Страница 7 из 8
Вообще ничего пошлого не делаю. И почему же все время кажется, что он явно что-то непристойное думает, когда так внимательно изучает их?
От такого пристального внимания становится сначала жарко, потом до дрожи холодно… А потом накатывает привычная спасительная злоба.
Вот всегда она меня выручает. Оптимизирует организм для борьбы.
Я уже не воспринимаю Петра Григорьевича с налетом романтики, не думаю о нем, как о моем любимом человеке. Для меня это неприятель. Временно отступивший, но, стоит почуять слабину, как сразу активизируется. И затопчет.
Ну уж нет.
Никогда такого не будет.
Розовые очки разбились стеклами внутрь. Это больно. Но я это переживу.
У меня есть один маленький, но нереально мощный стимул это сделать. Он как раз сейчас, наверно, в школе. Хулиганит…
Как всегда, при воспоминании о моем мальчике, губы непроизвольно расплываются в улыбке, глаза мечтательно задымляются.
Скольжу взглядом по залу суда, наталкиваюсь на неотвратимый взгляд босса. И сразу же, вспыхнув, перестаю улыбаться.
Не для него мои эмоции. Больше нет. От этого «нет» колет в груди. Но уже не так остро. Уже привычно.
Ко всему можно привыкнуть, на самом деле. Уж кому, как не мне это знать.
Заседание заканчивается с удовлетворяющим нас результатом, а потому из зала суда выходим в гордом молчании. Мужчины вперёд, я задерживаюсь и чувствую, что рука непонятно как оказавшегося позади Петра Алексеевича ложится на мою талию, чуть подталкивая вперёд на выход.
Вытягиваюсь по струночке, делаю вид, что ничего не происходит. Даже когда его рука срывается с моей талии и медленно падает на бёдра.
У меня непроницаемое лицо, как будто из зала суда всегда выхожу с лапищей на попе. И ничего в этом такого странного.
И у Алексеева тоже вид очень деловой. Задумчиво смотрит куда-то в глубь коридора, хмурым, немного печальным взглядом, при этом пальцы мой зад не покидают! И вообще, делается вид, будто ничего не происходит. Просто помогает мне выбрать верное направление движения. Все отлично.
Мне бы заорать! Ударить. Взбрыкнуть. Показать всем видом, что я сильно недовольна таким раскладом.
Но вокруг настолько серьёзные лица, так глубоко погружены в дела фирмы, что я просто не смею нарушать их сакрального напряжения.
Но и терпеть не собираюсь. Резко подаюсь вперед, немного обгоняя коллег.
Рука начальства дергается, словно пытаясь задержать… И теперь могу окончательно увериться, что это не случайность!
Но на лице - ни капли улыбки. Только щёки вспыхивают опять и накатывает душная волна.
– Вам жарко, Лада Леонидовна? – интересуется учтивый старик-адвокат, с неподдельным беспокойством.
Пётр Григорьевич неожиданно начинает приближаться, чтобы заглянуть мне в лицо.
– Да, немного, – отвечаю тихо, расстёгивая верхние пуговки блузки.
– У вас ещё сегодня дела? – интересуется старик.
– Семинар через четыре часа. Улица Еланского, – отвечаю, стараясь глубоко дышать.
Все прекрасно, Лада. Сейчас ты со всеми распрощаешься и свалишь, наконец, туда, где не будет наглых взглядов и еще более, просто запредельно наглых лап босса.
- Тогда предлагаю перекусить, - кивает адвокат.
– Кафе Bistrot, – тут же предлагает Алексеев .
– Я за, господа, – присоединяется к разговору ещё один адвокат из нашей команды. – Молодой козлёнок, запечённый с картофелем аллафорнайа.
– Лада Леонидовна, обязательно с нами, – старик предлагает мне свой локоть. – Вы просто обязаны откушать фуагра с соусом из лесных ягод, только в этом кафе оно бесподобно.
Я натянуто улыбаюсь, принимая руку старика. Господи, мне бы убраться подальше от загребущих лап начальства!
Но, во-первых, есть возможность помучить профессионала своими глупыми вопросами в неформальной обстановке, потому что когда я еще его так поймаю. Заседание он провел виртуозно, одно удовольствие наблюдать было. И теперь еще и пообщаться с ним… Столько опыта!
