Варварин Остров

Кабинет, где стало свежо и чисто, пахло деревом, был теперь самой любимой комнатой Андрея в доме. Сделать ремонт везде у него пока не было средств, зато появилось понимание, что, если приложить усилия, этот дом действительно может стать местом, куда хочется возвращаться, где хочется жить.

Колосков, любуясь делом рук своих, проговорил:

– Обращайтесь, я не только с мебелью помочь могу. Лестница, смотрю, у вас не сделана, можно ступени, перила изготовить. А еще знаю человечка, он и двери, и окна на заказ делает, и жалюзи устанавливает.

Андрей поблагодарил и обещал непременно обратиться.

– Вы, значит, надолго к нам? – спросил Колосков, обуваясь в коридоре. – Дом-то дождался. Сколько лет пустой стоял, а вот надо же.

– Поживу пока, – уклончиво ответил Андрей.

С улицы доносился визг бензопилы.

– Бывайте, – попрощался Колосков.

Андрей вышел вслед за ним на крыльцо.

Помимо обустройства кабинета, он еще успел купить дрова на зиму, и сейчас их распиливали и укладывали в сарае. Андрей не разбирался ни в качестве дров, ни в количестве (не мог понять, точно ли это десять кубов, за которые он заплатил), подозревал, что и с ценой его надули (приезжего городского простофилю грех не надуть), но все равно смотреть, как сарай заполняется, сознавать, что зимой будет тепло и уютно, было приятно. Давыдов терпеть не мог мерзнуть.

На днях он обошел свои владения. Большую часть территории занимало то, что отец с матерью когда-то называли «гостевым домом». В период короткого расцвета Варвариного острова, когда казалось, что у этого места большое туристическое будущее, некоторые романтики, подобно Льву Васильевичу Давыдову, решили попытать тут счастья.

Лев Васильевич собирался построить небольшую семейную гостиницу, для чего и купил землю в живописном месте, прямо на берегу Быстрой, откуда открывался чудесный вид. Гости должны были, по замыслу, жить в комфортабельных двух-, трех-, четырехместных номерах, пить кофе, сидя на балконах, коротать время в беседках, жарить шашлыки на арендованных у хозяина мангалах, а в теплое время года – спускаться к реке на оборудованный для них пляж, брать напрокат катамараны и лодки, загорать под зонтиками и всем сердцем желать вновь вернуться в этот райский уголок.

От всех этих стремлений остался лишь плоский участок земли с вырытым посередине огромным котлованом и фундаментом; по краям и на дне ямы уже снова начали расти деревья.

Андрей вздохнул и отвернулся: смотреть на это олицетворение краха чужих надежд было не слишком приятно.

Участком, который располагался за домом, Андрей решил заняться по весне. Когда-то родители посадили там яблоневые деревца, а еще мама выращивала зелень и овощи, но все давно заросло травой, яблоньки были кривыми и тонкими, выглядели больными и чахлыми: их задавили сорняки, поглотили какие-то кусты, разросшиеся нагло и буйно, как и положено непрошеным гостям.

Было бы хорошо выкорчевать все это безобразие, расчистить площадь и посадить вишню, груши или, может, сливовые деревья (надо почитать, что лучше). Но это весной, не сейчас.

А вот двор надо привести в порядок побыстрее: разруха и захламленность действовали на нервы. В который уже раз думая об этом, Андрей, стоя возле подсобки, услышал за спиной покашливание.

В первый миг вздрогнул: опять что-то чудится? Но обернулся и увидел возле недостроенного забора мужичка лет шестидесяти.

– Привет, сосед! – проговорил он и отрекомендовался Степаном. Андрей назвался в ответ. – Я вон там живу. – Взмах руки. – Второй дом от тебя, видишь? Жена, сын, сноха, внука вот ждем, Ленка на сносях. А ты один пока приехал?

Андрей подошел ближе, пожал протянутую для приветствия сухую ладонь.

– Один, да.

– Ты ведь Льва-покойника сын?

Прозвучало жутковато. Сын покойника. Давыдов кивнул.

– Хороший мужик батя твой был, хотя и не шибко разговорчивый. Но мы нет-нет да словечком перекидывались. Ты сам-то женат? Дети есть?

