Минус двенадцать

Уснуть мне снова помогло только сильнодействующее снотворное. Я ведь и так проспал полдня, так ещё и навязчивые мысли о смерти не давали покоя. Потому пришлось выпить уже даже не две, а три таблетки — максимально допустимую дозу для тяжёлых случаев. А мне сейчас казалось, что мой случай действительно тяжёлый, чтобы пойти на такое.

Однако в следующий раз я открыл глаза снова в своём родном мире, в покалеченном теле Мэтью. Надежды не оправдались — моё сознание не улетело в тот мир и не понадобилось там. Но, нет, я не хотел верить.

Потерев глаза, которые, казалось, хотели вылезти из орбит и лопнуть от напряжения, я взял с тумбочки телефон и увидел оповещение о новом сообщении от Чарли. И даже несмотря на то, что взгляд ещё слегка двоился, открыл и с горем пополам прочёл:

«Какой ужас. Конечно, я постараюсь выяснить.

А почему тебя разбудили-то, зачем?»

«Какие-то дебилы врезались в дерево прямо у

нашего дома. Было очень громко, машины все

засигналили, потом ещё и спасатели с

сиренами приехали. В общем, та ещё ночка».

Ответ пришёл через пару минут, хотя до этого Чарли не был в сети. Но, видимо, он ждал моего ответа, потому сразу появился.

«Кошмар! Надеюсь, и с теми горе-водителями

под твоим окном, и с тобой на Аллебри всё в

порядке. Я напишу сразу же, как что-нибудь

станет известно, не волнуйся».

«Спасибо большое. Ты снова мой спаситель».

Отложив телефон, я потёр лицо и вновь хмуро уставился в потолок. Скверно. Очень скверно. Как мне туда вернуться? Всё не может закончиться вот так, я не могу потерять всех, кто стал мне там дорог. И кому стал дорог я. Крис… Мой рыжик. Как же ему, должно быть, неописуемо больно от того, что я не просыпаюсь. А я здесь в своём чёртовом поломанном теле абсолютно ничего не могу сделать. Сука!

Я старался подавлять бурю в душе, однако получалось это плохо. На меня накатывала злость за собственное безрассудство, ведь я же мог предусмотреть подобный вариант, мог попросить купить мне беруши или выпить на ночь что-то более мощное, чем просто успокоительное на травах. А лучше и то, и другое. Да и там мог не расслабляться, если бы помнил, что тут у меня день, а днём могут разбудить. Но нет же, я решил, что достаточно подготовился, чтобы проспать полдня и меня ничто не побеспокоило. Дебил!

От бессилия и неутихающих переживаний я постоянно сминал одеяло в руках и ворочался с одного бока на другой. Злость сменялась жалостью, жалость — переживаниями о тех, кто остался там, на Аллебри, а от переживаний снова накатывала злость. Опять зачем-то заходила мама, а потом и брат с отцом, но я лишь говорил им, что мне сегодня нехорошо и просил оставить меня одного. К еде тоже так и не притронулся, пусть мама и приносила что-то, но мне даже смотреть в ту сторону не хотелось. В глотку ничего не лезло, потому что в ней стоял ком. И я старался попросту не взорваться, чтобы ни родители, ни брат не волновались обо мне лишний раз.

В эту ночь я ужасно спал. Решил не пить таблеток, вдруг они как-то действовали на связь с телом Мэлори. Всю ночь открывал глаза, надеясь увидеть светящийся потолок того мира, однако… Я каждый раз оставался ни с чем. И каждый раз брал телефон в надежде, что Чарли проснулся и уже написал, о чём узнал, у него ведь утро настаёт на несколько часов раньше. Но и тут была тишина.

Казалось, бесконечная ночь в ожидании никогда не закончится. И когда, в очередной раз открыв глаза, я увидел, что на экране таки появилось долгожданное сообщение от Чарли, тут же схватил телефон и открыл его, щурясь от яркого света.

«Мэт, прости, но я пришёл с плохими

новостями».

«Мэлори Ирбис мёртв».

Что?

«Смерть констатировали два дня назад в

результате аварии на мосту. Он потерял

управление, упал с мото и влетел в

разделяющий дорогу забор, который там

ремонтировали и ещё недостаточно

хорошо закрепили. Одна балка погнулась и

пробила ему лёгкое. Он скончался ещё до

приезда неотложки».

