Захватить!

Настойчивость, с которой тонростианец пытался получить ответ, заставила Хирако попридержать коней. Определённо, вывести из игры Ладьюи было для Первого Каюррианского более, чем выгодно. Во-первых, Каюрри могла получить три миллиона, что, в общем-то, сумма немаленькая — многие и за всю жизнь столько не зарабатывают. Можно, в конце-концов, целую сотню боевых дроидов купить и экипировать по Каюррианским стандартам. Во-вторых, пираты в случае согласия вмиг утратили бы своего лидера, корабль которого, в довесок, являлся “сердцем” их радиообмена. С нарушенной координацией девять пиратских звездолётов будут совершенно беззащитны перед подавляющей мощью регулярного флота Каюрри, и зарвавшимся корветом можно будет заняться уже безо всяких опасений.

— … так стоит ли от них отказываться? Подумай. Разойдёмся мирно, в полном взаимном удовлетворении?

— Придётся тебе подождать, Ладьюи. — Хирако всем своим естеством ощутил, как нависшая над “Сердцем-1” опасность начала тлеть подобно готовящемуся к извержению вулкану. Словно принятые ранее решения лишь подбросили в костёр новых дров, отчего тот на какое-то время притих, пожирая топливо. Притих, чтобы вспыхнуть с новой силой. — У твоего корвета минута для того, чтобы остановиться и отключить орудийные системы. В противном случае мы его уничтожим. И повторять я не буду. Конец связи.

Голограмма тонростианца свернулась, а на её месте снова выросла схема системы. Небрежный жест коммодора — и её масштабы уменьшились. Все пиратские корабли, — кроме явно что-то задумавшего корвета, — остались за границей “игрового поля”, над которым навис сейчас коммодор Первого Каюррианского флота.

— Что с корветом?

— Изменил вектор своего движения. Собирается зайти в нижнюю полусферу эскадры и, по всей видимости, ударить оттуда. Если его не остановить, через четыре минуты и двадцать секунд он выйдет на дистанцию поражения наших бортов.

— Три залпа по цели главным калибром, крестом. — Самый надёжный способ растянуть обозначенные четыре минуты — заставить корабль пиратов изменить траекторию его движения. А для этого не было способа эффективнее, чем дать так называемый крестовой залп, вынуждающий противника совершить достаточно широкий манёвр уклонения. И повторять дважды коммодору было не нужно, так как флагман уже трижды взревел. Первый залп метил прямо в цель, а второй и третий шли слева, справа, сверху и снизу от неё. Попытайся корвет избежать первой вереницы снарядов, толком при этом не отвернув — и в его корпус вопьются другие элементы “креста”. В противостоянии кораблей-одноклассников это, пожалуй, было бы практически бесполезно, но сейчас эсминец стрелял по корвету, практически лишённому бронирования.

“Простейший андайрианский манёвр для дальних дистанций сейчас пришёлся как нельзя кстати…” — подумал коммодор, руки которого затанцевали над его личным терминалом. Он мастерски воспользовался свободными секундами, повторно проанализировав обстановку в системе. Конечно, установленный на флагман по приказу Про Юнит страховал Хирако от ошибок, но всесильным машинный интеллект не был.

Для принятия некоторых очевидных для обычного разумного решений ему требовалось время, которого порой решительно недоставало.

— Цель не маневрирует, попадание гарантировано! — Точка невозврата, после которой у корвета не осталось и шанса уйти от залпа была пройдена. — Сенсоры фиксируют сброс МЛА!

— Безумие. — Хирако нахмурился, глядя на две пары сигнатур, отделившихся от корвета и по широкой дуге, избегая тем самым уничтожения силами зенитных орудий, устремившихся к “Сердцу-1”. — Откуда там смертники? Опять, м-мать их, жуки…?

Хирако ещё мог поверить в то, что капитан корвета, которого попытались устранить его же подчинённые, забаррикадировался на мостике, перехватил управление и повёл звездолёт на верную смерть. Выкурить кого-то с центра управления кораблём задача непростая, а уж на пиратском судне дело может дойти до абсурда вроде принудительной разгерметизации всех отсеков. Пираты — народ вспыльчивый, эмоциональный и скорый на расправу, так что случаи безумств с их стороны происходят действительно часто.

