Будильник

— Борода, погоди, а день-то какой, говоришь?

— Опять забыл? Склероз перегарыч! Суббота сегодня, Игоряш. А правда, а бросай ты уже пить, а? Меня всё равно перепить не сможешь, а иных целей в литр-болле для тебя давно не осталось. Так всю память пропьёшь, агась.

— Чья бы корова…

— А что я? — возмутился друг. — Я ничего! У меня всё прекрасно.

— Да? Прям уверен? А если я скажу тебе, про что ты стопроцентно забыл?

— То с меня конфетка и цитрамон. Жги, окояннай!

— А на плите ты сковородку не забыл, случайно?

— Твою…! — с грохотом что-то уронив, Серёга кинулся на кухню в тщетной попытке спасти сковороду. Смотри-ка, успел! Даже до дыма поймал.

— Ладно, спринтер домашнего разлива, соглашусь я на дачу, так и быть. Но придётся сперва ко мне зайти, как минимум за ключами.

Вскоре мы направились ко мне. Борода уже был во всеоружии, покидав свои вещи в небольшой (особенно, по его меркам) рюкзак и бил копытом. Меня, что характерно. Понукаемый, я три раза едва не забыл, зачем же мы пришли ко мне. За ключами от дачи, чёрт! А где они?

Всю оставшуюся дорогу до цели я был чрезвычайно занят. У меня нашлось аж целых три жизненно важных дела! Я пытался слушать музыку, что бы не уснуть, не помереть от происходящего с организмом и, самое важное, люто ненавидел Бороду. Вот всей душой. Можно сказать, цель жизни на ближайшие сутки.

Полегче стало только когда мы закончили со всеми пересадками и поехали по прямой. Состав выбрался за «кольцо», народу стало ощутимо меньше. Появились свободные места, чем мы незамедлительно воспользовались. А там уж дело за малым — глаза закрыл и уже спишь под милую колыбельную от каких-то рокеров. В ином состоянии я бы счёл эту песню агрессивной и излишне тяжёлой. В ином, не сегодня.

Сегодня — спать…

***

Как я хорошо уснул-то, даже сны какие-то появились. Но при этом соображаю. А прикольно!

По всему телу возникло отчётливое ощущение, словно бы я стою посреди какой-то землянки. Скорее даже земляной пещеры, огромной норы, вырытой прямо в толще. С потолка свисали коренья и изредка осыпались частички почвы. Высокий потолок, метра три. И холодно, блин, да ещё и сыростью от земли пахнет. Я же в детстве на даче частенько с землёй возился, да и в погреб лазил, потому грех не признать. Блин, давно таких натуралистичных снов не видел. И под ногами-то земля пружинит, как настоящая! Вот только пройти не могу, ноги не пускают. Стою себе, топчусь, как дурак.

В центре комнаты, в паре метров от меня, стоял небольшой столик на треноге. Круглый, словно бы стеклянный, но в мрачной комнате казался непроницаемо чёрным. Треногу я и вовсе едва разобрал. Единственным источником света был небольшой шар на столе, светивший бледно-лиловым, мрачным светом.

Внезапно темнота рядом со столом как-то странно качнулась и я понял, что между мной и мебелью кто-то стоит. Фигура в чёрном. Кошмар с похмелья? Да святое дело!

Одновременно со мной неизвестный тоже заметил моё присутствие.

— Значит, выбор пал на тебя? — чуть хрипло проговорила неясная фигура. — Ладно… главное, чтобы второго рядом не было. Или лучше взять его? Какая удача, оба подойдёте… ладно, на месте решим.

Из-под капюшона на мгновение показалось лицо… в нос ударил запах горелой плоти и я понял, что горит голова того, кто со мной говорит. Вполне буквально, полыхает синим пламенем!

***

Я проснулся от боли, сковавшей левое плечо. Мне на секунду показалось, что голые от плоти костяные пальцы схватили меня и вдавились в кожу!

Но нет. Всего лишь клешня Серёжи.

— Володин, пошли. Наша, — с улыбкой сообщил мне друг, но быстро осёкся. — Ты чего такой зелёный? Мертвеца увидел, что ли?

Я с удовольствием высказал ему в ответ все накипевшие в организме эмоции. Так подробно рассказывал, что аж тётушка, шедшая перед нами, обернулась. Я извинился, обосновав лексику переизбытком чувств и эмоций, на что она, мило улыбаясь, порекомендовала впредь описывать такую речь цитированием Гиляровского. «Как учитель Русского языка со стажем вам говорю!» — гордо заявила она и поспешила прочь, оставив нас на полупустом перроне.

