Страница 44 из 67
Роберт молчал, и я посмотрел на него.
Он все еще нюхал зерно.
— Что такое?
— Я чувствую слабый запах… — он снова понюхал, и на его лице появилось хмурое выражение. — Драконьей магии.
— Что?
— В этих зернах есть драконья магия.
— Драконья магия? Зачем Эндрю использовать драконью магию? Для чего?
Я почувствовал, как разочарование растекается по моим венам.
— Не знаю, но мне это не нравится. Это магическое зерно может делать что угодно. Например, создавать порталы для передачи сообщений.
— Значит, ты был прав. Он что-то скрывает.
Я встал, забрал кошель у Роба и огромными шагами направился к тюремным камерам.
Гельмут и Горан, стоявшие у входа, были злы на меня.
— Драконья магия. Я не дурак.
Проходя мимо, я сунул кошель им обоим под нос.
— Что? — они бросились к нам с Робом.
— В смысле драконья магия? — спросил Горан.
— Роб почувствовал ее. И я думаю, что Тания тоже чувствовала именно это. Он что-то скрывает прямо под нашим гребаным носом, У тебя под носом, Горан!
Я чувствовал себя преданным. Он предпочел кого-то, кого едва знал, тому, кто вырос вместе с ним. Тому, кто был его лучшим другом.
— Ал, прекрати, — сказал Горан. — Это не то, что ты думаешь. Пожалуйста.
Я остановился и оглянулся на него.
— Ты знал.
Он кивнул.
— Просто верни ему его кошель, пожалуйста.
— Почему ты мне не сказал?
— Потому что ты бы стал относиться к нему по-другому. Черт, я стал относиться к нему по-другому после того, как узнал. Он ценный человек, Ал. Это все, что имеет значение
— Что он скрывает?
— Тания была права, — сказал Горан, выглядя усталым.
— О чем ты?
— Иди и посмотри сам. Двадцать четыре часа истекли.
Я направился к тюремным камерам и обнаружил, что камера Эндрю пуста.
— Горан! — закричал я, и он прибежал внутрь.
Из камеры напротив донесся смех Мэгги.
— Где он? — я посмотрел на нее.
— Мои уста запечатаны.
Как меня бесит ее поведение!
— Горан, что это такое?
— Ты обещал, что не расскажешь, они убьют его.
Мэгги посмотрела на Горана.
— Я дал слово, Ал, — взмолился Горан.
— Я твой лучший гребаный друг. Ты знал, что он что-то скрывает. Ты предал меня.
— Серьезно? Мир не вертится вокруг тебя. Не понимаю, что, черт возьми, она в тебе нашла.
Мэгги развернулась и пошла в дальнюю часть камеры.
— Ты ведь знаешь, не так ли?
— Я обещала, что никому не скажу.
— Ну, милая, скажешь ты или нет, у него осталось всего пять зерен, так что правда рано или поздно выплывет наружу.
— Ал, — позвал Гельмут.
— Что?
— Эндрю никак не мог сбежать через это.
Я подошел к его камере, чтобы посмотреть, что так удивило Гельмута, и обнаружил небольшое отверстие. Эндрю бы не пролез через него.
Что, черт возьми, это за зерна такие?
Я взял одно, положил в рот и прожевал.
— Ты спятил?! — взвизгнула Мэгги.
— Ал! — тоже закричал Горан, схватившись за голову.
— Что, он все еще жив, значит, это не опасно. Если никто из вас, идиотов… — я съежился на фут и почувствовал себя по-другому. Голова начала покалывать и кружиться.
— О боже мой, — пробормотала Мэгги.
Я прислонился к стене с закрытыми глазами.
— Что, черт побери, происходит? — я замолчал. Голос был не мой, а женский.
Я тут же распахнул глаза. Горан, Гельмут и Калеб уставились на меня большими круглыми глазами. Они были на голову выше меня.
Мэгги фыркнула.
— Вот дурак! — она громко рассмеялась.
Я посмотрел вниз и увидел грудь там, где раньше была моя грудная клетка. Я дотронулся до своей паховой области. Он исчез.
— Я женщина? — хмурюсь.
Гельмут и Калеб разинули рты.
— Ты действительно горячая цыпочка, Ал, — сказал Калеб.
— Закрой рот. Что это значит? — мой голос звучал по-женски.
— Это драконья магия, идиот, — сказала Мэгги. — Эндрю не мужчина, а женщина, Ал.
