Шестеренки судьбы

Если раньше я считала, что нас спас мой талант убеждения, то теперь я ужаснулась тому, что могло бы произойти. Мой пыл начал угасать. — Риви догадалась? — Сразу же. Она музыкант, у нее прекрасный слух. Риви узнала меня по голосу, поэтому подыграла, показав, куда унесли артефакт. Она удивлялась потом, зачем я держу себя с тобой как Стив-карманник. — И зачем? — Ты едва не убила меня, узнав, что я вовсе не маловоспитанный уличный босяк. Мне хотелось отодвинуть этот момент подальше. — Ты… ты несносен!

Я выскочила за дверь и ушла к себе.

Походив по комнате я спустилась вниз, где скучал распорядитель. — У вас есть расписание поездов и карта путей Риконбрии? — Да, пожалуйста.

Я склонилась над листами. В четыре часа утра проходит поезд на запад в Алсайнтун. Оттуда до Байроканда всего день езды, и наверняка поезда ходят часто. — Благодарю вас. Сколько ехать отсюда до вокзала? — С четверть часа. — Могу я попросить вас вызвать кэбрио на три часа пополуночи?

* * *

Рассвет я встретила в вагоне второго класса. Денег, которые у меня остались от покупок, едва хватит, чтобы добраться до Байроканда. Может статься, что путь до Университета мне придется проделать пешком. Но будем надеяться, что еда, которую поселяне предлагают на полустанках, обойдется недорого.

Мне до демонов надоело скрываться, поэтому я нацепила шиньон и ехала в платье и легкой накидке. В саквояж легло еще одно платье и пара смен белья. Едва мы отъехали, под возмущенные взгляды пожилых попутчиц я сняла капор — мне ехать два дня, и дамам придется потерпеть такую вольность. Но их постные лица сослужили мне хорошую службу — в присутствии этаких горгулий никто не решился даже кинуть в меня черезчур вольный взгляд.

Дамы сошли после полудня, на их место сели молодожены, мы быстро свели дружбу с новобрачной, и ее муж послужил мне некоторой защитой.

В Алсайнтун поезд прибыл в шесть вечера. Мои новые знакомцы были столь милы, что прошли со мной к расписанию, узнать, когда поезд на Байроканд, а затем пригласили остаться у них до утра.

Назавтра с попутчиками мне повезло меньше. Семейство с ребенком занималось само собой, они ни разу не глянули в мою сторону. Пожилая пара сразу же задремала, и два молодых человека принялись меня разглядывать самым бесцеременным образом. Они перешептывались, кидая на меня оценивающие взгляды, пока один не решился ко мне обратиться: — Какая милая девушка путешествует в одиночку. Я уверен, она согласится составить нам компанию. Мы выходим в полдень и настоятельно приглашаем вас к нам присоединиться. Мы просто не можем оставить даму без внимания. — А придется, — в тон им ответила я и посмотрела на крючок на боковой стенке. Молодые люди проследили за моим взглядом, и я разогрела его кончик до отчетливой красноты. — Вас здесь поджарить, или выйдем на перрон? — Магичка, — выдохнул второй. — Предупреждать надо. — Я и предупреждаю, — пожала плечами я и отвернулась к окну.

Больше меня никто не беспокоил.

Вместо молодых нахалов в наш вагон вошла дама средних лет с компаньонкой. Они быстро поняли, что я еду одна и одинаково сморщили носы при таком непотребстве, а когда я сняла капор, который надевала, чтоб размять ноги на перроне, и вовсе обдали ледяным презрением. Я лишь улыбнулась самой себе.

Вечером я сошла в Байроканде. После найма кэбрио до университета у меня осталось всего три медяка.

Документы сгинули на "Сирене", и мне пришлось закатить у ворот университета форменный скандал. Возвращавшиеся из города студенты меня узнали, убедили охрану не вызывать стражу и побежали искать припозднившихся профессоров. В сгустившейся тьме гудящая толпа проводила меня в женский корпус. Все жаждали услышать историю моего воскрешения, но я пообещала, что завтра после занятий буду ждать в холле инженерного корпуса всех желающих.

Комендантша порывисто обняла меня, хоть раньше за ней таких нежностей не водилось, и выдала ключ. В своей комнате я осела на пол и издала победный вопль. Дома! Я дома! Я! Дома! Теперь все будет хорошо! Иначе и быть не может!

