Страница 44 из 92
Казалось — парнишка сейчас окажется на песке, истекающий кровью из многочисленных ран, искалеченный и умирающий. Но нет! Каким-то чудом, совершенно непонятным толпе, мальчишка выжил, и все, что получил Сенрак от этой атаки — кровоточащий порез на левом плече противника. Сам же он получил два пореза — на щеке, и на правом бедре. Щека само собой кровоточила, а насколько серьезен порез бедра определить невозможно — штанина намокла, но самой раны не видно.
Противники разошлись, учащенно дыша, но Гановер видел, что грудь Сенрака вздымается чаще, чем у парнишки, а на лице у него явно проскользнула гримаса удивления. Этот ублюдок точно не ожидал такой прыти от мальчишки. Гановер улыбнулся счастливой улыбкой человека, мечты которого сбываются. Попался, подонок! Наконец-то!
Противники отдыхали примерно с минуту, потом парень двинулся навстречу Сенраку, который изготовился к бою. Гановер поморщился — не надо бы парню этого делать! Лучше бить на встречных, в защите! Это дает больше шансов! Тот, кто нападает, всегда рискует больше! Но мальчишка шел вперед, бесстрастный и холодный, как ожившая статуя. На лице — ни тени волнения.
А потом случилось неожиданное. Парень рванулся вперед с такой скоростью, что буквально размазался в пространстве! Миг! И юный боец врезался в противника, вцепился в него так, как вцепляется в здоровенного могучего кобеля уличный, покрытый шрамами пес, видавший смертельные схватки и не боящийся ничего на свете! Сенрак подлетел вверх, подброшенный каким-то неизвестным Гановеру приемом борьбы и со всего размаху бухнулся на песок, разбросав в стороны руки. Быстрое плавное движение, и кинжал парнишки двигается снизу вверх, к ребрам — рраз! На арену вывалились сизые кишки, и Гановеру показалось, что он слышит вонь нечистот, исходящих от выпотрошенного тела Сенрака.
Но тот был еще жив. И похоже, не чувствовал боли. Когда противник разгонулся и отошел от него на два шага, Сенрак медленно поднялся, встал на колени, протянул руку за выроненным мечом, и опираясь на него, поднялся на ноги. Трибуны, застывшие в благоговейном молчании, снова заорали, завопили, радуясь красочному зрелищу, а выпотрошенный боец пошел на противника, не замечая, что наступает на концы разрезанных кишок, вытягивая их из брюшной полости все больше и больше и волоча по песку. Фактически, он уже был покойником, но одурманенный снадобьями, не чувствующий боли мозг не способен был этого понять.
«Потрошитель» стоял в нескольких шагах от противника, бледный, как мел, и смотрел на то, как к нему подходит живой труп, и не сделал попытки уклониться от столкновения. Смотрел широко раскрытыми глазами, и…пошатывался. Гановер видел, что с парнем происходит что-то неладное, привстал с места, вглядываясь в лицо мальчишки — тот стоял совсем рядом, в пяти шагах, и тут глаза их встретились, а губы парня что-то прошептали. Гановер не разобрал,просто-таки понял, что говорит парень. А сказал он: «Яд!»
А потом клинки снова встретились — живой труп, идущий по собственным кишкам, и умирающий парнишка, каким-то чудом стоявший на ногах. Рана на его плече покраснела и вздулась — теперь это Гановер увидел так же ясно, как и то, что у парня нет никаких шансов выжить. Он даже знал, какой яд применил Сенрак — яд лягушки, обитающей в южных джунглях. Очень дорогой и редкий яд, не оставляющий никаких следов на клинке, и не обнаруживаемый никакими контрольными снадобьями. Гановер слышал об этом яде, но никогда до сих пор его не видел. Яд вызывает торможение реакции, потом паралич, потом смерть от остановки дыхания. То-то парень сейчас так тяжело дышит и держится за грудь, будто это поможет вдохнуть!
Звон клинков, Сенрак бессильно опускает надрубленную руку, смотрит вниз, на болтающиеся кишки. Его противник медленно, очень медленно поднимает руку с мечом, отводит в сторону, и…чак! Почти напрочь отсеченная голова повисает на куске кожи. Крови почти нет — все, что могло вытечь, уже вытекло, и то, что Сенрак с таким ранением еще держался на ногах было просто нереальным чудом. Если только забыть про чудесные свойства магических снадобий.
Парнишка отошел от упавшего тела, продолжая шататься, сделал несколько шагов в сторону выхода с арены, и…упал навзничь, неподвижный, будто неживой. А может и в самом деле неживой.
Через барьер к нему бросились две женщины со знаками магов на груди — очень красивые, молодые, статные. Гановер их не знал, но понял, что они имеют какое-то отношение к парнишке, так как во время боя называли его по имени, и сильно за него переживали (они сидели рядом). Особенно одна, которая в один момент вдруг начала ругаться черной портовой бранью в адрес Сенрака и грозила ему кулаком.
Возле тела парня тут же появился местный маг вместе с распорядителем, засуетились, видимо пытаясь оживить мальчишку, но все их усилия были тщетными. Тот лежал, закрыв глаза и не подавая признаков жизни.
Распорядитель отошел в сторону от победителя, встал, подняв руку в жесте: «Молчание!», а когда воющая и улюлюкающая толпа стихла, объявил:
— Победителем признается Эдвин Дер Дасен Ольгард! Помолитесь за душу проигравшего! Да упокоится он в мире!
И вот теперь началось по-настоящему. На арену летели квадратики — деревянные бирки с указанной на них ставками. Народ орал так, что уши не выдерживали этого воя, и хотелось поскорее выбраться наружу. Стоило ожидать самого настоящего бунта. Но до бунта дело не дошло, хотя на трибунах тут и там вспыхивали драки, которые в общем-то заканчивались ничем, ибо для бунта нужен хоть какой-нибудь, пусть и самый завалященький предводитель. Такового не нашлось, и медленно, но верно зрители потянулись с трибун, проклиная Сенрака, его убийцу, Арену (жуликов еще тех!) — «Где они нашли этого мелкого мерзавца?! Бастард говорят, императорской крови! Врут небось! Чтоб он сдох! Денег потерял кучу! И все из-за него! Нет бы ему сдохнуть!» — и все на свете, мешающее жить. Например, жену, которая никак не дает отдхнуть, постоянно требуя денег. Жизни нет человеку!
Ну а Гановер отправился в трактир — обмыть радость от гибели врага, и печаль по поводу смерти хорошего бойца. Пусть покоится с миром. Жаль меча, который когда-то принадлежал покойному сыну, но…оно стоило того. Символично получилось. Оружие убитого отомстило убийце. И это замечательно. Все бы так в жизни удавалось! А парня жаль, да…но…все мы умрем. Когда-нибудь.