Я замер.
— Что?
— Она не умерла, она была прямо у тебя под носом. Ее отец был болен, он не мог сражаться, и она заняла его место. Я не знала, что дракон дал ей эти зерна, я думала, что она мертва, пока твой тупой дракон не привел меня сюда и я не встретила Эндрю. Она сказала мне, кто она такая. Она знала, что женщине не позволят сражаться на войне. Горан догадался, почему ты не смог?
Я посмотрел на Горана.
— Ты знал.
Тот в шоке пялился на Мэгги.
— Погоди, Эндрю это?..
— Катрина, да. А теперь откройте эту дурацкую дверь и верните меня домой. Вы все идиоты.
Мэгги была вне себя от злости.
Гельмут открыл ее камеру, пока я все еще пытался прийти в себя. Она была прямо у меня под носом.
Вот почему у меня были такие чувства… Я улыбнулся. Я не был влюблен в мужчину, это была моя леди.
— Сотри эту ухмылку со своего лица. Она не глупая кукла, Альберт, и если ты считаешь, что я дерзкая, то ты совсем не знаешь Катрину. Ты предал ее, она не вернется.
Мэгги вышла из тюрьмы.
— Мэгги, подожди, — Гельмут побежал за ней. — Я не знал.
— О, ты такой же идиот, как и он. Я пробыла в этой камере больше суток, Гельмут. Больше. Суток. Оставь меня, черт возьми, в покое.
Она умчалась прочь.
— Ты знал об этом? — спросил я Горана.
— Ее ранили стрелой после того, как она получила известие о нападении Эйкенборо. Пришел Билл, и когда он исцелил ее, магия исчезла. Эндрю превратился в девушку, — рассказал он и вздохнул.
— Почему ты мне не сказал? Я искал ее много лет, Горан!
— Я не знал, что это была она, Ал! Мне очень жаль.
— Вот черт, — я пораженно выдохнул. — Ты влюблен в нее, не так ли?
— Ты сам говорил, Эндрю — невероятный парень. Вот только он никакой не парень.
— Я не могу так с тобой поступить.
Я натянул штаны поплотнее и поплелся в слишком больших ботинках.
— Конни, — крикнул мой женский голос, и в дверях бревенчатого дома появилась Констанс.
Она прищурилась.
— Мне нужна одежда, — сказал я.
— Кто ты такая?
— Это придурок Альберт, — громко ответила Мэгги, находясь где-то в доме, и дверь в одну из комнат захлопнулась.
— Мэгги, перестань. У нас не было выбора! — взмолился Гельмут.
— Ал? — удивилась Конни. — Что случилось?
— Драконья магия. Тания была права, — прорычал я.
— О чем ты?
— Это все Эндрю, а точнее Катрина.
— Что?
— Ты сказала, что она мертва. Но на самом деле она пошла на войну вместо своего отца, Констанс.
— Эндрю — это Катрина?
— Не начинай. Просто не надо.
Я вошел в бревенчатый дом прямо в комнату Конни.
Вся одежда буквально падала с моего тела, и я закрыл за собой дверь.
Я открыл сундук Конни, чтобы найти что-нибудь хотя бы отдаленно подходящее этому телу.
Дверь открылась.
— Разве тебя мама не учила, что нехорошо заглядывать в женский сундук?
— Если ты не заметила, я теперь тоже женщина.
Я стянул с себя рубашку, и женская грудь прижалась к моей груди.
Они были круглыми и большими.
— Перестань пялиться на них, — возмутилась Конни.
Я стянул брюки, и то же самое произошло с моей промежностью.
— Альберт!
— Что? Это мое. Могу смотреть, сколько захочу.
Она рассмеялась.
— Ты все еще думаешь как мужчина. Теперь ясно, почему Эндрю испытывает привязанность к мужчинам. В глубине души она все равно оставалась женщиной.
— Я запер его… ее. И больше ничего не знаю, — я сидел голый на кровати, чувствуя себя проигравшим. — Как долго это вообще продлится?
— Как она это сделала?
— Почему ты не сказала мне, что она это сделала?
— Потому что я знала, что ты бросишь все силы на ее поиски. Я боялась, что ты так сделаешь.
— Ты сказала мне, что она мертва, Конни.
— Я правда так думала, Ал.
— Это все магические зерна.
— И ты решил попробовать?
— Я не знал, как они действуют, теперь знаю.
Она коснулась моих волос и заправила их мне за ухо.