Страница 4 из 14
В Общей модели психотерапии, о которой я буду довольно много говорить в этой книге, чаще используется понятие психотерапия или консультирование/терапия как неразделимые понятия, что связано с выборкой многочисленных исследований, на которых данная модель базируется, и в которую входят практикующие специалисты самых разных направлений и уровней опыта.
Таким образом, использование определенного термина не всегда обусловлено психологической школой или психотерапевтической модальностью, как можно было бы предположить. Хотя, по моему личному наблюдению, для обозначения одной и той же формы работы понятие «консультирование» чаще используется гуманистически ориентированными психотерапевтами, тогда как «психотерапия» – повсеместно. Однако здесь есть одно «но», на которое мне хотелось бы обратить внимание: консультирование и психотерапия используются как синонимы только в том случае, если речь идет о психотерапии как форме помогающего разговора, а не о каких-то иных специальных терапевтических методах.
Роджерс (1999) замечает, что в основе помогающего процесса в любом случае лежит беседа, а называться такие беседы могут по-разному: «Их могут именовать простым и емким термином “лечебные беседы”, довольно часто они обозначаются термином “консультирование”, получающим все большее распространение, особенно в образовательных кругах, или же такие беседы, учитывая их целительный эффект, могут квалифицироваться как психотерапия, что ближе по духу социальным работникам, психологам и психиатрам в клиниках» (Роджерс, 1999, с. 4). И все-таки помните, что понятие «консультирование» и «психотерапия» не всегда являются синонимами.
Некоторые специалисты предпринимали попытки описать различия между психотерапией и психологическим консультированием: в одних случаях обоснованно, в других – неудачно и беспомощно. К последним, увы, можно отнести сравнительный перечень Чарльза Гелсо и Брюса Фрец (Gelso, Fretz, 1992), в созвучии с которым Кочюнас (1999) выделяет специфические черты психологического консультирования, отличающие его от психотерапии:
• консультирование ориентировано на клинически здоровую личность; это люди, имеющие в повседневной жизни психологические трудности и проблемы, жалобы невротического характера, а также люди, чувствующие себя хорошо, однако ставящие перед собой цель дальнейшего развития личности;
• консультирование ориентировано на здоровые стороны личности, независимо от степени нарушения;
• консультирование чаще ориентируется на настоящее и будущее клиентов;
• консультирование обычно ориентируется на краткосрочную помощь (до 15 встреч);
• консультирование ориентируется на проблемы, возникающие во взаимодействии личности и среды;
• в консультировании акцентируется ценностное участие консультанта, хотя отклоняется навязывание ценностей клиентам;
• консультирование направлено на изменение поведения и развитие личности клиента.
Подобные различия вызывают вопросы: разве психотерапия не направлена на изменение поведения и развитие личности? Разве психотерапия не ориентирована на настоящее? Разве психотерапия нужна только клинически нездоровым? Где в этом случае проходит грань между здоровьем и болезнью? К слову, профессор Альфред Притц, один из основателей Европейской Ассоциации Психотерапии и ректор Университета имени Зигмунда Фрейда, на вопрос «Кому не подходит психотерапия?» отвечал: «Психотикам» (то есть клинически нездоровым людям). Речь в данном случае идет о немедикаментозной психотерапии, конечно. И само собой, на этот счет можно дискутировать и спорить.
