Ты доиграешься, босс!

— Я постараюсь... Постараюсь сделать всё, что в моих силах, — зарывается лицом в мою шею. — И это... Извини меня за то, что наезжала на тебя. Оказывается, ты вовсе не такой козлина.

— Попробуй заснуть, а я постараюсь не забодать тебя во сне.

Она приподнимает голову и смело вжимается в мои губы. Этим мягким поцелуем она словно хочет донести до меня всё то, чего не может выразить словами.

Но дело в том, что мне это вовсе не нужно.

Как никогда я был искренен с ней. Это не было хитрой уловкой. Я нисколько не играл. Не притворялся хорошим парнем.

Я говорил так, как чувствовал, за что был щедро вознагражден нежным поцелуем.

И именно этот поцелуй стал самым что ни на есть настоящим, за всю историю поцелуев, что у нас были.

— Спокойной ночи, Даймонд, — шепчет она, обжигая губы своим дыханием.

— Сладких снов, Ассоль.

Глава 22. Ассоль

Продрав глаза ранним утром, я не сразу понимаю, где нахожусь, но, когда обнаруживаю себя в объятиях сладко спящего Даймонда, всё становится на свои места.

Мы проспали в обнимку всю ночь! Боги!

Вчера днем я поймала себя на мысли, что не будь он таким невыносимым эгоцентристом, я давно бы уже втрескалась в него по уши.

Однако уже вечером я познакомилась с его «обратной стороной». И она не дала мне никаких шансов. Я подсела на него. Жестко.

Даймонд Неттинг мне небезразличен… А это значит, я крупно влипла.

Еще какое-то время полюбовавшись спящим Даймондом, я выпутываюсь из его объятий, накидываю на себя халат и спускаюсь в кухню, чтобы помочь маме с завтраком.

— Он ещё спит? — интересуется она, взбалтывая яйца на омлет.

— Ага, Даймонд вчера испытал стресс, а теперь отсыпается.

— И всё же, я до сих пор не могу тебя раскусить, — бросает на меня осуждающий взгляд. — Зачем нужно было выдумывать дурацкую историю с Джейкобом, когда у тебя такой шикарный Даймонд!? Ты же понимаешь, что поставила его в неловкое положение? И, судя по всему, он действительно тебя любит, раз решился пойти на такое ради тебя.

Я призналась маме во всём. Во всём, кроме того, что я киллер, и что отношения между мной и Даймондом нельзя назвать никак иначе, кроме как фиктивными.

Поначалу, как и любая другая мать, она была дико возмущена, но в итоге всё же сбавила обороты и нашла моему поступку оправдание.

Ей самой по молодости порой приходилось идти на обман. Ради отца. Во имя любви.

— Мамочка, прости, пожалуйста, свою глупую дочь, — обнимаю её из-за спины. — Обещаю, что больше такого не повторится. А Даймонд и правда замечательный. Мне с ним хорошо.

— Я это вижу, родная. Ты очень похожа на меня. У меня так же горели глаза, когда кому-то стоило вслух упомянуть имя твоего отца.

Ох.

— Только прошу тебя, давай оставим грустное на потом?

— Давай, дочка. Поди разбуди своего ненаглядного, пусть присоединяется к завтраку, — мило она улыбается.

— А я уже иду на запахи! Пахнет у вас превосходно! — глубокий голос "моего ненаглядного" заставляет нас обеих вздрогнуть.

— Даймонд, спускайся к нам! — подзывает мама, накрывая на стол. — Тебе чай или кофе?

Он находится в лёгком недоумении. Полагаю, не ожидал, что его назовут настоящим именем, да ещё будут любезничать с ним с утра пораньше.

— Кофе, если можно, — осторожно присаживается напротив меня и беззвучно произносит: — Даймонд?

— Я во всём созналась, — развожу руками. — Так что можешь быть собой.

— Собой? Тебе вряд ли это понравится, — лукаво добавляет. Я в шутку тычу в него пальцем.

Мама ставит на стол кружку кофе для Даймонда и мятный чай для меня, а я помогаю ей разложить омлет по тарелкам.

— Даймонд, расскажи, какие у тебя планы на мою дочь? Насколько серьёзны ваши отношения? — она берет короткую паузу и добавляет: — Скажем, по десятибалльной шкале.

Вот чего-чего, но, чтобы поперхнуться чаем из-за такого вопроса я вовсе не планировала.

