Бастион: Поступление

Часть 2. Глава 15

Трудно сказать, когда я пришел в себя. Конец помню смутно, дорога обратно прошла в тумане, сопровождаемая то какими-то тенями на границе зрения, то шёпотом, переходящим в низкий хриплый голос. Я улавливал некоторые слова, но всё же было непонятно, что именно он говорил. Прийти в себя помогла Вероника, очень озабоченно посмотревшая на меня, стоило пересказать эффекты.

После удивительного массажа головы и шеи, под запах кофе, оклёмываюсь. Девушка сидит напротив и взор неспешно бродит по моему лицу. Трудно разобрать эмоции, но даже в таком состоянии восхищение пульсирует в груди.

— Ух! Это что-то! Даже слов нет, — удалось выудить из связок.

— Ты хорошо себя чувствуешь? Голова не кружится, может не надо кофе? — с видимым беспокойством спросила она.

— Нет-нет, он как раз помог… и массаж, — отвечаю я, приложившись к чашке. — Спасибо, всё вроде нормально.

— Наверное это реакция на какой-нибудь газ, — предположила Вероника. — В постановке применили много разных эффектов.

— Всё-таки постановка… — тяну то ли с сожалением, то ли удивлением. Захотелось рассказать, что подобные аномалии со мной начали происходить довольно часто.

— Да, Матус, но очень качественная и, между прочим, это наследие Симфонии. Фольклорное произведение “Битва Сгущённого Мрака”.

— Кажется, что никогда теперь не забуду. Это настоящее потрясение, словно оказался свидетелем событий, — выразил я тот невообразимый объём эмоций, оставшийся внутри.

— Понимаю, — произнесла она, присаживаясь рядом и положив кисть рядом с моей. — Я тоже под сильным впечатлением.

Жизнь всё мощнее прорывается, реальность сильна и могучей эмоциональной рукой гонит кровь быстрее. От председательского массажа не то, что ожил — воскрес. Смущение от близко находящейся Вероники мешает связывать мысли.

— Ну-у, я… то есть ты… вроде бы совсем не боялась, — с запинками произнёс я.

— Пришлось подыграть, — сообщила она, — хотелось произвести впечатление.

Сердце берёт очередной рубеж.

— Это удалось на все сто, даже двести процентов! — решаюсь накрыть кисть своей.

— Я… я рада, — молвит она, захватывая мой взор.

Фиалковые глаза обладают магнетической силой. Я могу любоваться игрой цвета в них бесконечно. В обычной жизни, смотреть собеседнику в глаза подолгу неприятно и невежливо, но сейчас — это источник жизни. Мягкое пламя очей Вероники занимает весь мир, погрузиться в приятные волны — наивысшее счастье, но всё же это опасная игра с могучими силами, и поэтому произношу:

— Надо сказать, что я даже подумал о тебе иначе. Мол чародейка и вся моя жизнь лишь чары, иллюзия, а сейчас, вот, маски сброшены, — поведал я и с нервным смехом добавляю: — Представляешь?

— Ах-хах, — тоже нервно рассмеялась девушка, — ну ты даёшь, Матус.

— Всё актёрские навыки одной очень способной председательницы, — поднял я указательный палец кверху.

— Так, — шутливо сдвинула брови Вероника, — хватит про меня, давай о тебе, в общем, выступление понравилось?

— Ага, я в принципе живое звучание в первый раз слышу, а тут ещё с такими спецэффектами, — охотно поделился я.

— Это радует, — улыбнулась она довольно. — Помнишь, как переживал, что тут “мадамы и мусье, будут поправлять пенсне”?

— Ха-ха-ха, — расхохотался я во весь голос, — какой смешной стишок! Откуда он?

— Папа иногда выдаёт.

— Остряк, конечно, — улыбка всё ещё сдавливает щёки. — А так да, было дело, переживал. Но даже примени я фантазию на всю, то не представил бы такого…

— Понимаю, — поддержала она и вдруг добавила, — так, минутку…

Вероника подошла к панели на стене, у освещения здесь можно менять режимы, и она выбрала дежурный. В комнату проник полумрак, сея умиротворение и романтический настрой. Аккомпанементом задувает прохладный ветерок с балкона. Ему также помогает электроника — вытяжка набрала обороты. Я переместился с дивана на кресло, что дает возможность любоваться панорамой из окон, а Вероника села рядом, и я с умиление наблюдаю, как подбирает ножки под себя — столь изящное зрелище невозможно пропустить.

В едва заметные из-за абсолютной прозрачности окна, можно видеть “кровеносную систему” санатория: это и аллеи с дорожками, мысли о коих будят светлую грусть прогулок; объекты инфраструктуры выделяются среди них, как артерии и сосуды; на периферии горят огни вокзала, что как маяк для убегающего вдаль струнного пути. Нас завлёк вид мчащегося по бездонному мраку огонька — над сплошным покровом леса приближается к вокзалу индивидуальный транспортный модуль, словно метеор он пересекает тьму. Ну и, довершая картину, — голубой кусочек открытого бассейна справа, можно даже расслышать редкие радостные возгласы.

— Недавно обедали с семьёй, — тихо и приятно начала девушка, — разговор зашел о Живице. Папа вспомнил случай из моего детства, конечно, давно забытый. Мы были где-то в столь же прекрасном и живописном месте. Он тогда произнёс что-то типа: “Нам следует сохранять и оберегать природу для будущих поколений.” Ну, а я, — хихикает Вероника, — спросила: “Зачем?”. И вот, что он ответил: “Созерцание природы способно дать хорошего пинка там, где мы готовы упасть. Лишив будущих людей этого стимула, можем лишится и будущего.”

— Смешно и, вместе с тем, впечатляюще, — сказал я вовсю улыбаясь.

— Ну мне они тогда влетели в одно ухо, недолго побыли внутри, да исчезли через другое, — откровенничает прекрасная собеседница.

Я поразмыслил и произношу:

— Это нормально для ребёнка.

— Спасибо, Матус. Сейчас я благодарна всем жителям Симфонии за подарок.

Глаза предательски намокли.