Страница 31 из 40
Выхожу из подъезда и сажусь в мерседес. На сей раз на переднее сидение.
— Можем ехать в институт? — уточняет пожилой водитель.
— Да, можете. Спасибо, что подождали.
— Нет проблем.
Опоздала на десять минут, но преподша латинского не стала меня отчитывать. Я даже удивилась, обычно она не упускает случая кому-нибудь устроить взбучку — характер такой мерзопакостный. Вон даже Машкиному отцу названивает, если что не так.
Маша сидела в аудитории, но не нашем обычном месте, а на самом последнем ряду. Меня как будто бы не заметила. Обернулась и посмотрела на бывшую подругу — ноль эмоций. Даже взгляд, полный презрения, не бросила в меня.
После пары, Маша прошла мимо, сделав вид, что меня не знает. Я не стала ее окрикивать. Что я ей скажу? Нечего мне ей сказать и добавить к тому, что она уже знает.
Остаюсь в аудитории одна и смотрю на осеннюю улицу. Поднялся ветер и сорвал с верхушки березы листья. Небо сизое. Только бы дождь не пошел, не люблю сырость. Да и зонт не взяла.
Думаю о наказании, которое готовит для меня Тепляков. Страшночёт! Он — властный тип и способен на многое. Ну не будет же он меня бить, в самом-то деле?! Или будет? Интересно, он когда-нибудь воспитывал Машу ремнем? Сомневаюсь.
— Привет, геронтофилка, — слышу мерзкий голос за спиной и оборачиваюсь. Рыжий Богдан, Тимуркин дружбан. Откуда он тут взялся?
— Ты ВУЗы попутал. Твой через дорогу, — снова смотрю в окно. Не реагировать на выпады этого козла — приказываю себе.
— В курсАх. Что старичка ждешь своего? Телефончик-то новый покажешь, который насосала?
— Пошел ты! — вспыхиваю.
Беру рюкзак и собираюсь выйти из лекционного зала, но Богдан преграждает мне путь. Толкает в грудь так, что я больно ударяюсь копчиком об стол, и говорит:
— У меня тоже есть бабки. Если захочешь соснуть не вялый член, знаешь, где меня искать.
Смотрю на него с ненавистью. Хочу накинуться на этого рыжего придурка и расцарапать ему физиономию. Но вместо этого спокойно отвечаю:
— У моего мужчины крепкий и толстый член, как дубинка. Ты уж извини, парень, но твой малыш не дотягивает до его уровня.
Рыжик краснеет и с силой хватает меня за плечо.
— Ты что сказала, овца?
— Что слышал!
Такое чувство, что он меня сейчас ударит. Отступаю на пару шагов назад и слышу:
— Богдан, отвянь от нее.
Маша. Я не слышала, что она вошла. С благодарностью оборачиваюсь к ней, но натыкаюсь на холодный, полный брезгливости взгляд, как будто она увидела таракана в своем утреннем кофе. И давно она там стоит? Подозреваю, что с самого начала. Пришла насладиться моим унижением, а то и вовсе подослала придурка. Должно быть, она слышала, что я говорила о размерах мужского достоинства ее отца, и теперь ей неприятно.
— Выйди из нашей аудитории, — говорит Маша. — А то декану пожалуюсь.
— Мы с тобой еще встретимся, — угрожающе говорит Богдан и уходит, задев меня плечом.
— Ой, как страшно, — кричу ему вслед.
Маша уходит за ним, и я не успеваю ее поблагодарить за то, что вмешалась. Наша стычка с рыжиком ничего хорошим бы не закончилась — это точно. Как же он меня задолбал!
***
Вечером готовлюсь к встрече с Тепляковым. Включила музыку и перебираю одежду. Боже, какой хлам! Клянусь, если сегодня он причинит мне боль, завтра в отместку опустошу его карту. Накуплю себе шмоток, и пусть только скажет хоть слово против.
Останавливаю выбор на белых брюках и красной кофте под горло. Мне нравится комбинация белого и красного в одежде.
Длинные волосы распускаю по плечам. С неудовольствием отмечаю, что пора их красить. От нервов или отчего-то еще они стали совсем тусклыми.
Делаю пару мазков помадой по губам и понимаю, что тоскую по Ростиславу, по его объятиям и поцелуям. Он ко мне не прикасался уже сколько дней! Это просто невыносимо… Вчера, когда он тащил меня пьяную из клуба — не считается. До сих пор стыдно! Но больше всего меня беспокоит так называемое наказание. Что у него там на уме?
