Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 44 из 50

– Не против, – он качнул головой, смотря на меня грустными глазами. – Мама уже сказала мне, что скоро мы переедем к тебе в Москву, – буркнул Макс. – Ты ведь помнишь свое обещание, что не обидишь ее? 

– Я не обижу, – заверил его, а сам задался вопросом, что было в голове у этого мальчика.

Говорил, что не обижу Ксению, а сам был косвенно виноват в том, что она сейчас находилась в больнице. Мне следовало предохраняться и не быть дураком. Беременность – это несомненно хорошо, но слишком уж как-то много волнений вокруг этого события. Странные чувства. Я был рад и в то же время сильно обеспокоен за состояние Ксюши. Однако, дело уже сделано, и настало время нести ответственность.

– Хорошо, ужинать будешь? – спросил он. – Мы еще не кушали, ждали тебя с новостями.

– Да, не отказался бы.

Я тяжело вздохнул и разулся.

– Заходи, расскажешь, как она себя чувствует? Я очень за неё испугался.

Я хоть и сам давно взрослый мужчина, а сердце за мать иногда болело так сильно, что вздохнуть было тяжело. А сегодня, когда увидел Ксюшу такую бледную и беззащитную, понял, что все готов сделать ради ее благополучия и счастья наших детей.

– Почему тебя не было так долго? Мамин обморок и твое исчезновение связаны между собой? – продолжил Максим задавать наводящие вопросы. 

Мальчику точно было семь лет? Такое чувство, что я попал на допрос к следователю. Максиму оставалось принести из своей комнаты настольную лампу и направить свет мне в лицо.

– Потому что мама попросила дать ей немного времени подумать над моим предложением. Я попросил её стать моей женой и переехать вместе с вами ко мне. Я люблю ее и, если ты полагаешь, что я виноват в том, что ей сегодня стало нехорошо – отчасти это немного так. Я был в Москве, когда узнал, что приключилось несчастье, и сразу прилетел к ней.

– Глеб, вы присаживайтесь, – засуетилась Мария Гавриловна. – Я сейчас вас всех покормлю и пойду отдыхать. Я так переживала, что не знала, чем себя занять и напекла детям пирожков, чтобы как-то их отвлечь вкусностями. Ох, – вздохнула она. – А ведь скоро новый год, а тут такие новости...

Я ничего не ответил, сходил в ванную комнату, вымыл руки и вернулся на кухню. Сел на стул, посадил Надю себе на колени и схватил пирожок с тарелки. Все же какие мне рукодельницы достались. Ксения тоже любила готовить выпечку и часто в мои визиты предлагала либо торт, либо пирожки.

– Что говорят врачи? – спросила старушка, присаживаясь рядом.

– Ничего пока не говорят. Наблюдают и ставят капельницы. Кровотечение остановили. Не знаю, говорила ли она вам всем, но у нас с ней скоро будет еще один малыш…

Я не стал ничего скрывать. Все были достойны знать правду с самого начала. 

– Ещё один? – потрясенно переспросил Макс.

– Господи, какое счастье… – на глаза Марии Гавриловны навернулись слезы, и она поглядела с нежностью на Надю. – Я сразу поняла это, когда увидела… – женщина осеклась, но я понял, что она имела в виду красное пятно между ног Ксении, когда ее забирала скорая.

– Максим, – я повернул голову и поглядел в лицо мальчика внимательным взглядом. – Я уже говорил тебе, что люблю твою маму и без вас всех я уже своей жизни не представляю. Возможно, эта новость тебе не нравится, но маме сейчас необходима наша поддержка, а вам – моя помощь и забота.

– Я переживаю совсем не за то, что вашей любви не хватит на меня или Надю. Я просто не хочу, чтобы она снова исчезла на много месяцев, как после рождения Нади. Знаете, сколько месяцев она провела в больнице, а я один с бабушкой? Я переживаю за нее и очень скучаю… – голос мальчика задрожал, а с лица сошла маска отчуждения.

– Я прекрасно понимаю твои чувства, Максим, – ровным и спокойным голосом проговорил я. – Мы все переживаем за маму. Но, увы, ее нахождение в больнице сейчас обязательно. Как только ей станет лучше, мы навестим ее, а потом съездим в загородный дом. Я научу тебя кататься на лошадях. Тебе ведь хочется этому научиться? – спросил я.

– Сейчас я хочу, чтобы мама поскорее вернулась домой, – упрямо заявил он. – А разве мы не поедем в Москву? Мама говорила, что мы туда скоро переедем...

