Страница 30 из 65
— И при каком условии? — после тесного сотрудничества с ректором, я уже поняла, что так просто в его жизни ничего не случается. Все нужно отвоевывать.
— Положительный отзыв магистра по предмету и отлично сданные практические занятия, — озвучил лир. Я вздохнула. Это вполне разумно и выполнимо. Как ни крути, но ректор здесь справедлив.
Он уничтожил мой отчет, что не удивительно. Я б его и составлять никому не доверила. Разобравшись с бумагами, ректор вернулся к документам, давая понять, что разговор окончен. Но не для меня.
— Лир Утрис, что вы собираетесь делать со слухами? После новостного выпуска вся академия обсуждает нас с вами. Нас считают парочкой, которая разоблачилась.
— Вам так претит эта мысль? — лир все же оторвался от бумаг и поднял на меня взгляд.
— Мне претит тень, которую эта история бросает на мое имя и отношения с дорогими мне людьми. Если им не положить конец, они выльются в проблему.
— Намекаете на своего некроманта? Тогда почему же на бал вы пригласили меня?
— Я же не знала, что вы вздумаете согласиться! Вы ведь понимаете, что меня на это толкнуло, — закончила я уже тише.
Когда ректор смотрел прямым, проницательным взглядом, становилось не по себе. Но главное — в голову лезли дурацкие воспоминания о том, что этот взгляд может быть совершенно иным. Мягким, завораживающим, пьянящим.
— Вы могли пригласить иным образом. Впредь будете умнее.
— И все же растущие слухи стоит пресечь. Я не хочу страдать от последствий ваших игр.
— Игр, значит? — лир помрачнел и вышел из-за стола ко мне, заставив пятиться к двери. — Что ж, я решу проблему и пресеку все слухи, если ты мне прямо сейчас честно ответишь, что ты чувствуешь ко мне. Что для тебя все прошедшее — лишь игра и не больше.
От возмущения я вспыхнула и разозлилась. Как бы мне хотелось бросить ему в лицо, что так и есть. Что плевать мне на него. Но ужас в том, что это было бы ложью. Эти выходные стали чем-то большим, чем просто экзамен. Они стали началом конца моей свободы.
— Больше вас не задерживаю, — произнес ректор, поняв, что ответа не будет.
Это равнодушие и безразличие истрепали последние нервы. Я высочила за дверь, кажется, хлопнув ей, или же это помощница что-то уронила. Мне было все равно. Я бежала по опустевшим коридорам, едва ли различая дорогу. В стенах академии мне было душно, поэтому я вырвалась на улицу, убегая в сад. Там в укромном уголке рос старый орешник, к которому я и прижалась, давая волю слезам.
— Ненавижу! Ненавижу его, — дрожащим голосом твердила я и сжимала худые коленки. Волосы упали на лицо, закрывая меня от всего мира. Боль не отпускала. Терзало чувство, что меня использовали и бросили, предали.
Как он может не понимать, что все эти слухи для меня обидны? Почему не хочет помочь, позволяя думать о нас всевозможные гадости и непристойности? И больнее всего, что и ведьмочки теперь меня считали соперницей.
Все внутри раздирало от боли и, вторя ей, откликнулась природа. С города ветер принес огромную тучу, громыхнуло. Я почувствовала упоение, слыша, как раскатывается гнев природы по облакам. Она жалела меня, понимала и пыталась утешить. Да только слезы это не могло остановить. Как и дождь, что пытался их смыть с моего лица.
Я прикрыла глаза, отдаваясь буйству магии, грозы и чувств. Когда чья-то рука коснулась плеча, я вздрогнула и распахнула глаза. Рядом опустился Кайл. Защитный полог он, как и я, проигнорировал, потому был насквозь сырой. Я попыталась встать, чтобы уйти. Не хочу, чтобы он видел меня слабой и страдающей.
Он не позволил, легко поймав за руку. Я покосилась и упала к нему на колени. Вместо того, чтобы позлорадствовать и отпустить очередную шуточку, он усадил поудобнее, обнял. Я не смогла уйти. Прижалась к нему, уже не пытаясь сдержать рвущиеся слезы.
Гроза затихла вместе со мной, когда гнев ушел. Бой колокола, оповестивший об отбое, давно потонул в раскатах, но мы продолжали сидеть.
