Спасти эльфа

Мой взгляд упал на руку, прикрывающую искалеченный пах. Я говорила о всех травмах эльфа, не только об интимных, но почему-то в первую очередь посмотрела не на его разбитые губы, не на царапины на плечах, не на синяки, усыпавшие бедра, а пленнику между ног. Эльф тоже это заметил и сделал выводы – вне всякого сомнения, ошибочные.

– Ясно, – усмехнулся он с горечью, а потом прижался губами к горлышку фляжки и начал жадно глотать. Он пил, пока на дне фляги не осталось ни капли воды, после поставил ее пустую на пол и вытер губы невыносимо изящным жестом. – Хочешь убрать с моего тела следы чужих зверств, чтобы заменить их следами зверств собственных? Или хочешь, чтобы я снова стал работоспособен? Чтобы снова можно было часами меня… – Не закончив, он отвернулся и свел брови на переносице.

Я не стала его разубеждать. Напомнила об уговоре и попросила убрать ладонь с паха, чтобы можно было заняться его травмами.

Глава 4

– Я больше никому не позволю взять мое тело против воли, – напомнил эльф и нехотя, явно переступив через себя, отвел в сторону руку, которой прикрывал промежность. Теперь ничто не защищало его обезображенные насилием органы от чужого взгляда.

Мои целительские навыки оставляли желать лучшего. Все, что я могла предложить в качестве помощи, – простенькие заклинания вкупе с обезболивающей мазью. Никакого чуда.  Благоразумнее было позвать к больному настоящего лекаря – великаншу Мойлу, умевшую не только виртуозно крошить в капусту врагов, но и вытаскивать с того света наших союзников.

– Сиди здесь, – приказала я эльфу. – Даже не думай дергаться. – Запечатав чарами вход в палатку, я выскользнула наружу, чтобы вскоре вернуться к пленнику с одной из самых опытных целительниц Сумеречных земель.

Я хотела как лучше, но стоило Мойле, этой мускулистой, мужеподобной барышне под два метра ростом, войти в шатер, как эльф с вытаращенными глазами вскочил со стула, на котором сидел. Красивое лицо перекосилось от ужаса. Забыв о том, что надо прикрывать наготу, эльф отбежал в другой конец шатра и принялся лихорадочно обшаривать взглядом обстановку, видимо, в поисках оружия или того, что могло бы этим оружием послужить. Он явно решил, что я привела подружку, чтобы надругаться над ним вдвоем, веселой компанией.

– Тихо, – устало сказала я. – Мы ничего тебе не сделаем.

Но пленник не слушал. С ненавистью и отвращением он смотрел в сторону Мойлы, и по тому, как сильно тряслось его тело, я догадалась: целительница была среди тех, кто пустил беднягу по кругу.

Вот же проклятие!

– Пожалуйста, успокойся, – я заговорила с эльфом, словно с пугливым диким животным – мягко и терпеливо. – Никто тебя не тронет. Ты под защитой эйхарри. Слышишь? Под моей защитой. Я позвала целительницу, чтобы залечить твои повреждения.

– Мне нужен красивый и здоровый любовник. – Чтобы не выпадать из образа злодейки, пришлось повернуться к Мойле и шепотом объяснить ей свои мотивы. Дать понять: никакого милосердия – лишь холодный расчет. – В таком состоянии, как сейчас, он не сможет меня удовлетворить. Да и чужие метки на его теле меня нервируют. Убери их. Хочу наставить свои.

Я старалась говорить тихо, но эльфийский слух оказался не хуже драконьего, и в другом конце шатра раздался яростный вздох. Оружия среди мебели пленник не нашел, зато обнаружил длинную палку, к которой крепился светильник с магическим пламенем, и использовал ее в качестве боевого посоха. С этим посохом он бросился на меня в безумной попытке убить или быть убитым. Глупый, самонадеянный эльф. Его атаку я отразила играючи. Раз – и сломанная палка валяется на полу, а мои пальцы сжимают горло пленника, перекрывая дыхание.

– Повеселился и хватит, – спокойно сказала я, чуть выпустив когти, чтобы охладить пыл этого воинственного придурка. – Побереги силы для постели.

