Бронте

Ирина Ярич

Бронте

У писателей своя судьба.

Латинское изречение.

То, что суждено, проложит себе путь.

Вергилий.

Глава первая. Патрик Бронте

Обширное, почти ровное поле с множеством темноватых могильных плит. Вдали мягкие складки холмов закрыли горизонт. Контуры холмов, будто размыты из-за дымки, их основания тонут в белёсом тумане. Слева от кладбища тянется живописная пустошь, покрытая низким вечнозелёным кустарником, с вкраплениями лиловых цветов. Почти в центре поля скорби стоит небольшой двухэтажный дом из серого камня с маленьким садиком вокруг него. Несмотря на унылое местонахождение дома, внутри него уютно и весело.

Чуть больше месяца назад сюда переехало семейство пастора Патрика Бронте, недавно переведённого из Торнфильда в Хауорт, что близ Бредфорда в Йоркшире. Несмотря на обилие дел, у него находится время для своей милой жены и славных деток. Их шестеро. Старшим, Марии и Элизабет, он читает интересные, но поучительные книги, а с младшими: Шарлоттой, Брануэллом и Эмили играет. И всегда им весело. Малютка Энн, если не спит в колыбельке, то покоится на ласковых руках своей нежной мамы, которая с любовью и отрадой смотрит на обожаемых мужа и детей. А он не скрывает своей гордости за такую хорошенькую, прекрасную жену и мать, а также за детей – умненьких непосед. В гостиной всегда раздаётся весёлый смех детей, радостные возгласы отца и мягкий, ласковый говор матери.

Между тем жизнь обитателей Хауорта далека от идиллии. Городок славится распространением эпидемий, так как в нём до сих пор никто не позаботился об отводе сточных вод. Засорение почвы нечистотами приводит к загрязнению воды, которой пользуются жители для домашних нужд.

Кладбище частенько пополняется новыми могильными плитами. Уже за первый месяц Патрику Бронте пришлось служить молебен об упокоении полутора десяткам усопших городка. И печальнее всего, что большая часть из них ещё совсем молодые и даже дети.

Но уютный дом в хлопотливых руках жены и радостные лица детей с пытливыми глазёнками рассеивают грусть пастора.

* * *

Прошёл год с лишним. Клочья серых туч мчатся на перегонки, заслоняя собой бледно-голубое небо. Ветер отрывает листву от родных веток и швыряет её наземь, пригибает высокую траву и нещадно трепет седеющие волосы на склонённой голове пастора, который стоит перед могилой, где только начинают пробиваться зелёненькие стебельки. Трое мужчин осторожно кладут на них тяжёлую каменную плиту с надписью:

ЗДЕСЬ

ЛЕЖАТ ОСТАНКИ

МАРИИ БРОНТЕ, ЖЕНЫ

ПРЕПОДОБНОГО П. БРОНТЕ,

СВЯЩЕННИКА ХАУОРТА.

ЕЁ ДУША ОТБЫЛА К СПАСИТЕЛЮ 15 СЕНТ. 1821,

НА 39-ОМ ГОДУ ЕЁ ЖИЗНИ.

Он часто стоит перед могилой любимой жены, и слёзы отчаяния увлажняют его бледные и впалые щёки. Те семь жутких месяцев, которые причиняли Марии невыносимые страдания, он всё надеялся на милость Всевышнего, что он даст ей облегчение и придёт исцеление. Но Мария медленно и мучительно угасала. Теперь же она не испытывает боли в этом мире. Но каково ему, Патрику, жить без неё. С её уходом он ощутил себя беспомощным и одиноким, и понял, что именно жена, тихая и милая, которая на шесть лет моложе его, была главой их семьи, и она не заменима. Её нет, и всё разладилось, словно в каком-то механизме, который работал безупречно, вдруг сломалась и выскочила маленькая пружинка, притом, что все остальные детали остались целы, но механизм работать также слажено уже не может.

Во время своих бессонных ночей Патрик часто взывал к Богу, вопрошая, чем же он прогневил его: почему столь ужасный недуг поразил его жену, которая казалась ему безупречной? За какие грехи Творец забрал Марию так рано, когда она так нужна ему и детям? И он в полной растерянности как их растить без матери. За что Создатель поселил их в таком гиблом месте, как Хауорт, где пустынный ландшафт и болотистая местность повергают в уныние, и, где его семья вынуждена жить в окружении могил?

