Страница 15 из 15
До общежития доехали довольно быстро, хотя, подозреваю, что пешком этот путь занял бы много времени. Девушки вылезли из машины при помощи все того же водителя, который открыл дверь и подал им руку. Когда я прощался, то заметил, что в окнах то и дело появляются женские головки, смотрящие на развернувшееся зрелище с изрядным любопытством. Дверь машины закрылась, девушки помахали нам руками, и мы снова поехали по освещенным улицам города, в котором я совершенно не узнавал Москву. Слишком большой город. Улицы слишком широкие, фонари слишком яркие, а дороги слишком гладкие. И лишь Кремль, мимо которого мы проехали, стоял посреди площади, как вечный часовой так сильно изменившегося города.
Родители жили в довольно большом доме всего в трех кварталах от Кремля. Дом был окружен небольшим садом, и к входу вела подъездная дорожка. Для столицы такие площади были признаками обеспеченности. Но, посмотрев по дороге в окно на несколько других особняков, стоящих на этой улице, я понял, что такой эффект был достигнут за счет того, что сам дом существенно уступал в объемах всем другим. Всего два этажа, и по размерам не столь огромный, как соседний особняк, к примеру.
— Вяземская жаловалась летом моей матери, что у вас дом слишком тесный, совсем не подходит для великосветских приемов, — философски заметил Щедров, когда машина остановилась. — И правда не слишком большой, зато сад чудесный. Здесь в городе чем-то нужно жертвовать.
— Я тоже думаю, что это княгиню Вяземскую никаким образом не касается размер нашего дома, сомневаюсь, что ее кто-то насильно на прием волок, — сухо заметил я, чувствуя, как сердце замирает, потому что дверь в этот момент отворилась, и на крыльцо выбежала невысокая женщина, в которой я сразу же узнал мать, несмотря на то, что знал ее лишь по портретам.
— Петр, о, Петр, — она подбежала ко мне и порывисто обняла. Я даже сначала растерялся, а потом осторожно приобнял ее за плечи. — Твоего отца вызвали в Кремль, а твой дед сейчас в школе, вместе с родителями Славы, — она кивком головы приветствовала Щедрова, что дало мне полное представление о том, что клан Щедровых или равный нам, или стоит на ступень ниже.
— Это из-за меня? — я сглотнул стоящий в горле ком.
— Никто не знает, живы вы вообще или нет. Андрей Агушин применил какой-то запрещенный артефакт, сейчас твоего отца как какого-то преступника допрашивают, выясняя, знал ли он о подобных игрушках предполагаемого жениха своей дочери. Это какой-то кошмар, — мать наконец-то отпустила меня. — Я не знала, жив ли ты, еще и Алексея увезли. Когда тот мужчина, который вас нашел, прислал сообщение, я думала, что с ума сойду от радости. Сразу же всем сообщила, что опасность миновала, и твоим родителям, Слава, тоже сумела сообщить через Петра Алексеевича. В школе сейчас тоже творится что-то плохо контролируемое, связи нет, хорошо, что Петр Алексеевич был еще в дороге, когда мне удалось с ним связаться. Вы прямо сейчас должны туда переместиться с помощью портала, который прислал директор.
Она все говорила и говорила, хватая меня за руки, за плечи и заливаясь слезами. Мне удалось перехватить ее руки.
— Мама, успокойся, все будет хорошо, — и улыбнулся, когда она уткнулась лбом мне в плечо, все-таки я пошел в деда и был гораздо выше нее. — Все будет хорошо, я тебе обещаю.
— Да, да я верю тебе, — она провела ладонью по моей щеке и тут же убрала руку. — Отправляйтесь, — сняв с пальца кольцо, бросила его на дорожку и тихонько произнесла слово-ключ, активировавшее портал.
Знакомое колебание воздуха расползлось по дорожке. Нужно было только ступить туда, чтобы очутиться в каком-то кабинете, сквозь марево портала невозможно было разглядеть подробности. Мать поцеловала меня на прощание в лоб, и я первым шагнул в портал, приземлившись на полу кабинета директора, в котором уже был однажды, когда меня забрала на допрос Тайная канцелярия.
Сделав шаг в сторону, чтобы освободить место шедшему за мной Щедрову, я тут же оказался возле огромного мужчины, возвышавшемся над всеми присутствующими в кабинете людьми, включая меня.
— Жив, слава Богу, а-то я уже думал, что твоя мать опять все перепутала, — голос деда я узнал бы из тысячи. Он сжал меня в своих медвежьих объятьях, а потом, резко отпустив, повернулся к мужчине, который с улыбкой смотрел на женщину, обнимающую и целующую, куда могла дотянуться, явно смущенного Щедрова. — Николай, я понимаю, твой клан вассальный клану Агушиных, но я уже уведомил его величество императора и теперь уведомляю тебя — я это происшествие так не оставлю. Если уж сынок Агушина в школу умудрился эту дрянь пронести, то я боюсь представить, сколько у них дома подобных вещей, не говоря уже о тайниках.
— Агушины весьма могущественны, вам нелегко придется, Петр Алексеевич, — тихо проговорил Щедров.
— Ничего, я привык к трудностям, — нахмурившись и сверкнув глазами, ответил дед.
— Я помогу, но многого от меня не ждите, сами понимаете.
— Я понимаю, — кивнул дед и повернулся ко мне. — Я приеду посмотреть на первый тур. И, Петр, держись подальше от Догорукого, — он потрепал меня по голове, Щедрова вырвали из рук матери, и мы даже пикнуть не успели, как очутились за дверью. Нас словно выкинули с глаз долой, чтобы решать более серьезные и взрослые дела, не привлекая к ним нас. Мне такое положение дел показалось не слишком приятным, но я смирился, внутренне противясь, что ко мне относятся, как к ребенку. Но чего еще ждать от Петюнички, который только несколько месяцев как взялся за ум-разум. Свое место в клановых делах необходимо доказывать делом, а не происхождением.
Недоуменно переглянувшись, поплелись в сторону общежития. Уже заходя внутрь, я зевнул. Сонливость накатывала как снежный ком, и я еле стоял на ногах, чтобы не рухнуть и не захрапеть прямо посреди коридора, твердо решив, что подробности произошедших в школе, после нашего исчезновения, событий буду узнавать только после того, как высплюсь.
— Не знаю, как ты, но я в душ и спать, — Щедров махнул рукой, и мы разошлись в разные стороны еще не друзьями, но определенно не врагами.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.