Страница 52 из 73
— Господи, — тяжело произносит он. — Я никогда не думал, что это может случиться в мое дежурство. Это чуть не сломало моего отца. Не думаю, что он когда-нибудь снова был таким же шерифом. Может быть, я недостаточно силен или недостаточно хорош. Я имею в виду дерьмо, Анна.
Я знаю, что сейчас занимает его голову. Сундук. Тело. Это все и со мной тоже.
— Постарайся не думать об этом, — мягко говорю я. — Ты можешь это сделать. Мы в этом вместе.
— Да, — говорит Уилл, явно не убежденный. — Что ты думаешь о теории рейнджера Денни?
Профессия Хэпа всегда была для меня священна, но я должна признать, что идея звучит правдоподобно. Рейнджер должен быть местным жителем, хорошо знакомым с местностью, чувствовать себя комфортно на открытом воздухе.
— Может быть, он также пожарный, — добавляю я, — или военный, или кто-то из Национальной гвардии? Все эти парни учатся обращаться с огнем, и они физически сильны.
— Верно, — соглашается он. — Кстати, ты заметил, что Дрю Хейг не появился на собрании сообщества? Он, кажется, также чувствует себя довольно комфортно на открытом воздухе.
Я заметила. Если Эмили не смогла заставить себя прийти, учитывая все, с чем ей приходится иметь дело, это одно. Но у Дрю нет оправдания. Во всяком случае, не правдоподобного, если только нет истории.
— Думаю, есть что-то, чего он избегает. Как прошел контрольный тест на детекторе лжи?
— Технику пришлось отменить в последнюю минуту. Мы перенесли встречу на среду.
— Это будет через два дня.
— Ты не обязана говорить мне, Анна. Но что я должен делать? Мне всегда приходилось вызывать специалистов из других округов, а дело Полли Клаас по-прежнему отнимает много ресурсов. Там работает любой талантливый человек. Ее реплика по-прежнему сводит с ума, и теперь это будет только еще более безумно.
— Нам придется немедленно позвонить Роду Фрейзеру и поделиться всем, что мы знаем. Этот парень может быть тем, кто похитил Полли, верно? Мы просто, черт возьми, не знаем.
Он долго смотрит в центр своего грязного стола, явно ошеломленный. Затем он говорит:
— Давай на минутку вернемся к идее рейнджера. Если это тот, кого мы ищем, как он мог связаться с Шеннан здесь, в лесу, особенно если она направлялась в Сиэтл? Она не любила гулять на свежем воздухе.
— Мог ли он каким-то образом столкнуться с ней в обществе, в баре или что-то в этом роде? Даже встречался с ней какое-то время? — Я добавляю в кофе еще два пакетика Sweet'N Low, надеясь, что спешка поможет мне подумать. — Может быть, это даже был несчастный случай. Скажем, однажды ночью они с Шеннан переспали и отправились в тихое место, чтобы заняться сексом в ее машине. Но потом что-то перевернулось. Он пришел в ярость и задушил ее, а потом был там с телом. Он бы пошел туда, куда знает, верно? Он бы сжег машину, замел следы и постарался забыть об этом.
— С июня по сентябрь, это четыре месяца, — добавляет он. — Так что, возможно, он какое-то время добивается успеха или думает, что у него все получилось. Но тут появляется Кэмерон Кертис. Почему она, а не кто-то другой? Что общего у нее с Шеннан?
— Они немного похожи, — пытаюсь я. — У обеих девочек длинные темные волосы, разделенные пробором посередине, и карие глаза. Обе тоже более чем хорошенькие. Они сногсшибательны. Они остановят тебя на улице.
— Я это вижу. Но он определенно не сталкивался с Кэмерон в баре. К тому времени что-то изменилось. Он искал ее.
— Ему пришлось. — Я сажусь вперед на стуле, чувствую, как жесткий пластик давит на заднюю часть моих ног. — Она не так уж часто бывает в большом мире, только в школе и дома, а иногда и у Грея Бенсона. — Виски начинают тупо пульсировать. — Это безумная идея, но что, если Кэмерон вместо этого разыскала его? Помнишь то стихотворение из шкафчика Кэмерон? То, которое начинается: «Я хочу раскрыть. Я не хочу оставаться сложенной где бы то ни было, потому что там, где я сложена, я — ложь?»
— Черт, ты выучила его наизусть.