Ну и во-вторых… Хочется есть. Очень.
А еще хочется попробовать хоть что-то из перечисленных блюд. Уже одни названия звучат загадочно и вкусно. У нас в городе таких точно нет.
Конечно, переживательно. Потому что пока не в курсе, во сколько может обойтись покушать в московском кафе. И есть опасения, что после сегодняшнего похода, ипотеку за квартиру я не скоро выплачу. Хотя, с другой стороны… Это бизнес-ланч. Может, удастся провести его по графе «деловые расходы»?
В машине, я предусмотрительно сажусь со стариком на заднее сидение. Алексеев, хозяин бентли, за рулём, рядом с ним молодой адвокат.
Разговоры исключительно профессиональные. И Константин Михайлович, так зовут пожилого адвоката, очень доходчиво объясняет мне некоторые аспекты работы и с удовольствием отвечает на вопросы.
С каждой минутой все больше уверяюсь, что правильно поступила, согласившись. Один только опыт общения стоит больше любого, пусть и очень дорогого похода в московский общепит.
Ресторан поражает настолько, что я на некоторое время перестаю вникать в информацию, что беспрерывно выдаёт Константин Михайлович. И почти не замечаю лапищи, что под столом периодически, словно случайно, трогает мою ногу.
Конечно, Алексеев сел рядом. И кто бы сомневался, что не воспользуется ситуацией!
Босс намерен поиграть.
Он уже пережил первоначальный отказ и приготовился к осаде. Но, почему бы не провести разведку боем?
Ситуация смешна и вместе с тем ужасна.
Смешна, потому что глупа. Беспредельно.
Лада, ты сидишь в пафосном московском ресторане, который только на картинках видела раньше. И твоего колена слишком часто, для того, чтоб это считать случайностью, касается ладонь невероятно красивого, брутального, просто шикарного мужика.
Почему тебе хочется плакать, Лада?
От обиды. Причем, не на харрасмент даже, нет… А на то, что очки твои розовые…
И что, в другой ситуации, не будь у тебя такого бэкграунда, то, возможно, ты была бы и не против… Да ты и сейчас не против. Вернее, против, но…
Почему так больно-то, а?
Ну ладно. Слезы – убрать. Ситуацию – считать условно позитивной.
Наслаждаться едой и обстановкой.
А от начальства просто немного отодвинуться. И ногу на ногу закинуть.
Когда-нибудь ему надоест.
А, если нет…
Ну что же, значит, будем популярно объяснять, что, если женщина один раз поддалась слабости и позволила посадить себя на рабочий стол и задрать юбку, это не значит, что так будет происходить постоянно.
Алексеев – мужчина настойчивый. Но и до него информацию можно донести.
Я надеюсь.
А еще мимолетно удивляюсь тому, насколько образ пожарного в моей памяти уже заместился… Вот этим.
Если так дальше пойдет, то я вообще излечусь от своей болезни.
И, может, хоть на других мужчин смогу смотреть, не сравнивая. Потому что, как выяснилось, сравнивать не с кем.
Но это потом.
А пока…
Оглядываюсь по сторонам.
Очень уютно. Обстановка напоминает средневековую Италию. Натуральные деревянные элементы, деревянная мебель, диванчики мягкие. Во всю стену стеллаж, заполненный бутылками вин. Рога оленей на стенах, мягкая подсветка. Красные, благородного оттенка ковры на полу.
Все дорого, но очень изысканно.
Не напоказ, и ощущение эксклюзивности во всем.
В атмосфере, в подаче блюд.
И да. Это невероятно вкусно.
Я послушно заказываю то, что мне рекомендует Константин Михайлович, и вообще не жалею.
Наслаждаюсь.
О сумме счета старательно не думаю.
Ловлю момент, реально будет о чём внукам рассказать.
Пётр руку уже убрал, и становится комфортно. Изо всех сил стараюсь не выдать эйфорию. От вкусного вина почти сразу хмелею.
Разговор за столом уже потерял профессиональные темы, и сейчас легкий и плавный. Ни о чем.
И я тоже расслабляюсь. Осоловела от сытости и блаженства. Ничего не хочется. Точнее хочется! На ручки и в постель, а никак не на…
– Черт! Семинар! – выкрикиваю и ловлю умилённые взгляды мужчин. Ну как могла забыть? Вот ведь…