Я откашливаюсь и извиняюсь, а Даймонд как-то странно смотрит на меня. Как будто у него уже заранее был заготовлен ответ.

Даймонд прочищает горло и спешит ответить маме:

— Мария, планы на вашу дочь у меня растут в геометрической прогрессии. Ещё вчера я мечтал быть с ней всё своё свободное время, а сейчас понимаю, что мне уже хочется большего. И так происходит изо дня в день. Не удивлюсь, если сегодня я полюблю её ещё сильнее, чем вчера, — он переводит проникновенный взгляд на меня, берёт за руку и нежно поглаживает пальцы. И то ли от этого нежного прикосновения, то ли от его слов, произнесённым бархатным голосом, по всему моему телу проносится приятная дрожь. — А по поводу степени серьёзности наших отношений, так её вряд ли можно оценивать по десятибалльной шкале. Этого слишком мало, чтобы говорить о любви. Здесь нужна шкала куда больше.

Бог ты мой!

Нисколько не удивлюсь, если подо мной образовалась лужа. И ведь я не дура, поскольку прекрасно понимаю, что с его стороны это всего лишь игра.

Но, чёрт побери, должна признать, играет он отменно.

Мама с восхищением смотрит на нас. Слова Даймонда смогли её растрогать до слез.

В результате она берёт салфетку со стола, смахивает ею свои скатившиеся слёзы и складывает руки в молитвенном жесте.

— Дети мои, я благословляю вас. Любите друг друга что бы ни случилось. Поддерживайте в трудные минуты жизни и будьте компасом друг для друга.

Господи, как же мне стыдно перед мамой.

Не представляю, как она расстроится, когда я признаюсь ей, что с Даймондом покончено. Он первый и, надеюсь, последний мужчина, которого я познакомила с мамой.

Видеть её надежды, и знать, что в итоге они разобьются вдребезги — невыносимо больно. Я не имею право причинять матери страдания. Она и без того, с недавних пор, живёт с одной лишь болью и надеждами в сердце.

Внезапно Даймонд переваливается через весь стол, обхватывает ладонями мое лицо и настырно целует меня. По-взрослому. На глазах у мамы.

Я в шоке. Заливаюсь краской, забывая как дышать.

А он бегает по моему лицу глазами и лыбится как кот Чеширский.

— Подотри слюнки, любовь моя, и принимайся уже за завтрак. Одними моими поцелуями сыта не будешь, — игриво произносит, возвращаясь на место.

— Ох, какие же вы котики! — мама приходит в неописуемый восторг, прикладывая ладони к сердцу.

Испытывая неловкость, я всё-таки принимаюсь за завтрак, а немного погодя мы отправляемся к Алексу.

Через шесть часов нам с Даймондом уже нужно будет вылетать в Лос-Анджелес.

Часть IV. ДЕПРЕССИЯ

Глава 23. Ассоль

— Ты обещаешь, что будешь звонить мне каждый день? Ну или через день? — с особой строгостью в голосе говорит брат, когда мы остаемся в палате наедине.

— Обещаю, Алекс! — клятвенно заверяю и открываю свой рюкзак. — У меня кое-что для тебя есть. И мне очень жаль, что я не смогла подарить тебе это в твой день рожденья.

С утра я оформила подарок, завернула его в обёрточную упаковку и украсила праздничной лентой.

И я ничуть не расстраиваюсь, когда в итоге Алекс разрывает обертку в клочья. Я поступила бы с ней так же.

Вызволив подарок из бумаги, Алекс с азартным блеском в глазах изучает его со всех сторон. Вертит в руках так-сяк.

— Я правильно понимаю? Это лёгкие? — недоумённо взирает на меня.

Я запрокидываю руку брату на плечо, присаживаясь на кровать рядом с ним.

— Угу, вот только эти лёгкие не смогут выполнить ту роль, какая отводится настоящим, — я печально улыбаюсь и с горечью вздыхаю. — Алекс, будь моя воля, я бы всё отдала, чтобы подарить тебе свои, лишь бы ты был здоров и счастлив, но все, что я могу — ограничиться лёгкими, сделанными собственными руками. И я пойму, если ты выбросишь их за ненадобностью.

Глядя в упор, он мотает своей головой из стороны в сторону и губы поджимает. Его подбородок дрожит и слезы собираются в уголках глаз.