Несмотря на угнетающую хандру, Патрик пытается отвлечься работой. Он старается с большим рвением исполнять обязанности приходского священника и постепенно становится фанатиком в своём деле. Дети скучают, им так не хватает нежных слов и ласковых рук матери. Отца они видят редко и теперь всегда он мрачен, простужен или слишком утомлён.

Хозяйство легло на маленькие плечики старшей восьмилетней Марии, тёзке мамы. Но разве ребёнок в состоянии управиться со всем, и детей, как может, опекает служанка. Постепенно убранство комнат, некогда такое уютное, приходит в небрежение. Уже нет той почти идеальной чистоты, которая была при хозяйственной Марии. У детей обувь снашивается, одежда рвётся, а отец в своей угрюмости всего этого не замечает. Или делает вид, что не замечает? Прихожане с сочувствием смотрят, как маленькая группка хорошеньких деток, один другого меньше, держась за руки попарно, гуляет по вересковой пустоши. Платья и башмаки у них прохудились. Медленно они бредут среди зарослей кустарника, изредка нагибаясь и собирая цветы. Тихи их движения, грустны их лица, ветер трепет одежонку и волосы, выбившиеся из-под миниатюрных шляпок. Трогательная картина одиноких сироток отражается слезами в глазах сентиментальных соседей. Но предложить помощь суровому пастору, который почтёт её за оскорбляющую достоинство джентльмена милостыню, невозможно – это навлечёт его гнев.

С некоторых пор у Патрика Бронте появилась мысль жениться. Нет, конечно же, он не забыл своей любимой Марии, и её память свято чтит. Но дети! «Детям нужна мать, о них должна заботиться женщина. Она лучше понимает, что им нужно. Да и мне будет не так одиноко», – так всё чаще думал Патрик.

* * *

Прошло два года, и за это время он получал отказ дважды. Ни одна из его избранниц не решилась взвалить на себя заботу о шестерых малышках. А он ещё больше замыкался в себе, хотя его дом был всегда открыт для прихожан. Смотря на его вечно суровое лицо и слушая его строгие проповеди, теперь уже невозможно поверить, что несколько лет назад он весело распевал псалмы в кругу своей семьи и сочинял стихи. Два томика его произведений пылятся на книжной полке в полном забвении.

К маленьким Бронте приехала их тётя, Элизабет Брануэлл, сестра покойной. Она решила позаботиться о детях и доме, который здорово запустил пастор, старательно предаваясь своим религиозным бдениям. Незамужняя и бездетная тётя исповедовала методизм и решила взяться за обучение маленьких племянниц и исподволь попытаться распространить его и на них. Она учила их читать, писать и считать. А с Брануэллом, единственным сыном занимался сам отец. Но Патрик понимал, что детям ни он, ни Элизабет не смогут дать того образования, которое потребуется в дальнейшей жизни и удовлетворит их пытливые умы. Отец мечтал отдать детей в хорошую престижную школу, но не мог этого воплотить. Зато не скупился на книги, которые выписывал из Лондона и поощрял чтение.

Элизабет Брануэлл всем своим негодующим видом показывала своё отношение к мрачному супругу своей покойной сестры за то, что он довёл детей до нищенского состояния. Хозяину дома не пришёлся по душе домашний судья, но на кого же оставить детей. Тогда он вспомнил мисс Бэрдер, которая четырнадцать лет назад его любила. Но Патрик предпочёл ей миниатюрную и миловидную Марию, которая подарила ему несколько лет счастливой семейной жизни. О, она должна пожалеть малюток, ведь их отец был когда-то к ней неравнодушен. Он думал, она будет рада, услышать от него предложение руки и сердца. Верно, какое-то время позлорадствует, а потом размякнет и посчитает, что всё же он к ней вернулся, и что победила она. Женское самолюбие подскажет ей, хотя и ложно, по мнению Патрика, что была нужна ему всегда именно она. Пусть так думает, лишь бы приласкала детей и заботилась о них.

Дама слушала его, сначала сбивчивую, но затем горячую речь, которая, казалось, могла вызвать сочувствие у любой женщины. Она стояла, выпрямившись, с высоко поднятой головой, и лишь плотно сжатые губы и ещё больше сузившийся нос с расширившимися и вздрагивающими ноздрями показывали, какая буря бушевала за этой непроницаемой маской лица. Совокупность различных чувств слились в разрушительный ураган, который обрушился на её душу, покрытую язвами оскорблённого самолюбия, униженной чести и застарелой обиды.