Несмотря на то, что разделение по многим из перечисленных выше критериев не соответствует действительности и не может быть принято, отдельные коллеги продолжают вести борьбу за выстраивание границ между двумя этими областями. Мне приходилось встречаться с таким отстаиванием «чистоты метода» и на практике. Например, в самом начале моей работы одна из преподавательниц, а в дальнейшем мой первый супервизор, с укором замечала, что я захожу в «область психотерапии», будучи психологом, а не психотерапевтом, работаю слишком продолжительно, затрагиваю травматический опыт клиента и поднимаю сильные чувства. «Вы можете заниматься только консультированием, в соответствии со своей квалификацией», – настаивала она. Речь в этом случае шла о процессуальной работе с клиенткой, которая приходила ко мне раз в неделю в течение полугода, и с которой мы обсуждали ее ранний детский опыт. Но где в действительности проходит грань? Должны ли мы в момент личного, предельно интимного разговора говорить клиенту: «Извините, мы не должны сейчас это обсуждать. Это область психотерапии. Стоп, не плачьте, это психотерапевтический процесс. Остановитесь – я ведь всего лишь консультант. Сходите к моему опытному коллеге, поплачьте у него». Я, конечно, утрирую и, безусловно, признаю всю важность профессиональной ответственности и системной подготовки, но порой дело оказывается совсем не в них, а в борьбе за власть и статус, и тогда условности оказываются важнее человека, обратившегося за помощью, отношений с ним и простого здравого смысла.
Психотерапия и психотерапевтичное – разные явления. Часто психотерапевтичным оказывается совсем не то или не только то, что лежит в области «лицензированной психотерапии». Психотерапевтичное – намного шире. Не стоит осторожничать и бояться быть психотерапевтичным для другого человека, независимо от того, представителем какой профессии вы являетесь. Все мы в разные периоды так или иначе друг друга «лечим», иногда самыми простыми действиями: словами, объятиями, обычной человеческой заботой. И такая эмоциональная вовлеченность, умение выслушать, понять, поддержать, к счастью, не являются «запатентованными» методами. Что касается психотерапии в рамках обговоренного сеттинга[3], то навредить здесь сложнее, чем представляется на первый взгляд, при условии, что вы, конечно, соблюдаете профессиональную этику и супервизируетесь. Обеспечьте безопасность на этот час, не путайте роли, не морализируйте и не оценивайте, внимательно слушайте, соблюдайте конфиденциальность, по необходимости обсуждайте свою практику со старшим коллегой и увидите, что в этом случае риск причинить вред сводится к нулю. Другой вопрос, что и пользы может быть немного, но это уже отдельная история.
Различаю ли я консультирование и психотерапию? Да, различаю. Но прежде всего определяю для себя, находится ли специалист в психотерапевтичной позиции или выпадает из нее. И это, на мой взгляд, более важный момент. Потому что именно способность быть в психотерапевтичной позиции, а не прописанная в дипломе специальность, обеспечивает качество работы. При этом, конечно, умение в такой позиции оставаться во многом зависит от профессиональной подготовки и квалификации, но точно не определяет ни темы работы с клиентом, ни ее продолжительность, ни спектр затрагиваемых чувств.
Психотерапевтичная позиция проявляется в том, способен ли специалист не смешивать роли, обеспечивать эмоциональную безопасность, быть включенным и конгруэнтным (то есть согласованным на уровне чувств и действий, вербального и невербального поведения), находиться «здесь и сейчас», сосредотачиваться на процессе, быть осмысленным в интервенциях. Это то, что необходимо для психотерапии, но не является столь значимым для консультирования. В остальном мы не знаем, что окажется наиболее целительным для клиента и в какой момент. Мы можем предполагать, но не прогнозировать. Бывает, что одна встреча оказывает больший эффект, чем длительная работа. А прочитанная книга или просмотр рекомендованного фильма сильнее берут за живое, чем несколько психотерапевтических сессий.
Я различаю консультирование и психотерапию не по эффективности достигнутых результатов, а только по формату. Консультирование – это формат, где у обратившегося есть вопрос, и психолог по этому вопросу выступает в качестве эксперта. Экспертная позиция отличается от психотерапевтической: в этом случае психолог как раз может давать советы и рекомендации, которые в консультировании, в отличие от психотерапии, вполне уместны. Консультация имеет информативный характер, и именно за информацию и мнение клиент платит деньги. Консультирование конечно – у него ясные границы и понятные задачи.
3
Сеттинг (от англ. setting – «помещение», «обстановка») – условия и ограничения, влияющие на процесс проведения психотерапевтического сеанса. Зависят от вида психотерапии.