и стали величать графом Фортуной. А как теперь тебя зовут, Соломон?

– Сначала меня называли просто – шкипер Соломон, но потом, когда я построил крупные корабли, к моему имени добавили ещё и "Гранде". Во всяком случае, графского титула мне никто там не давал. Наоборот, при каждом удобном случае напоминали о моём еврейском происхождении. А после того как католическая церковь стала подвергать преследованию мусульман и евреев, я решил, что пора покинуть этот город. Я долго размышлял, куда переселиться: в Португалию или в Венецию? Сказать по правде, португальцы мне очень нравятся, как безудержные мореходы, но ваше присутствие в этом городе перевесило чашу весов в пользу Венеции и мы с Ириной решили пожить в кругу родных нам людей.

– И правильно сделали, – радостно сказала Лучия. – Теперь нас уже ничто не разлучит.

– Да, дружище, – продолжил Роман, – хотя мы не в Константинополе, зато здесь нашей дружбе не помешают ни инквизиторы, ни турки.

– Дай то Бог, – со вздохом произнёс Соломон, – а то мне уже за сорок, а я до сих не могу найти себе пристанища на этом свете. Родился и вырос в Александрии, возмужал в Константинополе, провёл зрелые годы в Барселоне. Казалось, всё у меня есть: и богатство, и достаток, и любящая жена, а вот отечества нет.

– Ну почему нет? – возразил Роман. – Твой отец похоронен в Александрии. Значит там твоё отечество.

– Ты прав, Роман. Но, представь себе, меня уже туда ничего не тянет. И потом, наша община там, наверное, совсем пришла в упадок.

– Я так не думаю. Сейчас весь товар с Востока попадает в александрийский порт и здесь уже загружается на суда, следующие в Венецию.

– Неужели? – удивился Соломон. – Значит, Александрия опять стала доходным местом?

– После падения Константинополя в Средиземноморье многое изменилось. Монополия торговли с Востоком перешла к Венеции. Этот город вот уже двадцать пять лет растёт как на дрожжах. По-моему, от падения Византии венецианцы выиграли даже больше, чем сами турки.

В это время гондола, подчиняясь плавным движениям весла гондольера, приблизилась к площади Св. Марка, и перед гостями открылась величавая картина очаровательной Венеции.

Первое, что удивило новоприбывших, это полное отсутствие громоздких крепостных сооружений, без которых невозможно было представить ни один средневековый город того времени. Архитектура Венеции, свободная от засилия тяжёлых каменных конструкций оборонного значения, развивалась в свободном, ажурном стиле, в силу чего дворцы и дома города выглядели лёгкими и изящными.

– Вот уж никогда не думала, что буду жить в этом красивейшем городе, – промолвила зачаровано Ирина. – Смотри, Соломон, здесь нет никаких крепостных стен.

– Дорогая, этому городу не нужны стены, – объяснил Соломон жене. – Море является для него самой надёжной защитой.

Вскоре гондола, миновав Большой канал, наконец, причалила к ступенькам дома графа Фортуны. Гондольер аккуратно привязал её к торчащему из воды бревну, конец которого был украшен серебряной бляхой фамильного герба графа Фортуны с двуглавым орлом. Увидев этот символ бывшей Византии, Соломон многозначительно заулыбался.

– Вот мы и приплыли. Добро пожаловать, – радушно пригласил Роман, – чувствуйте себя как дома.

– Что мне нравится в Венеции, так это то, что к дому не подъезжают, а именно подплывают, – отметил Соломон, поднимаясь по массивным каменным ступеням.

Трёхэтажный особняк Романа, или, по-венециански, "палаццо", был сделан из великолепного белого мрамора, завезённого из Долмации. Он специально располагался высоко над водой, дабы оградить помещения от частых затоплений. Вход был украшен высокими арочными колоннами. Пройдя колоннаду, гости попали в уютный внутренний дворик, который служил пристанищем от жары. Здесь же был сад с деревьями, как фруктовыми, так и дикорастущими, в тени которых можно было укрыться от палящего солнца. Соприкасаясь постоянно с водой, дома венецианцев всегда страдали от повышенной влажности, и потому жилые помещения располагались обычно на верхних этажах, внизу же были устроены открытые дворики.

– Великолепно, мой друг! – выразил свой восторг Соломон, любуясь двориком.

– Здесь мы проводим большую часть времени. Однако погода пока нас не балует теплом и потому предпочтительней находится в помещении, – объяснил Роман и проводил своих гостей дальше, во внутренние покои.

Спустя некоторое время все уже сидели за торжественным столом и трапезничали. Дружно звенели бокалы с вином из тосканских виноградников.