Вопросы, конечно, бестактные: все нынче знают, насколько неприлично спрашивать незнакомого (да и знакомого) человека о его личной жизни, пока он сам не пожелает о ней рассказать. Но здесь, на Варварином острове, это казалось вполне нормальным, звучало так, словно Степан имел право задавать вопросы. Интерес был искренний, не злой, а потому не обидный.

– Я разведен. Детей нет.

Степан сочувственно покачал головой.

– Бывает, что ж. Бабы, они… Эх, что там! Ты, если чё, заходи, не стесняйся.

– А вы не знаете, кого можно попросить двор прибрать: траву скосить, кустарник спилить и все такое? Я заплачу, естественно.

Степан ударил себя ладонями по бедрам.

– Так чё – и мы можем! Я и Санек. Сын мой. Недорого возьмем, Андрюха!

На том и порешили. Санек оказался крепким молчаливым мужчиной лет тридцати с яркими, необычайно выразительными глазами удивительного васильково-фиолетового оттенка, казавшимися чужими на простоватом лице.

Санек и Степан трудились три дня (Андрей в это время приводил в порядок кабинет), и теперь, в результате их усилий, во дворе стало чисто и аккуратно.

Отец с сыном даже клумбу обновили, выложили речными камешками. Починили скамью и стол, так что сейчас можно, по словам Степана, выйти и покурить. Андрей сказал, что бросил, на что сосед, сам того зная, процитировал Марка Твена, заявив, мол, это дело хорошее, нехитрое, он и сам бросал уж сколько раз, а потом начинал заново.

– Ты, Андрюха, молодец, что вернулся, – сказал Степан, завершив работу и собирая инструменты. – Город что? Беготня одна. Вот Санек ездит, шабашит, а чего хорошего? Тут у нас природа. Река. – Он помолчал. – Варвариного острова ты не бойся. Не суетись, главное. Не лезь куда не просят. И проживешь славно.

Андрей подумал, что ему послышалось. Или он не так понял. Слова звучали не то как угроза, не то как предупреждение. Давыдов поглядел на Степана, но тот повернулся спиной. Вопрос сорвался с языка сам собой, Давыдов хотел спросить, что Степан имел в виду, но вместо этого произнес:

– Отец что же – суетился? Лез?

Степан обернулся.

– Чего? А, Лева-то… Тот беспокойный был. Ходил со своей железкой. Искал незнамо что. Да ты к сердцу-то не бери, Андрюха. Я уж так, по-соседски. Хорошее, говорю, место. Просто со своим характером.

Степан похлопал Андрея по плечу и ушел.

«Со своей железкой» – тут ничего необычного. У отца было хобби – бродить с металлоискателем. Сам Андрей не помнил этого, мать рассказывала. Куда металлоискатель после подевался, Давыдов понятия не имел. Пока он не нашел его в доме, в вещах отца.

Решив выбросить непонятные слова Степана из головы, Андрей ушел в кабинет и позвонил бывшей жене. Делать этого не хотелось, но было нужно.

– Как ты? – равнодушно спросила Жанна. На фоне ее голоса слышались разговоры, музыка и женский смех. Жанна сказала, что находится в салоне красоты и долго говорить не может.

Как будто если бы она могла, они начали бы долгую беседу.

– Сможешь отправить мои книги?

Они договорились, что, пока Андрей не устроится, книги будут находиться в их когда-то общей, а теперь оставшейся Жанне квартире. Приличный мужчина после развода не делит с бывшей женой ложки, а уходит с одним чемоданом. Вот он и ушел.

– Хорошо. Отправлю. Пришли мне свой новый адрес.

Уже через день Андрей расставлял книги по полкам, а когда завершил, то подумал, что сейчас по-настоящему может считать это место домом. Ибо что за дом без книг? По крайней мере, в его представлении было именно так.

Первая неделя на Варварином острове прошла продуктивно (казенное слово, но в данном случае точное). Андрей сделал все, что запланирован, не просто слонялся без дела и глазел по сторонам, а привел дом в божеский вид, подстроив его под себя.

Именно это он и сказал Шуре, позвонив ей вечером.

– Я уже неделю на острове. Пока не жалею, не скучаю по Быстрорецку. – Это была правда. – Думаю, завтра начну работать. Представляешь, я действительно этого хочу.