«Вчера его тело уже кремировали».

«Мне очень жаль».

Я даже дышать перестал. Перечитал сообщение несколько раз, вспоминая, как Крис зажимал мою рану и гладил меня окровавленными руками. Он видел, как всё плохо, но до последнего надеялся…

Опустив руку на кровать, я так и лежал, просто глядя куда-то сквозь стену немигающим взглядом. Абсолютно опустошённый.

Мёртв.

Кремировали.

Возвращаться некуда. Я больше не проснусь на Аллебри и никого не увижу. Ни маму-кошку, ни Криса, ни моих новых друзей. Стечение тупых обстоятельств и… Всё.

Я абсолютно потерял счёт времени. Ничего не хотелось. Не заметил, как рассвело и как ко мне снова пришла мама. Я не смог ей улыбнуться, просто лежал и молчал. А в груди при этом постоянно ныло, хотелось залезть внутрь рукой и сжать то, что там так сильно болит. Успокоить. И не чувствовать больше ничего из того, что сейчас разрывало на части.

Не знаю, сколько дней так прошло. Родные пытались заставить меня поесть, пытались выяснить, почему я вдруг упал духом, но мне было всё равно, ничего из произошедшего рассказать я не мог. Мне хотелось только вернуться.

Мне хотелось невозможного.

***

Депрессия.

Не та, про которую говорят, когда просто настроение плохое, а та, которую преодолевают только сидя на таблетках и постоянно посещая психиатра. Брат всё же донёс до меня необходимость обратиться к специалисту, когда после месяца затворничества и нежелания с кем-либо общаться, он ворвался ко мне и снова увидел тот самый живой труп, каким я вышел из комы. И я поддался на его уговоры. Просто потому, что больше не хотел видеть ничьих слёз.

Спустя полгода я смог смириться со случившимся. Даже вывалил всё психиатру, рассказал о втором мире, о Мэлори, Крисе, обо всём. Он списал это на образы, которые помогали мне справляться со стрессом сразу после выхода из комы. Но я-то знал, что та жизнь была настоящей. Мэлори был настоящим. И умер он по-настоящему. Я — умер.

Однако в этом мире я всё ещё жил, пусть и сломанный. Когда голова снова заработала, я вспомнил о предложенной когда-то операции и лёг под нож. Спину прооперировали, вставили в позвоночник какие-то штифты и пластины. За пару месяцев ко мне вернулось осязание в ногах, и я стал пытаться их разрабатывать. Мне сказали, что былой гибкости в моём теле больше не будет и что даже если снова смогу ходить, то к байкам мне лучше и близко не подходить. Однако я и не думал об этом, лишь хотел снова уверенно стоять на своих двоих. И только теперь я стал понимать, насколько счастливы здоровые люди и даже не осознают этого. Не задумываются, какое это счастье — просто идти.

Потребовалось ещё немало времени, чтобы заново научиться ходить. Семья помогала, друзья тоже. Все так трогательно переживали и постоянно поддерживали, что не хотелось их подводить. И я занимался как проклятый, даже когда казалось, что ничего не получится.

Но получилось. За пять месяцев я стал не просто ходить, даже смог бегать. Нашёл работу на удалёнке, как и хотел, и поменял двухколёсный транспорт на четырёхколёсный. Я снова участвовал в байкерской тусовке, только больше не прыгал и даже не ездил, теперь предпочитая машину байкам. Лишь смотрел на друзей и смеялся вместе с ними. Однако каждый раз, когда кто-то падал, внутри меня что-то обрывалось от возвращающихся тревожных воспоминаний. К счастью, больше никто серьёзно не пострадал.

От родителей я тоже в итоге съехал, решив, что теперь справлюсь со своей жизнью сам. И как-то рано утром мне неожиданно написал Чарли. Да, мы с ним общались когда-то давно, но перестали, ведь нас ничего больше не связывало. А в этот раз он написал лишь короткое:

«Привет. Можешь сказать свой адрес?

Хочу отправить тебе посылку».

Странно, конечно. Поначалу я думал, что его взломали и мне пишет совсем не Чарли, но после нескольких вопросов он смог доказать, что он — это он, потому я написал ему адрес и стал считать дни до того момента, когда мне придёт некий загадочный подарок.