– В Москву мы поедем, когда Ксюшу отпустят домой и разрешат ей вести более или менее прежний образ жизни, а пока маму не выпишут из больницы, я поживу с вами. 

– Ладно… – грустно протянул Макс и опустил голову, ковыряя вилкой еду в тарелке.

Остаток ужина мы провели в молчании. Я помог Марии Гавриловне убрать посуду и вышел из комнаты, направляясь в гостиную. Присел в кресло рядом с елкой и устало откинул голову на спинку сиденья. Максим перетащил часть игрушек из своей комнаты на пол перед елкой, и они с Надей занялись конструктором. 

– Я постелю вам в гостиной и пойду, – услышал голос старушки и кивнул.

– Спасибо. 

Мария Гавриловна через десять минут попросила ее проводить, я поднялся на ноги, сходил закрыл за ней дверь и вернулся к детям. Расположился на полу возле них, пытаясь вклиниться в процесс игры, но мои силы и энергия иссякли за этот нескончаемо долгий день.

Ума не приложу, как мы справимся в эти дни без Ксюши... Зато сблизимся с детьми, а к моменту ее выписки домой будем уже не разлей вода. Потом мы свозим Надю в центр на обследование к специалистам из Москвы и начнем курсы реабилитации. Максим продолжит подготовку к школе с репетиторами, которых я найму ему. Потихоньку со всем справимся.

– Меня завтра нужно будет отвести на подготовительные курсы, а Надю на сеанс массажа, – сказал Макс, поднимаясь на ноги.

– Я в курсе, мама мне рассказала про ваш распорядок дня. Мы не собьемся с курса, – заверил я его.

– И на ночь мама нам читает. Надя привыкла спать с ней в постели. Я не стал говорить при Марии Гавриловне, чтобы не расстраивать ее, но с непривычки сестра закатит истерику. Она всегда так делает, когда мамы нет...

– Твои предложения, Максим? – я смотрел на него снизу вверх, играя на полу с Надей.

– Мы сейчас искупаемся, и ты отнесешь Надю в мамину комнату, я лягу рядом с ней, а ты сядешь на край кровати и почитаешь нам. Сегодня я буду спать с ней, а ты потом, когда мы уснем, вернешься в гостиную. Хорошо? 

– Договорились, – я напряженно выдохнул.

Ничьи границы я нарушать не собирался. Дети есть дети. 

– Тогда я собираю игрушки, а ты набирай ванну, – довольно отозвался Макс. – И знаешь… Я ничего не имею против того, чтобы ты был в жизни мамы, но предупреждаю, что в обиду я ни ее, ни сестру не дам.

– И я, – кивнул головой и ухмыльнулся. – Обещаю, что никого из вас тоже никому не дам в обиду. 

Сейчас я был таким же уязвимым, как и эти дети, которые скучали и переживали за свою маму. Никакие деньги не могли бы помочь улучшить состояние Ксении, как и дать гарантии, что наш с ней ребенок выживет. Нужно было запастись терпением и ждать. Да, тяжело, но с такой поддержкой, какая вырисовывалась с этими детьми, мне все окажется по плечу.

41. Ксения   

Ни в первую, ни во вторую беременность у меня не было токсикоза и каких-то выраженных пристрастий в еде. Макса и Надю я носила изумительно, не считая того, что во второй раз все закончилось экстренным кесаревым сечением. В этот же раз с первых дней задержки начался кошмар. Мало того, что я начала реагировать на запахи и меня постоянно мутило, так теперь еще без конца клонило в сон. За несколько дней, что провела в больнице, я начисто потерялась во времени суток. В палате находился постоянный полумрак, вставать мне до сих пор не разрешали, а свет меня раздражал, и оттого жалюзи были всегда плотно закрыты. И то ли в меня вливали какие-то лекарства, то ли организму требовались силы, но по моим ощущениям я все время спала. 

Подняться с постели мне разрешили только на седьмой день, а до этого я ощущала себя инвалидом с ограниченными возможностями. Глеб приходил каждый день и рассказывал, как проходят его вечера с детьми. Днем ему помогала справляться со всем Мария Гавриловна, потом он заезжал ко мне в больницу и уже после ехал к детям. В моменты, когда я бодрствовала и находилась в палате одна, то осмысливала все, что случилось со мной за последние дни и была бесконечно благодарна судьбе за Глеба, за нашу с ним встречу и возможность быть счастливой. А самое главное, я ведь даже и мечтать не смела о том, что когда-нибудь смогу еще раз стать мамой... Глубоко внутри я очень мечтала об еще одном ребенке.