— Газета удалит все снимки и принесет извинения, — первым заговорил Кайл. — А слухи всего лишь слухи, Ветта. Ты ведь сильная, ведьма. Чертовски сильная, чем меня и бесишь, — добавил боевик. — Так что больше никаких слез. Я не намерен переходить в твои друзья и жилеточку для рыданий, — а вот и знакомая язвительность вернулась. Выбравшись из объятий парня, я поднялась, поправляя платье.
— Не дождешься. Акт перемирия закончился. Стороны к пониманию не пришили и возвращаются к противостоянию, — ответила я. — Удачного отступления, — все же пожелала я, призвав немного магии.
Пусть хоть до комнаты доберется без приключений. Все же неблагодарной я не была. А что до ректора… Хватит. Я не стану себя мучать. Видно, иногда слухам можно верить. Наш ректор прекрасный преподаватель, но черствый и холодный человек.
***
Колиас
Стоило вернуться в академию, как я понял, что выходные остались позади. Увидев подругу, Ветта помчалась к ней, позабыв о моем существовании. Это задело. Еще больше разозлили новости о Кати и Кийвери. Вот вроде взрослые, а вели себя как безголовые адепты.
Это надо додуматься — поединок они устроили! И чем закончилось? Один сорвался в оборот, утратив контроль над зверем, а другая привела в дисбаланс силы, изрядно осушив резерв. Еще бы магии лишились, умники!
Поняв, что больше игнорировать их противостояние нельзя, отправил обоих на совместное дежурство. Пусть учатся работать вместе. Освобождать от должности ни одного, ни другого я не собираюсь.
Следующей проверкой на прочность стала учебная тревога. Только выпускные курсы сообразили, в чем дело, и отреагировали как боевые маги. Остальные… Лучше бы не видел. После посещения своей прошлой академии, где все выучены и готовы к бою в любой момент, новые адепты удручали. Но ничего, и с ними справлюсь.
Когда вечером ко мне явилась моя ведьма, я мечтал поскорее расправиться с делами и свалить куда-нибудь. Но нет, впереди ждала ночь работы в библиотеке. Сейчас проект вызывал лишь раздражение, потому что его результаты все больше обличали допущенную ошибку.
Отчет ведьмы окончательно добил надежды на хороший вечер. То, что она смогла узнать об окружении брата, я оценил, проницательности Неккер не занимать. Пожалуй, из нее и впрямь может выйти хороший разведчик.
Но вот то, что эта бестия полезла выпытывать все слухи обо мне… Догадываюсь, кто ей поведал обо всех моих пассиях и временных увлечениях. Интересно, Ноушел за мной в окна подглядывал или под дверями караулил?
Мне не хотелось, чтобы ведьма вникала в мои прошлые увлечения. Хотелось объяснить, что ни с одной из них меня не связывало ничего стоящего или важного.
Желание оправдаться исчезло, когда она заговорила о слухах и некроманте. Мысль о том, что и у нее могут быть свои… увлечения, взбесила еще больше. Не прошло и пары дней, как она увлеклась этим парнем. Слышал, он любимец всего потока, одаренный студент. Видно, много времени у этого дарования. Ничего, исправлю.
Я старался успокоиться после ухода ведьмы. Пару минут даже пытался вникать в документы, но не понимал ни слова. Сорвавшись, отбросил прочь и вышел из кабинета. Я не думал, куда иду, подчиняясь слепому зову в груди. Очнулся, когда над головой громыхнуло. Гроза поздней осенью, да еще столь внезапная? Я выглядывал в окно перед сумерками, было безоблачно.
Подчиняясь ведущему чувству, я прошел по темному саду академии и замер. У старого ореха сидела моя ведьмочка. Хлынувший дождь бежал по ее лицу, но я чувствовал, что по нему скользят и ее слезы. Я сделал ей больно.
От этой мысли меня самого скрутило так, что стало трудно дышать. Я вцепился в кованую ограду, чувствуя, как острые навершия впиваются в кожу. Эта боль ничтожна по сравнению с той, что ядом разливалась во мне и душила.
Немыслимо, но это все же случилось. Неведомым образом ведьмочка стала важна. Мне не плевать, что творится в ее жизни, в ее голове и душе. Не плевать, что кто-то другой подошел к ней и пытался утешить. Не плевать, что есть еще один, что пытается ее заполучить.