Но чтобы за таким капитаном последовали пилоты москитов — это нонсенс. Существовала, конечно, вероятность того, что корвет нёс на себе беспилотные машины, но сенсоры флота однозначно утверждали, что в космос вышли машины, серийно в беспилотной модификации не выпускавшиеся. Модифицировать же такие было слишком дорого, а пираты деньги считать умели как никто другой.

И, что самое обидное, Хирако никогда даже не слышал о капитане “Влечения”, как, впрочем, и о самом этом судне.

— Коммодор, корвет сбросил атмосферу!

— На мирное решение вопроса больше надеяться не приходится. Всему флоту — смена построения согласно схеме. — Хирако провёл за тренажёрами и симуляторами столько времени, что ручная расстановка кораблей не заняла у него и пяти секунд. Все звездолёты начали концентрироваться вокруг флагмана, формируя тем самым непроницаемую для любых ракет зону. — Корвет атаковать, как только он войдёт в зону гарантированного поражения. Не жалеть, на трофеи его уже не пустишь!

Бессмысленная из-за однозначности исхода битва перешла в горячую фазу. Хирако рассчитывал, что до такого и вовсе не дойдёт по причине тотального превосходства его флота над группировкой пиратов, но Его Величество Случай обставил всё иначе. Среди пиратов нашлись уникумы, посчитавшие, что смерть в бою предпочтительнее сдачи корабля и сохранения жизней членов своего экипажа.

А ещё у этих уникумов оказалось под рукой всё необходимое для того, чтобы удержать мостик и даже выпустить МЛА. Всего четыре борта, порядком устаревших и не особо опасных, но при некоторой доле везения один скромный истребитель может подорвать целую станцию. Прецеденты бывали, и их даже умудрялись документировать.

Щепотка везения и пилот-самоубийца — весь список того, что для этого требовалось.

Тем временем пиратский корвет, корпусу которого и так досталось от первого залпа “Старика”, ударил прямой наводкой в разнобой, метя по разным кораблям эскадры. Одновременно с тем он, надеясь на несовершенство сенсоров Каюррианцев, пустил ракеты, которые устремились след-в-след за ранее покинувшими навесные ангары МЛА. По мнению Хирако, манёвр этот был вполне себе, если, конечно, забыть о присутствии в составе армады пары сенсорных бригов, идущих чуть в стороне и позади так, чтобы их было очень проблематично подстрелить.

При этом они “смотрели” с кардинально отличных точек пространства, из-за чего примитивные попытки обмана сенсоров не могли их запутать даже в теории.

Иными словами, коммодор в реальном времени видел всё происходящее, и изменившиеся траектории движения ракет для него секретом не стали. Как и тот факт, что целью “Влечение” определило “Сердце-3”, вокруг которого вновь начала сгущаться угроза. Лёгкая, грозящая в любой момент развеяться, она, тем не менее, не растворялась. И точную причину тому Хирако назвать не мог — недоставало опыта, получить который на симуляторах было просто невозможно. Реальная угроза чьим-то жизням там отсутствовала, и дар тренирующегося коммодора просто не просыпался.

— “Сердцу-3” — сместиться в верхнюю полусферу относительно “Старика”. “Длани” и “Фениксу” синхронизировать системы наведения со “Стариком”, приготовиться к пуску ракет…

До этого момента эсминцы эскадры использовали лишь кинетические орудия, разумно экономя ракеты, которых на борту было относительно мало. Таков был один из нескольких минусов не самого крупного эсминца, с которым приходилось или мириться, или компенсировать. Хирако прихватил с "базы" двойной боекомплект, погрузив тот на вспомогательный грузовой звездолёт, да только этого ему всё равно казалось недостаточно. Тем не менее коммодор считал, что МЛА необходимо уничтожить до того, как они подойдут ещё ближе — иначе могло случиться непоправимое. Об уничтожении “Сердца-3” говорить не приходилось, но вот серьёзные повреждения корвету грозили.