За спиной прозвучал смешок Мойлы. Я наклонилась к эльфу, к самому его уху, и зашептала так, чтобы слышали лишь мы двое:

– Я не буду тебя трогать, угомонись. Не обращай внимания на то, что я говорю своим людям. Просто доверься мне. Позволь Мойле заняться твоими ранами.

– Я не дам ей ко мне прикоснуться, – прохрипел он, вцепившись в мое запястье. – Умру, но она ко мне не притронется.

– А мне? Мне ты разрешишь к себе прикоснуться? Обещаю, что не позволю себе ничего лишнего.

Эльф недоверчиво сдвинул брови, но после долгих, мучительных раздумий кивнул. С облегчением я разжала хватку на его горле.

Целительницу пришлось отпустить. Перед уходом она дала мне заживляющую мазь и рассказала, каким заклинанием воспользоваться, чтобы добиться наилучшего эффекта.

– Что ж, – посмотрела я на пленника, когда мы остались вдвоем в интимном полумраке шатра. – Без помощи Мойлы лечение будет не таким быстрым, но боль и воспаление я сниму, да и, говорят, регенерация у вашего народа ускоренная. Удивительно, что все эти царапины до сих пор не затянулись. В чем причина такого медленного восстановления? Насилие – в нем дело? Душевное состояние эльфов влияет на физические процессы?

Пленник отвернулся, красноречиво показав, что не считает нужным разговаривать с врагом.

– Ладно, молчи. Садись на стул. Надо смазать твои раны.

И снова взгляд против воли опустился ему между ног. Заметив, куда направлено мое внимание, эльф вспыхнул и поспешил прикрыться.

– Я сам в состоянии это сделать. – Кончики острых ушей горели. Яркий румянец растекался по щекам.

– Нет, увы, не в состоянии. Сама по себе мазь малоэффективна. Наносить ее нужно, одновременно читая исцеляющее заклинание, а ты воин, не маг и не лекарь, верно?

Эльф поджал губы.

– Царапины, синяки, укусы – ерунда, а вот это, – я кивнула на его пах, старательно и бережно прикрытый двумя ладонями. – Не думаю, что стоит ждать, пока само заживет. Полагаю, эта штука тебе еще пригодится. Например, когда ты захочешь завести жену и детей.

Дернувшись, эльф метнул в меня взгляд, горящий такой адской злостью, что мне показалось, будто меня ударили.

– Жену? Детей? – прошипел пленник с откровенной ненавистью в голосе. – После всего, что твои люди со мной сделали? Какая уважающая себя эльфийка выйдет за меня, опозоренного, замуж? Какой женщине будет не противно лечь со мной в постель? Я не смогу вернуться к своему народу. Мой клан меня отвергнет и будет прав. Что я за мужчина, что за воин, если позволил сотворить с собой такое? – Он до треска сжал зубы, а потом процедил с болью: – Теперь мне одна дорога – в Кипящие болота.

Что?

Кипящие болота?

Я не помнила, что это за место. Возможно, я прежняя тоже ни разу о нем не слышала. В конце концов, эльфы – народ скрытный и не рассказывают о своих традициях направо и налево, тем более – чужакам. Но что, если существует закон, который обязывает воина искупить позор кровью? Получается, отпустив пленников, я не спасу их, а обреку на мучительную гибель: название у болот крайне говорящее.

Кипящая вода. Вода, способная за секунду обварить до смерти.

Я внимательно посмотрела на избитого, изнасилованного эльфа. Пережитый ужас не сломил его, не превратил в затравленную жертву, боявшуюся собственной тени. Этой страшной ночью его растоптали, но он уже начал собирать себя по кусочкам, старательно сшивая обрывки гордости. Невзирая на жуткие слова о болотах, воля к жизни в нем была очень сильной – я это видела, чувствовала и не могла не восхищаться.

Еще вчера я приняла твердое решение помочь пленникам бежать, а теперь оказалась в тупике. Что же делать? Как искупить свою вину, если давать им свободу опасно?

Позже. Я подумаю об этом позже, а пока надо стереть с тела эльфа следы насилия, вымыть его, накормить, а еще – найти Мериду и воздать сучке по заслугам.

– Возможно, мазь лучше нанести на чистую кожу, – я растирала между пальцами густую субстанцию, пахнущую травами.

Эльф поджал губы, наблюдая за мной из-под сведенных бровей. Он был как оголенный нерв, как магический шар, трещащий от переизбытка энергии: тронешь – взорвется.