Страница 37 из 42
— Отвези меня к Тае, — буркнула Настя и направилась к машине.
— Хорошо, — тихо, немного обречённо выдохнул Пашка и поплелся следом за ней.
Пока они ехали между ними висела давящая тишина, которая была гораздо хуже горячих ссор и грубых ругательств. Тишина с горьким привкусом обвинений. Васильева активно что-то обдумывала и явно пыталась прийти к какому-то решению. Интуиция подсказывала, что это решение явно ему не понравится.
— Что ты решила? — наконец не выдержал Павел.
— Ничего не получится, — тихим потухшим голосом произнесла Анастасия. — Зря мы все это затеяли.
— Настя, я знаю, ты расстроена… — мягко начал Артемьев, но его сразу же перебила Васильева.
— Я не хочу, чтобы моему ребёнку говорили, что он родился только потому что его мать решила женить отца на себе! — буквально прорычала она. — Понимаешь? Я не хочу, чтобы за наши ошибки расплачивался мой сын. Твои кошёлки захотят испортить не только мне жизнь, но и моему ребёнку!
— Ты забываешь, что это и мой ребёнок, — вспылил Паша. Он никак не ожидал, что Настя настолько близко к сердцу воспримет ядовитые замечания Кристины. Мало ли кто что говорит…
— Не кричи, — огрызнулась Васильева. — Я прекрасно помню, кто заделал мне ребёнка. Никто лишать тебя права воспитывать его не будет. Я сомневаюсь в рациональности нашей свадьбы. Я сомневаюсь в том, что я смогу перешагнуть через всю когорту, перетраханых тобой девиц, и сделать вид, что всё отлично. Всё не хорошо. Всё просто ужасно!
— Настя, ты преувеличиваешь, — попытался образумить девушку Павел, но Васильева уже закусила удила и её трудно было остановить.
— Посмотрела бы я тебя, Артемьев, если бы у меня имелась огромная вереница мужчин за спиной, — поспорила она, — и каждый из моих бывших норовил ткнуть тебя носом в тот факт, что я почти десять лет игнорировала твои чувства и гуляла по мужикам. Как тебе такой расклад? Как бы ты реагировал на подобное?
Стоило ему представить себя на её месте, и Павел буквально за пару секунд пришел в состояние близкому к аффекту. Да он бы поубивал бы всех к чертям и плевал бы на последствия! Анастасия прекрасно видела обуревавшие его чувства.
— Ну, тогда чего ты хочешь от меня? — закричала она.
— Чтобы ты боролась за нас, а не опускала руки даже не попытавшись дать нам шанс, — в свою очередь Артемьев тоже повысил голос. — Иногда мне кажется, что ты меня не любишь, просто тебе нравится позиция жертвы и ты ею упиваешься!
— Ах, вот как мы заговорили, — буквально прошипела Настя. — Ненадолго твоего показного смирения хватило.
— Это не смирение, а попытки доказать тебе, что я достоин твоих чувств, — отрезал Павел. — Я тебя люблю, дура! Понимаешь? Люблю! Но тебе важно чужое мнение, странная логика и еще Бог знает что, но только не мои чувства! Признайся, ты мне так мстишь?
— Не перекладывай все с больной головы на здоровую, — возмутилась Настя. Отказ Павла и дальше изображать виновную сторону бесил и злил.
— Я и не перекладываю, — выдохнул Паша, явно стараясь успокоиться. — Я виноват перед тобой, у меня много косяков, которые долго будут мне аукаться в будущем, но если ты продолжишь так всё воспринимать, то всё погубишь! Ты это понимаешь? Ты либо прощаешь меня и оставляешь прошлое в прошлом, а всех дибилок, что пытаются нам нагадишь, шлешь лесом и не обращаешь на них внимание, либо наше будущее будет напоминать военные действия. В последнем варианте хуже будет как раз нашему ребёнку. Так что решай!
Артемьев ставил вопрос ребром и взбесило Настю еще больше. Она ничего не желала слышать и анализировать. Накопившаяся за годы злость требовала выхода.
— Пошёл ты чёрту, Артемьев! — зло выдохнула Васильева и гордо отвернулась к окну. Они как раз подъезжали к дому, в котором жили Малиновские.
— Только с тобой, милая, — как-то нежно проговорил Павел. — Теперь только с тобой!
