Страница 48 из 51
– Целитель, контролирующий торговлю людьми… Идея была абсурдна изначально.
– Зато никто бы и подумать не мог! – попытался я оправдать свой ход мыслей.
– Это уж точно! – хохотнул старик. – До такого додуматься мог только иномирец вроде тебя!
Для очистки совести и чтобы уже закончить с первым подозреваемым, я позвонил Самойлову и спросил, как у него продвигаются дела. Услышал в ответ, что он не финансовый аудитор, но насколько можно судить по бумагам, якутский лекарь был чист, как его аура. А вот у артиста он обнаружил парочку любопытных операций.
– Два перевода поступили на его счет из банка «Хырчи». Вроде ничего такого, гонорар за участие в мероприятии, где он был особым гостем. Но мы с Алмазом покопались – да, он уже вышел на связь – и обнаружили, что «Хырчибанк» был промежуточным звеном, а изначально деньги поступили из эфиопского банка.
– Африка?
– Ага. Свободная от законов зона. Потрошители там себя как дома чувствуют!
Чудесно! Надо проверить!
– Глеб, а ты мне с ним встречу не назначишь?
– А ты меня с секретаршей своей не перепутал? – проворчал следователь. И прежде чем я начал оправдываться, что я даже не знаю, как самому искать выходы на артиста, добавил: – Ладно. Сейчас.
Глава 17. Итальянцы в России
Пока суд да дело, я спокойно поехал по направлению к центру. Глеб перезвонил через несколько минут, когда я проезжал территорию, в моем мире носившую название Хлопка. Здесь никакой хлопкопрядильной фабрики не было, обычная окраина города, застроенная типовыми двухэтажными коттеджами, утопающими в тусклой зелени тополей.
По голосу следователя я понял, что он встревожен. Да и заговорил он не об Иване Пупкине.
– Тут Алмаз проверил рейс, на котором должен был прилететь наш инквизитор… Черт его знает, зачем он это сделал, говорит, следы зачищал. Не суть!.. Есть, в общем, странность одна. Борт прибыл из Москвы, а в списке пассажиров – два итальянца. Понимаешь?
– Из Милана, небось? – откликнулся я.
Почему-то я совершенно не удивился. Более того, подспудно я будто бы ждал чего-то подобного.
– Возможно. Алмаз сейчас собирает информацию.
– Как будет, сразу мне пересылай. Я жандармов подниму.
– Вот так сразу? Жандармов? – В голосе Самойлова появилось сомнение. – Может, не стоит так резко?
– А чего? – не понял я. – Они на нашей земле, я что, раскланиваться с ними должен? Если обычные туристы – ты сам-то в это веришь? – отпустят и извинятся. А если нет…
– А если там маги? Жандармов положат за минуту! Только не говори, что ты уже готов дэберов на задержание отправить.
Это, как говорится, был бы перебор. Отправлять магический спецназ на одних только подозрениях… Ничего не зная о прибывших… Такой поступок я, может, и могу себе позволить, но удар по репутации обер-секретаря, особенно если все пойдет не так, можно нанести серьезный. А это мое самое надежное пока оружие.
– Ну, тогда просто наблюдение за ними организовать. Ладно. Разберемся, как информация от хакера поступит. Что с Пупкиным?
– Не дозвонился еще. Жди.
Мастер лаконичности Самойлов изволили отключиться.
Я пересказал разговор дяде Ване и получил от него «одобрям-с» относительно привлечения жандармов. И задумался.
Поставим себя на место преступника, как говаривал комиссар Мегрэ. Или Пуаро? Не суть! Важно вот что – кто пожаловал в Благовещенск из Италии и по наши ли души? Поехали!
Вот глава миланского отделения потрошителей узнает, что его давний противник инквизитор Беллони связывается с русскими коллегами и, весьма вероятно, получает от них информацию. Что-то настолько серьезное, что готовится вылетать в Благовещенск. Допустим, я купец, мерчантэ, как его назвал дознаватель. Что бы я сделал? Правильно! Грохнул бы оборзевшего следака и выдал все за самоубийство. Тем более что там и придумывать ничего не надо – тоска по погибшей молодой жене замучила. Что и произошло. А дальше?