Я опоздала к началу занятий на целый месяц, что означало исключение, но ректор своим указом восстановил меня, взяв обещание нагнать все за две неделе.

Восстановление документов, изучение чужих записей, чтение учебников, две работы, которые остальные уже сдали, и, собственно, учеба — мне не пришлось скучать.

Через три дня после приезда мне передали письмо, которое некто оставил в будке охранников.

Я вскрыла конверт.

"Виола, прости меня. Я слишком давно имею дело с преступниками и с их соратниками, с осведомителями и свидетелями, и по большей части из не самых изысканных слоев общества. Я совершенно позабыл, как обращаться с людьми, когда я не расследователь Белт, а просто Стивен — друг и приятель. Я забыл, как видеть в других людях не задачу, которую нужно решить, а человека, чьи чувства можно ранить. Я искренне старался тебе помочь, но делал это столь неуклюже, что ты поспешила избавиться от моего общества, как только это стало возможным. И только теперь я понял, как мне было ценно твое доверие, которое я так бесцеремонно обманывал.

Я приехал в Байроканд и навел справки о тебе. Мне сообщили, что ты благополучно добралась до университета, и тебе позволили продолжить учебу. Я благодарю Звезды за то, что были благосклонны к тебе и уберегли в дороге. Я закончил здесь дела и сегодня же возвращаюсь в Шалпию. Обратный адрес я не оставляю. Я знаю, что ты не захочешь мне писать, но оставив тебе такую возможность я буду беспрестанно ждать письма, которое никогда не придет.

Удачи тебе.

Стив."

Внутри что-то перевернулось, но я приказала этому чувству замолчать. Стив — бесстыжий нахал и наглец, и хорошо, что мы больше не увидимся. Он спас меня на корабле, он ездил со мной освобождать Риви, но я помогла ему закончить дело, и я ему теперь ничего не должна. Мы больше не увидимся. Никогда. Никогда. Демоны, почему в груди растет ком обиды на таковое положение? Я ведь сама этого хотела.

Я припоминала все моменты, когда Стив меня смущал и возмущал, и в образе карманника, и когда я узнала его настоящего. Но воспоминания действовали не так, как хотелось бы. Кусок полотна, который протягивал мне в трюме Стив, вызывал теплый прилив благодарности за заботы. Его выигранный поцелуй приводил меня в трепет, и где-то глубоко зарождалось сожаление, что поцелуй был таким коротким.

А когда перед внутренним взором вставал его взгляд из-под повязки в "Северных цветах", и его голос, растягивающий слова в обещании, я чувствовала, как наливается грудь. Интересно, что бы он делал, если бы я согласилась?

Нет, неинтересно. И я бы не согласилась даже сейчас.

Хотя, признаться…

Но нет.

Глава 12

Еще через два дня мне пришло уведомление из Всеобщего Торгового банка, что на мое имя открыт счет на тысячу золотых. Я немедленно заказала себе руну банка на запястье. Целых десять золотых, но оно того стоило.

Жизнь вошла в свою колею. Я поведала жаждущим краткое, весьма краткое содержание моего спасения с некоторыми элементами фантазии. Историю попадания на остров я рассказала, как есть, и про мужской костюм, и про пиратов, и про мачту. Дальнейшее приглось редактировать: я сбежала с острова в ящике, помогала коку на судне, доехала до островов, где подвизалась подавальщиком в портовом трактире, который держали риконбрийцы, дождалась судна, которое взяло меня юнгой до Риконбрии, и вот я тут. Когда слушателям хотелось чего-нибудь интересненького, я пересказывала байки Микая будто увиденное собственными глазами.

Постепенно мое воскрешение перестали обсуждать. Я стала меньше работать по выходным, я больше не искала новых клиентов, лишь приходила к старым, когда им снова нужно было что-то починить. В освободившееся время я гуляла по городу с подругами. Раньше у меня не было времени заводить настоящих подруг, я то училась, то работала, то встречалась с Рианом, но теперь я составляла компанию Линде с лекарского или Минни с аптекарского факультета. Иногда их по привычке называли зельеварами, но университет решил оставить это название за магами, предпочитая для немагических дисциплин прозвание аптекарских.