Страница 10 из 18
«Это он ещё не знает про Колесниковского деда, Героя Труда и депутата Верховного совета, и про бабушку Пети, рядом с которой эти и генерал и депутат выглядят безобидно», — припомнил я. «Эх, не проживет Варшавский договор ни тридцать, ни двадцать лет. Лет пять от силы».
Такая себе политинформация — ни слова про столкновения в Польше между полицией и сторонниками профсоюза «Солидарность» на первое мая. А зарубежные голоса радостно обсасывают уже третью неделю это событие.
Собираемся с Бейбутом на квартиру, снял я её на двое суток, с обеда субботы до обеда понедельника. Уже когда подъехало такси, которое я заказал на определенное время, и мы грузили цветомузыку, магнитолу и прочие нужные вещи, неожиданно появился мой приятель по комсомольской поездке — Сашка из первого училища.
— Я тебе семь рублей привёз! Занимал в Москве! — гордо сказал он, отдавая две трешки и металлический рубль.
Берём его с собой и едем на квартиру в Академгородок. Оказалось она находится в доме соседнем с домом Веры Дурашко. Маклер взял пятнадцать рублей за неё, как по мне, за трехкомнатную квартиру — недорого. Угловая, первый этаж, обставлена прилично, две спальни и зал, мебель везде импортная. Есть холодильник и вся посуда. Электроплита с работающей духовкой.
— Шуметь сильно не будем, — пообещал зачем-то я.
— Сверху никто сейчас не живет, а за стенкой бабуля глухая, не менжуйся.
Пьём чай на новом месте, и Сашка рассказывает последние новости.
— С Маринкой, ну ты помнишь, ночевали у которых, я и сейчас встречаюсь, — хвастает приятель.
— А ещё два самолёта столкнулись, все погибли — человек сто, не у нас, во Львовской области. У нас поговаривают, что там диспетчер начудил.
И не помнил такой катастрофы, да и по новостям ничего не было. Хотя это объяснимо, «Гласность» ещё не объявили, но в материалах апрельского форума КПСС я читал намеки о социальной ценности принципа «Гласности». Ещё одна голова гидры под названием «Перестройка». Вот никогда не понимал такого мазохистского желания каяться. Ни одна страна мира каяться не спешит, а мы должны? Я понимаю, что скрывать всё и вся тоже плохой вариант, но хуже его — каяться. Скоро Горбачев вытащит на свет историю с поляками, а те так никогда и не извинятся даже за убийства пленных красноармейцев. О цифрах и в моё время спорили, но десятки тысяч погибших никто не отрицал. Я помню, даже была какая-то нота молодого советского правительства.
Ты сначала признай факт убийств, расстрелов, уморения голодом и болезнями, а потом покайся, потом поставь памятники погибшим, а потом уже можно поговорить о том, кто там, в Катыни, виноват был. Хотя нет, сначала убийство миссии Красного Креста примерно в то же время, пусть расследуют!
«Может поискать информацию в библиотеке про зверства поляков?» — мелькнула у меня злая мысль.
Хотя, кто мне даст портить отношения между двумя соцстранами? Может правдолюб и дурачок Горбачев, только что.
— Толя, ты меня чего, не слышишь? — вырвал из мыслей о гласности голос Бейбута. — Ехать надо обратно.
Обратно едем на автобусе. Сашка меня заранее поздравил, хотя вроде так и не принято, да плевать. Жаль, он завтра прийти не сможет, опять подработка в аэропорту.
Идём в общагу мимо универмага. Девочки пообещали кое-какие продукты, а то в холодильнике на квартире одно бухло. Таня не подвела, на выданный ей полтинник она накупила целую сумку продуктов. Я поблагодарил, и мы потащились домой. На запланированное меню не хватает только фруктов и помидорок на пиццу. Да. Кроме кур гриль, у меня на днюхе планируется пицца моего личного приготовления.
Ну, это я завтра с утра на рынок сгоняю. Курицы две штуки куплены, но они не особо впечатляют — тощие какие-то и синие. Пожалуй, на рынке тоже куриц прикуплю, они и на пиццу нужны. Зато колбасы будет аж трёх сортов, кроме двух батонов «Докторской» и килограмма «Краковской» ещё и подарочная «Конская» от Светиного папы, не иначе.
После ужина меня нашёл Аркаша Славнов.
— Толяныч! — уважительно обратился он ко мне. — Есть вариант заработать неплохо!