Страница 22 из 33
В приемной секретарша средних лет, приятной наружности. Сказала, что его светлость занят, идут переговоры. Мы, с Серым, расположились в диванной зоне, опустошая запасы кофе и шоколадных конфет, в красивых фантиках.
Шелестя очередной конфетой, подняла глаза на звук открываемой двери.
— Приятно с вами иметь дело! — Савелий, как всегда шикарно выглядел, в костюме и белой рубашке.
Потом мы увидели перед кем он "поработал" швейцаром. Из кабинета выплыли арабы, трындя на русском и своем.
— Рита?! — понимаю, что мы не вовремя, а прятаться уже не куда.
Восточные гости уставились на меня, сидящую в фантиках… Серый напрягся, встал, загораживая линию обзора.
САВЕЛИЙ!
Гребаный Экибастуз! Шейх Рашид принял позу хищника, увидевшего добычу, при виде моей Ритки. Серый среагировал, но несколько секунд хватило, чтобы рассмотреть ангелоподобную блондинку, облизывающую пальцы, испачканные в шоколаде. Срочно спрятать! Под замок. В подвал. В бункер. Увезти на необитаемый остров. Слухи про Рашида ходят разные. Он коллекционер: тачки, драгоценности, экзотические животные и красивые женщины. Возжелав чего-то — не остановится ни перед чем. Приглянувшаяся женщина исчезает бесследно. И доказать ничего не сможешь и отбить ее. У Рашида целая армия наемников.
Да, что за день такой?! Арабы подписали контракт, выторговав нехилые отступные. Развлекаю их, с утра, как цирковой пес. Еще и это… Знаю, кто поможет! Набираю Абрамовича.
— Игорь Иванович! Дорогой! Помощь твоя нужна!
Старый лис рассыпался в приветствиях.
— Риточку? С радостью, любезнейший. Невестушку твою приму, как родную! — обещает король суффиксов.
Теперь осталось со школой решить… должок висит за министром образования.
РИТА.
Он меня сбагрил апельсину! Очень ловко вывернув, что Игорь Иванович просто жаждет со мной побывать в Венской опере. Запихнули в самолет, в чем была. Хорошо, хоть Серый был рядом. По напряженному взгляду, стало понятно, что пахнет жареным песцом. Маршрут у них построен, сиди, Рита, наслаждайся.
— Ну, и почему такой кислый вид? — Абрамович делает взмах рукой над накрытым столом.
Стюардесса чартерного рейса только успевает натаскивать блюда, как на банкет.
Конечно! Давай пожрем, и все наладится, ага. Ладно, Игорь Иваныч не виноват. Он такой же заложник обстоятельств, как я.
— Сереж! Будешь? — передаю охраннику тарелку, с разной вкуснятиной.
Хоть у кого-то аппетит есть — смотрю на жующего майора. Когда Серый не занят — он все время что-то точит, только холодильник на кухне брянчит.
Посадка. Нас встречают у трапа "специально обученные" люди и тонированный автомобиль.
50. Венская опера
— Понравилась тебе, Риточка, "Травиата"? — Иваныч зачерпывает пятерней оливки и отправляет в рот.
Не понятно, что меня больше бесит: его сладенькие уменьшительно-ласкательные интонации или то, что он жрет беспрестанно. Даже Серый отворачивается с перекошенной миной.
— Вывод один, Игорь Иванович: никакая любовь не выдержала клейма проститутки. Предрассудки, мнение общества… в итоге Альфред предает свою возлюбленную, а та погибает от такого удара. Влюбиться можно в красоту, а полюбить лишь только душу, — замолкаю.
— Душа, Риточка, понятие субстрактное. Утверждать или отрицать, что она есть — разговор глухого с немым. Вы верите в Бога, деточка? — поворачивается ко мне. Глаза Абрамовича хитро блестят.
Ловушка! Знать и верить — разные вещи. Я ЗНАЮ! Личная встреча с Вседержателем. Его дарованный второй шанс. Раньше я считала, что второй шанс — это все равно, что выдать второй патрон потому, что первым недобили. Никому и никогда второго шанса Маргарита не давала. А мне его дали. К чему это приведет — не понятно. Кто-то знатно развлекается там, наверху.
— Не будем поминать всуе, — показываю пальчиком наверх.
Апельсин, с серьезным видом, кивает и оборачивается, будто боится, что Бог за спиной подслушивает.