— О, прекрати. Просто выслушай меня минутку. Кэмерон не просто пятнадцатилетняя девчонка. Последние несколько месяцев ее жизнь превратилась в скороварку. Тишина и ложь дома, между ее родителями. И это будет только хуже, верно? Скоро родится ребенок, может быть, ее родители разводятся… или, что еще хуже, не разводятся, а просто продолжают в том же духе. Она бы отчаянно искала выход.
— Как насчет бесплатной клиники? — Уилл говорит так, будто он не совсем понял. Честно говоря, теории разлетелись довольно быстро. — И как это соотносится?
— Я не знаю. Возможно, назначение было связано с независимостью, или, по крайней мере, так начиналось. Может быть, Кэмерон просто пыталась устроить свою собственную жизнь. Для Эмили быть мамой, должно быть, было нелегко. Это было не так давно, когда она перестала сниматься в кино и на телевидении. И даже тогда она оставалась узнаваемой. Однажды она даже была признана одной из пятидесяти самых красивых людей на свете, верно?
— Я думала об этом. Я имею в виду, мы думаем, что эти журналы глупые, но Кэмерон, вероятно, не стала бы. Большинство девушек никогда не почувствовали бы себя достаточно особенными с этим, чтобы сравняться.
— Если бы Кэмерон хотела каким-то образом вырваться и оставить свой след, как бы она попыталась это сделать? На что похоже такое развитие событий, и как это приведет ее к встрече с парнем, на которого мы смотрим, лесничим или военным? С чем-то, что можно ей предложить, с выходом из этой стеклянной коробки?
— Я этого не вижу, — говорит Уилл.
— Да, я тоже. — Я чувствую, как в комнате становится меньше кислорода. Чувствую, как мы оба вращаем винтики в голове. Через некоторое время я говорю: — Каким-то образом между ними должно было установиться достаточно доверия, чтобы Кэмерон согласилась встретиться с ним поздно вечером. Как это произошло? Что нужно сделать, чтобы этот конкретный парень не отпугнул ее, а приблизил к себе? Это волшебный вопрос.
Уилл издает звук согласия.
— Эмили сказала, что у нее даже никогда не было парня, помнишь?
— Вот именно. Возможно, Шеннан была кем-то, с кем он переспал, но я начинаю задаваться вопросом, могло ли его влечение к Кэмерон быть чем-то другим. Если она какой-то идеал.
— Что это значит?
— Я часто видела, как это всплывало в профилировании, — говорю я, пытаясь найти язык, который поможет ему понять ход моих мыслей. — Парни, которые являются аутсайдерами и не могут сблизиться с людьми, иногда зацикливаются на невиновных как на шансе искупить свою вину. Или это та история, в которую они хотят верить.
— Подожди. Значит, он не психопат?
Очевидно, мне это не удалось.
— Может быть, так оно и есть, — пытаюсь я снова. — Но даже самые извращенные умы хотят любви и связи. Возможно, причина, по которой мы до сих пор не нашли тело Кэмерон, заключается в том, что он думает, что она может заставить все плохое внутри него снова почувствовать себя хорошим. Исправить то, как мир причинил ему боль.
— Я не знаю, — с сомнением говорит Уилл. — Это довольно большая гипотеза, Анна. Почему ты предполагаешь, что этот парень был ранен?
Я смотрю на него, чувствуя себя расстроенной и не в своей тарелке. Этот день был слишком долгим и слишком тяжелым. На этой неделе, и в месяце, и в году.
— Потому что именно так ты становишься хищником.
— 53-
Однажды Фрэнк Лири подарил всем в Прожекторе экземпляр книги под названием «Убийство на сексуальной почве: закономерности и мотивы» и сказал нам относиться к ней как к Библии. Авторами были два криминалиста из ФБР и специалист по психиатрии, которые организовали и провели десятки интервью с осужденными убийцами и палачами, психопатами, социопатами, педофилами и сексуальными садистами, пытаясь систематизировать преступное мышление, которым они могли бы поделиться с профессионалами в качестве учебного пособия.
Конечно, это были провокационные вещи. Агенты отправились в тюрьмы строгого режима по всей стране, чтобы сесть за стол для интервью с Чарльзом Мэнсоном, Дэвидом Берковицем, Эдвардом Кемпером и тридцатью тремя другими, надеясь поучиться у них. Не факты их дел или обвинительных приговоров, и не то, смогут ли они когда-нибудь быть реабилитированы, а то, о чем они думали в моменты до, во время и после совершенных ими убийств. Как и почему они выбирали определенных жертв, каковы были их триггеры, с чего начинались их жестокие фантазии и каковы были самые захватывающие части преступления — в основном, как эти жестокие убийцы думали, и что они чувствовали по всем аспектам того, что они сделали.