— Какие интересные у нас пошли учителя, а, Володин?

— Ты меня со школы так не величал. С чего вдруг, Борода?

— Прости, перемкнуло. А сам-то?

— А что сам?

— Ну, ты просто так на цитирование Гиляровского не переходишь. Колись, чего случилось.

— Обязательно. Пошли на воздух, минералочки с валокордином мне прикупим. Литра два. И поллитру минералки, да.

Мне сразу полегчало, едва мы выбрались из метро. Ощутив, так сказать, пространство вокруг, не скованное потолками и сводами, я смог наконец внятно изъясняться и поделился всей дурью, что мне привиделась, с другом. Одна беда: вместо смешков и подколов, вполне уместных в рамках случая, он вдруг позеленел лицом и начал задницей лавочку нащупывать, пару раз чуть не промахнувшись.

— Серёг, твои шутки начинают переходить границы… ты чего, Серёг?

— Он сказал: «ладно, на месте решим»? И что мы оба подходим, да?

— А как ты…

— Хрень какая знатная, Игоряш. Это что мы такое на сон грядущий хором смотрели, что нас так подсознанием накрывать стало? Ровно, синхронно.

— Да не смотрел я ничего с тобой на сон! Я этим с девушками занимаюсь… Кином, в смысле, на сон. Хотя тем тоже. Может, мы на одной волне, под одну песню уснули, Борода? Ты вот что слушал?

— Метроном… — уставившись себе под ноги брякнул друг.

— Прости, что?

— Молодость в музыкалке вспоминал. Засыпаю под эту дрянь на раз-два.

— Справедливо. Но у меня-то твой «батька Хэт» орал про песок и свет, пронзающий ночь что-то. Не сходится.

— Ой, Игоряш, всё. Нахрен это, двинули. Развели тут, понимаешь. Совпало и совпало! Нечего в этом теории заговоров и рептилоидов искать. И ладно я, няшка-невменяшка. Ты-то куда? Ты у нас рационалист-экономист, да прочая нечисть бухгалтерская!

Я попытался возмутиться, но Серого уже и след простыл. Споро подскочив, он набрал крейсерской и направился к одному ему ведомой цели, забыв оповестить собравшихся о собственных планах. Прибью его когда-нибудь за эту привычку. Я поспешил следом, ведь даже близко не знал адреса.

До дома пресловутого деда Вовы мы добирались минут десять, изнывая от жары. По пути я брюзжал на отсутствие тени, невыносимую жару и Бороду, вытянувшего меня в этот ад.

А он, в свою очередь — на прошедшую мимо компашку молодёжи, особенно возмутившись пареньком-панком, прикрутившим плашку оперативной памяти к своим башмакам. Синеволосый панк с традиционным ирокезом беззлобно послал бородатого в известные дали, под смешок своей красноволосой подружки, а я посоветовал другу не преминуть воспользоваться столь дельным курортным предложением…

…за что тоже получил схожую путёвку, уже от бородатого. Это он, чтоб не скучно. В обнимку ведь пойдём, не иначе.

Хозяин машины встретил нас у подъезда с улыбкой и ключами. Пожав клешню бородатого этот бодрый старичок подошёл ко мне и представился, как «Дед Вова». Либо он для всех таков, либо я в числе избранных, как друг Бороды. Вручив другу ключи и какие-то бумажки, он напомнил про уговор и, подсобив с укладкой рюкзачков в багажник, быстро убежал.

— Это какие у вас условия, а? — с усмешкой поинтересовался я, усаживаясь поудобнее и пристёгиваясь.

— Не угробить, не покоцать, дерьмом не заправлять. Ну и вернуть с полным баком, агась. Смехота, Игоряш. Потянем. Юридически с ней тут тоже всё красиво. Не парься, у меня всё схвачено. Так, где тут эта шайтан машина? Навигатор у него старенький, простенький, зато безотказный.

— Ламповый? — решил схохмить я, вспомнив умное слово.

— Почти. Древний, как помёт мамонта, это да. Но транзисторный, вроде бы. Куда ж он его… — прворчал Борода, роясь во всех возможных ящиках, вроде бардачка и карманов в спинках кресел. — А, вот он! Отлично, сейчас поедем. Ты адрес точный помнишь?