А дальше я бы попробовал выйти на того русского, с кем говорил Беллони. Или нет? Тут зависит от того, есть у меня связь с головным офисом или нет. Дознаватель говорил, что у потрошителей система законспирированных ячеек, как у революционного подполья. Вроде так. Значит, выйти на русского купца я не могу – он мне неизвестен. А на центр? Должна же быть связь с центром? Или не обязательно? Ох, Антошин, надо было больше слушать учителя истории и меньше пялиться на девчонок!
Предположим, связь есть – как-то же центр с филиалами общается? Я выхожу на голову и сообщаю: так, мол, и так, у нас утечка информации имеется, а русские коллеги в ус не дуют. Что мне на это скажет топ-менеджер потрошителей? Скорее всего – сидите, Карло, на попе ровно и занимайтесь миланскими вопросами. Порешили Беллони – молодцы, а дальше уже не ваша юрисдикция.
Что-то я, похоже, из потрошителей настоящих иллюминатов сделал. Нет, но с дознавателем они вон как быстро разобрались. С другой стороны, меньше суток прошло. Черта с два они бы так быстро с центром связались. А итальянцы прилетели. В Благовещенск. С какого, спрашивается?
Сколько я разбираюсь в местечковых начальниках, а я в них очень хорошо разбираюсь, никуда этот Карло не звонил и ни с каким головным офисом не связывался. Решил быстро обрубить концы – и на своей земле, и в России. А вот уже после этого и докладывать об успешно проведенной операции.
Что нам дают все эти размышлизмы без фактов? Две вещи. Первая – итальянские киллеры не имеют связи с местным отделением потрошителей, иначе они попросту не приехали бы, а доверили решать проблему местным. И второе – убийцы круты. Скорее всего, сильные маги. Иначе просто не сунулись бы на чужую землю, где своих хищников хватает. И пожалуй, третье. Если к нам приехали киллеры, то они планируют быстро нанести удар и убраться восвояси. И не по мне, а по единственному известному им фигуранту – Самойлову. До которого, если по навигатору, еще двенадцать минут такой вот неспешной езды.
– Глеб, – рыкнул я в трубку, едва абонент на другом конце линии ответил. – Забаррикадируйся в номере и никуда не выходи! Мы с дядей Ваней едем уже.
– Данных по итальянцам еще нет. И Пупкин трубку не берет, – одновременно со мной раздраженно проговорил следователь: я его отвлекал. Но все же услышал меня и спросил: – Что стряслось-то?
– Думаю, за тобой приехали миланцы, – ответил я.
И отключился. Не хотелось, чтобы Самойлов начал тыкать меня носом в дыры в моих рассуждениях.
Машина, спокойно шедшая шестьдесят километров в час, взревела движком, когда я утопил педаль до пола. Водил я, пожалуй, похуже Глеба, поэтому сразу же накрыл все авто щитом. На всякий случай. Дядя Ваня позади хмыкнул с нескрываемой иронией, заметив мои манипуляции с даром. Вот что я творю опять? Спецназ, блин! Маг-недоучка и слепой наставник спешат на помощь! Если она нужна, надо жандармам звонить, дэберам! И вообще, прекращать это любительское расследование и привлекать князя. Можно же просто рассказать ему о «подозрениях», как-то подвести к мысли…
Руки между тем уже сами набрали номер Фочина.
– Федор Георгиевич? День добрый. Опять твоя помощь нужна. Да, помню, обещал рассказать, но просто некогда было. Слушай, тут утренним рейсом из Москвы парочка итальянцев прилетела. Ты мог бы своих озадачить выяснить, кто это? Ага. И еще дэберов дежурных в «Албазин» отправь. Я, может, на воду дую, но лучше же перебдеть, да? Ха-ха! Спасибо. А потом сразу к тебе, с докладом. Без шуток! Давай!
Голос свой я будто бы слышал со стороны: истерично-веселый, возбужденный до крайности. Видать, поэтому Фочин даже для виду сопротивляться не стал, а сразу ответил согласием. Надо бы и правда к нему заскочить…
– Игореш, обороты сбавь, а! – взмолился с заднего сиденья наставник. – Второй раз за утро я этой болтанки не переживу. Девятый же десяток!
Медленнее, но все равно идя почти на девяносто кэмэ, мы через семь минут добрались до въезда в «Албазин». Спокойнее прокатились по гравийке до административного корпуса, где уже стояла черная «Ладога» со спецназом. Я, не останавливаясь, высунул руку из окна, предлагая дэберам ехать следом за «Москвичом». И в этот момент встревоженно вскинулся дядя Ваня.