Страница 11 из 26
47.3. Княжеский удел – государство-вотчина. Частноправовой характер княжеской власти
Идея государства-земли трансформируется в идею государства-вотчины, княжеской собственности. Князья удельно-вечевого периода были носителями государственной идея и представителями княжеств, мы в то же время не можем игнорировать факта дробления власти: вся русская земля была после Ярослава I разделена на уделы или отдельные княжения, во главе которых стали отдельные князья. Обстоятельство это обусловливалось признанием того принципа, что вся русская земля должна была принадлежать всему княжескому роду, и что каждый князь, как член рода, должен был получить свою часть.
Признавая, что верховная государственная власть по существу своему едина, мы должны в то же время отметить, что в удельно-вотчинный период не существовало русского государства в строгом смысле слова, была лишь русская земля, заключавшая в себе, целую совокупность отдельных самостоятельных политических организаций, или государств. Субъектом верховной власти в таких государствах были или вече, или князь, или оба вместе, смотря по тому, преобладало ли вече, или князь, или установлялось равновесие между этими факторами власти.
Политическое значение государя определяется степенью, в какой он пользуется своими верховными правами для достижения целей общего блага, для охраны общих интересов и общественного порядка. Значение князя в старой Киевской Руси определялось преимущественно тем, что он был, прежде всего, охранителем внешней безопасности Русской земли, вооружённым стражем её границ. Достаточно бросить беглый взгляд на общественные отношения в удельных княжествах, чтобы видеть, что удельный князь имел иное значение. Как скоро в обществе исчезает понятие об общем благе, в умах гаснет и мысль о государе, как публичной власти, а в уделе такому понятию даже не к чему было прикрепиться.
Удельного князя признавали носителем верховной власти по происхождению, потому что он князь. Но он владел известным уделом, именно тем, а не этим, не как дольщик всеземской верховной власти, принадлежавшей всему княжескому роду, а по личной воле отца, брата или другого родственника. Наследственная власть удельного князя еще не могла найти новой, чисто политической основы в идее о государе, блюстителе общего блага, как цели государства. Такая идея не могла установиться в удельном княжестве, где общественный порядок строился на частном интересе князя-собственника, а отношения свободных лиц к нему определялись не общим обязательным законом, а личным добровольным соглашением, т.е. имели частноправовой характер. Не будучи государем в настоящем смысле этого слова, удельный князь не был, однако, и простым частным землевладельцем даже в тогдашнем смысле. Он отличался от последнего политической властью державными правами, только пользовался ими по-удельному. Политическая власть князя в уделе не вытекала из его права собственности на земельные владения, в свою очередь, и его властные полномочия в уделе, не были источником этого права. Как отмечал В.О. Ключевский: «Они достались удельному князю по наследству от неудельных предков того времени, когда каждый князь, не считая себя собственником временно владеемого им княжения, был участником в принадлежавшей Ярославичам верховной власти над Русской землёй. Когда единство княжеского рода разрушилось, державные права удельных князей не утратили прежней династической опоры, уже вошедшей в состав политического обычая …» [Ключевский В.О.: Том 1, С. 474. История России, С. 21378].
Потому, как скоро утвердилась мысль о принадлежности удела князю на праве собственности, его державная власть оперлась на это право и слилась с ним, вошла в состав его удельного хозяйства. Тогда и получилось сочетание отношений, возможное только там, где не проводят границы между частым и публичным правом.
Верховные права князя-вотчинника рассматривались как доходные статьи его вотчинного хозяйства, и к ним применяли одинаковые приемы пользования, дробили их, отчуждали, завещали; правительственные должности отдавались во временное владение, в кормление или на откуп, продавались; в этом отношении должность судьи сельской волости не отличалась от дворцовой рыбной ловли, там находившейся. Так, частное право собственности на удел стало политической основой державной власти удельного князя, а договор являлся юридическим посредником, связывавшим эту власть с вольными обывателями удела [Ключевский В.О.: Том 1. , S. 21379].
Князь-родич XII века, оставшись без волости, не лишался «причастия в Русской земле», права на державное обладание частью земли, следовавшей ему по его положению в княжеском роде. Удельный князь-вотчинник XIV века, потеряв свою вотчину, терял вместе и всякое державное право, потому что удельные князья, оставаясь родственниками, не составляли рода, родственного союза. Безудельному князю оставалось только поступить на службу к своему же родичу или к великому князю литовскому.
Так как в начальные эпохи образования государства идея государственности не могла быть развитой, то и в княжеской власти наряду с чертами публичного характера существовали черты, имевшие частноправовой характер; так, мы видим, что волости или княжения раздавались князьями родственникам, как частная собственность. Суд также имел в значительной степени характер не общественной должности, но частной собственности: он жаловался князьями в кормление и отчуждался в частные руки жалованными грамотами; кормления, с которыми соединялось отправление суда, были своего рода пенсией или вознаграждением за военную службу.
О соотношении частноправового и публично-правового начал в системе управления в удельный период В.Ф. Платонов отмечает следующее: «Историко-юридическая школа дала нам картину частного быта в удельном периоде, понимая этот быт, как подготовительный или переходный к государственному бытию. На основании воззрений этой школы об уделе мы можем сказать, что удел есть территория, подчиненная князю на праве гражданском как частная земельная собственность, т.е. вотчина. Однако некоторые исследователи находили в удельное время явления и понятия государственного порядка и поэтому отрицали исключительное господство в уделе частноправовых начал. На основании их воззрений мы можем сказать, что удел есть территория, подчиненная князю наследственно и управляемая им на основании начал и государственного и частного права, причем различие этих начал князьями чувствуется, но в практике не проводится» [Платонов С.Ф.: Часть первая, С. 107. История России, С. 32352].
Княжеский удел есть территория, подчиненная князю на праве гражданском, как частная земельная собственность, т. е. вотчина. Княжеский удел представлял собой единство политической и хозяйственной организации общественной жизни. Политическая власть – державные права, и экономическая власть – собственность организационно не разъединены, и институционально не оформлены. В княжеском уделе существовало единство «земли», как волости – административной единицы, объекта государственной власти. И «земли», как вотчины – объекта хозяйствования и частного владения, собственности.
Старинная княжеская «волость» заменилась «уделом», которым князь владеет как собственностью, – всякое основание политического единства исчезает, князья уже не имеют привычки вспоминать, что они «одного деда внуки» и что у них должен быть старший, который бы «думал-гадал» о Русской земле. Вопрос относительно образования уделов является спорным. По мнению Н.М. Карамзина разделение Руси на уделы было следствием личной слабости князей, их любви к детям. С.М. Соловьев находил объяснение этого явления в общем праве княжеского рода владеть землею, приобретенною трудами их отцов и дедов; и единством княжеского рода, которому в лице отдельных его членов принадлежало управление всею русскою землею. Пассек и Костомаров придерживались того мнения, что уделы образовались под влиянием стремления городских общин к самостоятельности. Но каковы бы ни были причины образования уделов, этот порядок вещей свидетельствует о раздроблении власти и о частноправовых на нее воззрениях.