Отец подруги и я

— Хорошо, Ростислав Андреевич. Я поняла.

— Не стесняйся звонить, дочь для меня важнее всякой работы.

Мы подъехали к панельному дому, где я снимала квартиру вместе с Кариной. Каришка как раз выносила в этот момент мусор и очень удивилась, что я вывалилась (хотела выйти грациозно, но получилось, как всегда) из роскошной тачки прямо в глубокую лужу.

— Ксюха, это кто? — в обалдении спросила соседка, провожая глазами отъезжающий БМВ стального цвета.

— Отец Маши Тепляковой.

— Фух, я уж подумала, ты себе папика нашла.

— Ага, в основном, — криво усмехнулась я. — Где бы я его нашла?

— Не знаю. На улице подъехал, мало ли? — Каришка открыла магнитным ключом подъездную дверь.

— Думаешь, я бы села в машину к незнакомцу? — закатываю глаза. Только она, Карина, на такое способна.

— Ну только если к очень красивому незнакомцу. К такому как этот твой Машин папа.

— Кариш, не говори фигни.

Мы заходим в квартиру, и я с наслаждением разуваюсь. Черт, носки промокли. Надо идти в ванную, отогреваться, чтоб не заболеть. У меня с этим быстро получается. Чуть намокла — уже лежу с температурой. Зато в детстве никогда не болела, по словам мамы.

***

На следующий день после пар мы с Машей отправились в кафе. Погодка наладилась, дождь кончился, и выглянуло солнце. Я иду по улице в легкой желтой блузке, перекинув кожаную куртку через руку. У Маши на лице стильные солнечные очки, которые прячут круги под глазами.

— Опять была бессонница? — спрашиваю.

— Да, в пять утра легла.

— Слушай, может, к врачу сходишь? Она выпишет тебе снотворное. Ну не нормально это!

Я беспокоюсь за подругу, которая спит два-три часа в сутки. Как вообще можно жить в таком режиме?

— Да все нормально, — отмахивается Маша. — Я с одним человеком переписывалась.

— Вау! С кем это?

Мы вошли в кафе, облюбованное студентами нашего института. Внутри как всегда царил гвалт: смех, громкие разговоры и жаркие споры. Пахнет кофе и корицей. Хорошо здесь, и главное — не дорого. Я могу без стеснения оплатить свой счет.

— Теплякова, не томи, — пихаю в бок подругу, застывшую у витрины. — Рассказывай. Кто такой?

— Помнишь, мы ходили на спортплощадку соседнего универа? — выбрав булочку с корицей, спросила Маша.

— Никогда не забуду.

В тот день мне прилетел в голову баскетбольный мяч, чуть не устроив мне сотрясение мозга. Парень, который бросил его, уверял, что это вышло случайно, но мне так не показалось.

— Когда тебя осматривал препод, я познакомилась с Тимуром.

Тимур — тот, который кинул в меня мяч. Отлично, просто отлично! Четверокурсник, весь в татуировках, — типичное хулиганье и мажор. Думаю, он просто хотел поиздеваться над нами — студентками не такого престижного ВУЗа, как соседний, поставить нас в унизительное неловкое положение.

— Ты общаешься с Тимом? Вот на фиг он тебе сдался? — я погладила пальцем скулу, куда попал мяч.

Слава богу, огромный синяк уже прошел. Но ходила я с ним две недели, красивая. Сначала он был фиолетовый, потом начал менять окраску, как хамелеон. Сколько издевательств и шуточек в свою сторону я стерпела из-за этого чертового Тимура Токарева! И вот, пожалуйста, лучшая подруга сообщает, что тесно общается с ним.

— Он мне нравится, Ксю, — признается Маша и мечтательно смотрит на свой кофе. Бармен всегда рисует на пенной шапке всякие картинки, и в этот раз Маше досталось сердечко, как бы намекая на скорую влюбленность.

Я вздохнула и посмотрела в свой стакан. В нем плавали волны и крошки шоколада.

— Ну раз нравится… Будь осторожнее с ним, — предупреждаю на всякий случай.

— Хочу пригласить его на свой день рождения.

— Ой блин, — дотрагиваюсь ладонью до лба, — он же компашку свою приведет.

— Да пусть, будет весело.

Не нравится мне все это. Токарев и его дружки в Машкином доме? Они могут себе позволить разные фривольности. Например, приставать к девчонкам, притащить с собой алкоголь или еще чего похуже. Машин папа сказал, что никакого спиртного на вечеринке в честь совершеннолетия не позволит. Сам все лично проконтролирует. Бутылка розового шампанского на всех, — и баста.