Звонит и сообщает, что приехал. Бросаю на себя взгляд в зеркало — красотка! — и выхожу. Ждет меня, опершись на открытую дверь с пассажирской стороны. Подпускает ближе и вместо приветствия зажимает. Одну руку кладет на талию, вторую — на бразильский, как он выражается, зад, и прижимает к себе.
— Готова? — спрашивает, сжав пальцами мою ягодицу.
— К чему? — пищу я.
— Принять наказание за вчерашние проделки.
— Не очень, — отвечаю честно.
— Боишься? Правильно делаешь, — кладет руку на затылок и впивается страстным поцелуем в мой рот. Эка его разобрало, прямо на улице! Пользуется тем, гад, что уже стемнело.
— Ладно, садись в машину, — шлепает меня на заднице.
Метаю в него молнии, но ему только смешно. Что он так со мной обращается? Как… как… с какой-то шалавой. Вот!
Едем куда-то. Даже спрашивать не хочу куда.
— Как у вас с Машей? — спрашиваю.
— Обижается еще. Пытаемся говорить друг с другом, но… Взаимопонимания нет.
— Она сегодня спасла меня тот одного козла.
Ростислав Андреевич принял облик охотничьей собаки:
— Что еще за козел? Что он делал?
— Обзывал, ну и предлагал всякое… сделать за деньги.
— Имя козла, — говорит сквозь зубы.
— Не надо, Ростислав…
— Имя! — рычит он. Мне становится жутко, и я говорю, как зовут рыжика.
— Он того не стоит, — качаю головой.
— Я сам разберусь, кто стоит, а кто нет.
Какой грозный — просто жесть!
— Да он просто придурок.
— Значит, поставлю ему мозги на место. Но сначала их вышибу.
Кошусь на него со смесью страха и подозрений, как смотрят на серийных убийц.
— Не люблю, когда трогают моё, — объясняет.
Ну, теперь понятно — собственник. Кому понравится, когда твою игрушку обижают?
Выезжаем из города, оставив позади себя перечеркнутую табличку с названием населенного пункта.
— Куда мы едем? — спрашиваю.
— На дачу.
— У вас есть дача?
— У меня есть все, — отвечает раздраженно, и я замолкаю.
— С ночевкой? — через три минуты снова начинаю бомбардировать его вопросами.
— А что? — передразнивает. — Мама будет волноваться?
— Просто интересно, к чему готовиться.
— Готовься к худшему, — советует он.
— 33-
Дача Тепляковых представляла собой двухэтажный деревянный дом. Ха, а в моем провинциальном представлении, дача — это огромный огород с посадками и сараюшка-дом. Именно такой дачей владела наша семья. Каждое лето приходилось вкалывать на картошке. Как вспомню, так вздрогну: под палящим солнцем собирать противных колорадских жуков, полоть, поливать, потом выкапывать! Я не понимала, зачем делать все эти телодвижения, когда можно просто пойти на рынок и купить мешок этой же самой картошки.
Ростислав заводит меня в дом, который внутри выглядит, как охотничий. На стене висит голова настоящего оленя.
— И зачем убивать животных? — комментирую.
— Я никого не убивал, — отвечает сердито. — Купил дом вместе с ним.
Достает из пакета вино, сыр, фрукты.
— О, винишко! — радуюсь.
— Это для меня, — отбривает. — Ты будешь пить сок. С этого дня — никакого алкоголя.
— Так же неинтересно.
— Кто сказал? Ксения, ты очень плохо себя вела в последнее время.
Говорит так, что у меня кровь стынет в жилах.
— Поэтому раздевайся.
— Что-о?
***
— Раздевайся, сказал.
Она недоверчиво смотрит на меня своими дымчато-голубыми глазами.
— Я не шучу, Ксения.
Откупориваю бутылку с вином и наливаю в бокал рубиновую жидкость. Отпиваю глоток, смакуя, и выжидающе смотрю на нее. Она мнется.
— Здесь холодно, — отнекивается девчонка.
— Я включил камин. Он электрический, быстро станет тепло. Десять раз повторять не буду.
Вздыхает так, будто я только что приговорил ее к эшафоту. Снимает свою красную кофточку и стоит передо мной в одном лифчике.
— Довольны?
— Нет пока, — сажусь в кресло, закидываю ногу на ногу и отпиваю глоток вина. — Дальше.