— Рита, ОН есть! Я расскажу случай… Не думаю, что ты кому-то это передашь, — глаза Абрамовича затуманились в воспоминаниях.
— Было это в лихих девяностых, — делает большой глоток мартини, — Времена были тяжелые. Я был инженером на металлургическом заводе. Зарплаты нет. Выдавали иногда продуктами. Мы, с женой, бились как могли, чтобы прокормить детей. Жена сдалась первая и закрутила с каким-то авторитетом. Ушла к нему, забрав детей. На последние деньги я купил водки-паленки у соседа и решил повеситься. У меня не получалось закрепить веревку к трубе стояка, в туалете. Только накину петлю, веревка обрывается. Ну, думаю, пойду, с крыши улечу. Поднялся на последний этаж и забрался по лестнице на чердак. Темно было. Упал, запнувшись об большой продолговатый предмет. Рита, это был чемодан доверху набитый валютой!
Абрамович стирает пот со лба. Наши лица на расстоянии десяти сантиметров. И тут я замечаю то, что не видела раньше. Шрамы у ушей, тонкими полосками уходят в волосяной покров. Лицо апельсина — маска, человека, сменившего личину.
Сглатываю. Много людей выжило, знающих правду об этом "добряке"?
— Зачем вы мне это рассказали? — шепчу.
— Потому, Рита, что ты такая же как я. Ты слишком умна для подростка. Мы оба живем не своей жизнью, — он отстраняется и наливает еще мартини.
— Игорь Иваныч, вы меня сбросите без парашюта? — на всякий, прощупываю почву.
— Бог с тобой, деточка! У меня на тебя другие планы! — сальтует бокалом и выпивает залпом.
51. Восточная "сказка"
— Зачем вы это делаете? — поворачиваюсь от иллюминатора к апельсину.
Мы сели на частный аэродром, в одной из жарких стран. По выпущенному трапу поднимались арабы. Серый лежал в отключке, ему вкололи в шею какую-то гадость.
— Дело не в деньгах, солнышко, — он открывает чемодан, который ему принесли люди в балахонах.
Равнодушно смотрит на содержимое и разворачивает. Там слитки золота, по полкилограмма, каждый.
— Все это будет твое, как только ты выберешься. Правда, от Рашида, еще никто не уходил… Но я, ставлю на тебя, Риточка. Докажи, что я в тебе не ошибся. Твой охранник будет жить ровно три месяца! Столько я тебе даю времени…
— Я вернусь! — наклоняюсь к нему, удерживаемая за руки восточными бугаями. — Вернусь и натяну тебе кастрюлю щей на уши! Обещаю, обещаю тебе! — кричу, упираясь, пока меня вытаскивают из самолета.
На выходе, на меня натянули хиджаб и затолкали в белый лимузин. Шипела, как кошка, бив по рукам захватчиков. Сообразив, что это мне не поможет — притихла. Думай, МаргаРита, думай. От этого зависит не только твоя жизнь. А думать я буду о том, как сдеру ногтями лживую маску с Абрамовича. Савелий будет искать меня — в этом я тоже уверена. Жалею, что у меня нет панциря, как у черепахи, чтобы спрятать голову… Еще одно испытание, да, Господи? Не дохрена ли?!
Пески и еще раз пески… Долгое время, за окном автомобиля, показывают одну и ту же картинку. Меня никто не удерживает. Я забилась, с ногами, в угол сидения и смотрела бесцельно на пустыню. Сколько дней пути пешком? Здесь, при побеге, сдохнешь без воды, на раскаленной сковороде. В салоне работал кондиционер и было вполне комфортно. Я представляю, какой ад за пределами автомобиля.
Будто мираж всплывают белые стены дворца. Ущипнула себя, что не сплю. Тысяча и одна ночь Шехерезады, мать твою! Въезжаем в ворота, которые тут же съезжаются за кортежем машин. Все! Птичка в клетке! — скалятся белыми зубами мои похитители, открывая мне двери. Внутри тропический сад и фонтаны. Озираюсь на крики птиц. Прямо, навстречу, вышагивает белый павлин. Хлопок в ладони, сбоку и павлин раскрывает хвост. Таращусь на это волшебное создание, но чувствую движение в мою сторону.
— Он также прекрасен, как ты, красавица, — с меня сдирают накидку.