— Маш, дело, конечно, твое…

У меня мелькнула мысль позвонить ее отцу и… что? Сдать с потрохами подругу? Нет, так дела не делаются. Пока ничего критичного не произошло. Хотя ее проблемы со сном меня настораживают. Может быть, намекну о них Ростиславу Андреевичу при удобном случае. Все-таки недостаток сна — это серьезно. А Маша в это не верит. Она даже спотыкаться стала, идя по гладкому асфальту.

— Но что? Говори, Ксю.

— Да ладно, забей. Приглашай своего Тимура.

— Знала, что ты меня поймешь, — она протянула руку и крепко сжала мои пальцы. — Люблю тебя.

— И я тебя.

Неожиданно в зал заходит Ростислав Андреевич. Его взгляд сразу же устремляется на нас, наводя на паническую мысль, что он уже некоторое время наблюдал за нами с улицы.

— Пап, ты уже приехал за мной? — Маша встала со стула и надела рюкзак. — Идем, Ксюш.

— Слушай, не хочу напрягать твоего отца, — говорю тихо, чтобы он не услышал. — Я останусь, доберусь домой на автобусе.

Ростислав Андреевич подошел к нам ближе и кивнул мне. Я в ответ пролепетала: «Здрасти». В животе что-то обеспокоенно ухнуло, а под лопаткой кольнуло. Боже, что со мной? Булка была несвежей? К черту булку, это Машин отец вызвал во мне такую странную реакцию.

Он обеспокоенно посмотрел на Машу и понюхал ее стакан.

— Да без коньяка, пап, — рассмеялась подруга.

— Паршиво выглядишь, дочь моя.

— Всю ночь учила теорию государства и права, — врет Маша.

— Ладно, поехали у меня еще куча дел. Ксения, ты едешь? — обращается ко мне, видя, что я никуда не собираюсь.

— Нет, я еще посижу.

Ростислав Андреевич смотрит на меня долгим взглядом, пока Маша роется в рюкзаке, вовремя вспомнив, что захапала мою тетрадь с лекциями. Я съежилась под пристальным синим взглядом, который гипнотизировал меня, и уставилась на недоеденную булочку. Маша положила тетрадку на стол.

— Красивый почерк, — кивнув на обложку, сказал Ростислав Андреевич.

— Спасибо, — смутилась я, боясь поднять на него глаза.

— До свидания, — сказал он мне и повел Машу к выходу, положив свою широкую ладонь на ее лопатку.

— До свидания, — пробормотала я, глядя им вслед.

Он припарковал машину у самого входа, не боясь штрафов и эвакуатора. Нас действительно было хорошо видно с улицы оттуда. Вот как сейчас мне хорошо видно их. Маша села на переднее сидение и устало откинулась на подголовник. Ростислав Андреевич завел машину и положил обе руки на руль. На пальце его правой руки золотой массивный перстень. На шее цепочка, прячущаяся под рубашку. Неожиданно он поднял руку с перстнем в прощальном жесте и … улыбнулся.

Мне?!

Впервые вижу улыбку на его строгом лице и понимаю, почему Маша так сильно его любит. Улыбка у него светлая и добрая, должно быть он был таким до смерти жены. А после того, как потерял ее — ожесточился. Конечно, это всего лишь мои домыслы.

Почему он улыбнулся мне? Видимо его позабавило то, что я, свернув шею, разглядывала его. Думала, что получится понаблюдать украдкой. Но нет, опять застукал. Наверное, подумал, что я жалею, что отказалась от поездки. Я ведь, в самом деле, хотела бы прокатиться с ним еще раз. Посидеть в кожаном салоне, где приятно пахнет ухоженным мужиком. Помечтать о том, что у меня когда-нибудь будет обеспеченный парень. Но пустое… Кому нужна провинциальная девчонка? Что я могу предложить избалованному женским вниманием парню?

Нужно окончить институт, устроиться в солидную фирму, сначала на самую низшую ступень, затем, как пойдет. Сделать себя самой — это мой единственный путь.

Кладу тетрадку в рюкзак и выхожу из кафе. Вставляю наушники в уши и иду через парк. Пойду пешком, чтобы сэкономить деньги на автобусе. Погода такая хорошая. Бабье лето. Грех не прогуляться.

— 3-

Ростислав