Произнесённое звучало даже не как обещание, а как клятва, отчего Анастасия вздрогнула, но так и не повернулась к нему. Она больше ни слова не сказала, пока Артемьев парковал машину во дворе многоэтажки.
Настя пошла к единственной подруге, чтобы банально поплакаться на её плече. Идти домой в подобном состоянии не решилась. Вываливать на родителей свои переживания не самое лучшее решение. Пусть её отношения с Павлом могут окончиться так толком и не начавшись, но он останется отцом её ребёнка, и отягощать отношения своих родителей и Павла не собиралась.
Тая открыла не сразу. Васильевой пришлось несколько раз нажимать на дверной звонок, прежде чем распахнулись двери, и она увидела растрепанного Глеба Малиновского. Он был одет лишь в растянутые треники, при этом выглядел, будто сошел со страниц модного журнала. Таисия рассказывала, что её мужу несколько раз предлагали начать карьеру модели, но он выбрал стезю архитектора.
Глеб, рассмотрев личность позднего гостя, громко позвал:
— Тася, к тебе подруга пришла…
Глеб пропустил Настю внутрь.
— Уже бегу, — проинформировала Тая. Голос её звучал глухо, чуть приглушено, и был созвучен шелесту льющейся воды. Судя по всему, Малиновская находилась в ванной комнате. Предположение подтвердилось, когда Таисия появилась в коридоре, закутанная в безразмерный банный халат. Учитывая огромный живот — Тая на днях должна была родить — выглядела Малиновская просто огромной, но при этом безразмерно милой.
— О, Настён, ты чего так поздно? Случилось что?
Тут-то плотину и прорвало. Слёзы набежали на глаза, и Васильева не стала их сдерживать. Увидев, родную и любимую подругу, которой доверяла как самой себе, маска беспристрастности пала. Настя заревела в голос и не глядя села на пуфик, что стоял у входа в квартиру.
— Та-а-ая, — проныла блондинка, наверняка напугав всех соседних кошек и собак, ибо звук получился отвратительным и визгливым.
— Та-а-ак, — Тая быстро сообразила, что к чему. — Милый, достань из холодильника шоколадный торт и поставь чайник, пожалуйста.
Глеб без вопросов подчинился и быстро метнулся на кухню, оставив девушек наедине. Таисия же подошла и аккуратно обняла подругу. Огромный живот мешал, но Тая смогла справиться с этим сложным заданием. Она немного растерялась, потому что несгибаемая Настя Васильева плакала редко и мало, а тут прямо-таки истерика со всеми вытекающими. Довести её до такого состояния мог только один человек…
— Поругались? — мягко спросила Тася, присаживаясь рядом и внимательно наблюдая за скулящей подругой.
Настя то ли икнула, то ли подавилась, и снова завыла, не хуже раненной волчицы. Кое-как Малиновская смогла расшифровать в непрекращающемся нытье, что Павел был послан к черту и подруга решила разорвать с ним отношения.
— А что Пашка?
Вот так наводящими вопросами Таисия вытащила из рыдающей Анастасии всю историю, уловив все главные моменты и акценты. Тихо вздохнув, покачала головой и вынесла вердикт:
— Ой, Настька, ты — дура!
Глава 19
Васильева опешила настолько, что моментом перестала реветь.
— Что? — выдохнула обескураженная Настя.
— Ну, что ты так на меня смотришь? — прекрасно видя её недоумение, спросила Тая. — Дура, я говорю. Причем, полная.
— Что ты такое говоришь? — прохрипела Васильева, которая никак не могла «въехать» почему она вдруг стала дурой.
— Тем лучшие подруги и отличаются от остальных, всю правду в глаза скажут и не пожалеют, — наставительно произнесла Малиновская, и поморщившись, потёрла поясницу.
— Он по бабам гулял, а я — дура? — возмутилась Настя, зло вытирая слезы.
— Главный акцент в этом предложении «гулял». Прошедшее время, — отметила Таисия, вставая. — Пошли на кухню, а то разбирать причины твоего сумасбродства в коридоре как-то неудобно.
Огорошенная и немного невменяемая Васильева отправилась следом за подругой, не понимая, что происходит. Она надеялась получить моральную поддержку, а её оскорбляют. Когда они пожаловали на кухню, торт уже красовался в центре стола, а чайник на плите тихо закипал. Глеб же пошел к жене и чмокнул ту макушку.