Шестеренки судьбы

Третьему классу выдавали плошки с похлебкой и ложки, оставляя рассаживаться на палубе, кто где. Столовая комната, отведенная третьему классу, была слишком маленькая и тесная, и там сидели несколько стариков. Остальные предпочитали свежий воздух, пока погода позволяла.

Стив выбрал для нас уголок у борта и посадил так, чтоб закрывать нас с Риви от желающих полюбопытствовать. Но увы, Стив был не настолько большой, и два подвыпивших господина в залатанных штанах поинтересовались у Стива, не много ли ему двух девиц, и не уступит ли он одну по сходной цене. Я быстро обняла Риви, которая застыла на месте.

С сожалением отставив недоеденную похлебку Стив выпрямился, растирая руки. — Господа, коли охота почесаться мордой об мой кулак, так я с удовольствием.

Справится ли Стив с двумя? Я в него верила, но у таких типов и нож может оказаться. Мои размышления прервал уверенный голос: — Господин, прошу прощения, не знаю вашего имени, нехорошо жадничать. Я тоже не против поразмяться. Которого вы мне определите, правого или левого?

Рядом со Стивом встал мужчина, лица которого я не могла разглядеть в неверном свете качающихся корабельных фонарей. — На ваш вкус, — Стив обвел рукой противников так, будто предлагает дорогому гостю угощаться всем, что видит на столе.

Мужчина был одет в крепкие сапоги, хорошие, хоть и неновые брюки и потрепаный сюртук. Сквозь кудри, рассыпавшиеся по плечам, проглядывал воротник вполне белой рубахи. — А ты что, господинчик, на этой палубе забыл? — зачинщик не унимался. — Господа, вы к нам поговорить подошли или подраться? Уверяю вас, я найду собеседников поинтереснее. Так что, если у вас нет желания устроить экзерциции на четверых, извольте проследовать дальше.

"Господа" переглянулись и начали разворачиваться назад, но неожиданно один из них ударил мужчину в живот, а второй — Стива в челюсть.

Точнее, они попытались ударить, потому что Стив перехватил своего соперника за кулак и вывернул ему руку, уронил на палубу и наступил ногой на вторую руку, из которой выпал нож. Мужчина в сюртуке развернул "своего" спиной к себе, поставил на колени и слегка придушил. — Господа, я больше повторять не буду. Идите, куда шли, — и с этими словами освободил хрипящего противника и придал ему скорости.

Стив тоже отпустил своего и рассматривал трофей. Точно такой же нож держал и его неожиданный соратник: — За штаниной, подлец, прятал. Уже потянулся, но вытащить не успел. — И подал руку Стиву: — Микай. — Стив. Это Виола и Риви, моя сестра и моя кузина. Вы доели? — обернулся он к нам.

Оставив нас под охраной Микая Стив отнес плошки на камбуз, и мы вчетвером устроились поближе к носу. Сюда летели соленые брызги, но корма была отведена для первого и второго классов.

Наш новый знакомый мог бы с успехом играть в театре и блестящего рыцаря, и благородного разбойника. Черные кудри выглядели чистыми и опрятными, подстриженная бородка выгодно отличалась от зарослей Стива, на загоревшем лице горели веселые глаза, камзол сидел по фигуре, и фигура эта была… Виола, неприлично так рассматривать малознакомого мужчину!

Судя по виду, Микаю положено было ехать во втором классе. Что он забыл на нашей палубе? — Господин Микай, могу я полюбопытствовать? Вы не похожи на пассажира третьего класса. — Прошу вас, Виола, оставим пафосные обращения. — Он развел он руками. — Увы, дела требуют моего немедленного возвращения в Риконбрию, а это единственное место, которое мне удалось найти. Ждать еще неделю я посчитал бесполезным. — Разорился, что ль? — проявил чудеса догадливости и не меньшие чудеса бестактности вернувшийся Стив.

Но Микай лишь рассмеялся. — Да, моя южная концессия потерпела крах. Увы, я так и не привык использовать рабов, а свободные люди обходятся дороже. Но не беда, у меня в Риконбрии остались земли и мануфактуры. Надеюсь, младший брат их не разорил за те полгода, что прошли с последнего письма. — Полагаю, господином я вас назвала зря? — Виола, пусть это останется нашим секретом. Боюсь, что в третьем классе аристократа примут дурно, и я не хочу оставшиеся дни ждать удара в спину.

Потертый лорд прибился к нашей компании, что, с одной стороны, лишало нас возможности поговорить о наших делах, но с другой, задирать сразу двух мужчин, которые уже показали, на что они способны, желающих не нашлось. Вскоре я заметила, что Стив шепчется о чем-то с Риви и старается увлечь ее подальше от всех. Я давала им возможность поговорить, и Микай составлял мне компанию — одинокой женщине на палубе третьего класса было бы труднее. — Виола, позвольте и мне полюбопытствовать? — спросил Микай на третий день, поглядывая в сторону Стива, который стоял с Риви у противоположного борта. — Конечно, — улыбнулась я, кляня себя, что мы со Стивом не договорились о придуманной биографии. — Вы со Стивом очень разные, я бы никогда не подумал, что вы не то, что родственники, но даже можете быть знакомы.

Я ответила первое, что пришло в голову: — У нас разные матери. — О, понимаю и уважаю решение вашего отца. Не всякий решится принять участие в судьбе ошибки молодости. — Э… м… Стив на самом деле очень хороший, но увы… — Да-да, издержки среды, в которой он вырос.

Мы посмотрели туда, где "ошибка молодости" сидела рядом с Риви на бухте каната. Я решила уточнить: — Риви — наша очень дальняя родственница, но Стив называет ее кузиной для краткости. — Полагаю, очень дальняя, — улыбнулся Микай. — Как же вас троих занесло на юг? — Неудачные дела, — я ответила настолько туманно, насколько позволяли приличия. — К счастью, мы уже возвращаемся. Жду не дождусь, когда сойду на Риконбрийском берегу. — Но и у вас, и у Стива шалпийский акцент. — Да, мы из Шалпии. Но сейчас я учусь в риконбрийском университете. Мы задержались сверх положенного, и надеюсь, мне дадут продолжить учебу. — Было бы жаль потерять такого прелестного лекаря. — Почему же лекаря? — Разве вы не на лекарском? О, наверное, вы будущий аптекарь! — Нет. Я инженер. Будущий, — уточнила я и принялась наслаждаться обескураженным видом кавалера.

Микай рассматривал меня, будто я сообщила, что только притворяюсь человеком, а на самом деле я чайка. Или тюлень. — Но… но зачем вам?

Я постаралась в точности скопировать его взгляд: — Зачем мне что? Профессия?

Микай улыбнулся: — Зачем прекрасной госпоже профессия, я понимаю. Но зачем прекрасной госпоже возиться с грубыми механизмами? Сушить мозги над схемами? Все эти колеса, шестеренки, шарниры… Ведь милые девушки любят все красивое.

Я приподняла бровь: — Признаться, не понимаю ваших затруднений. Вам показалось, что у меня высохли мозги? Уверяю вас, любой маглекарь опровергнет это утверждение.

Микай рассмеялся и поднял руки вверх: — Признаю свое поражение. Увы, не могу пригласить вас на прогулку, — он обвел рукой небольшое пространство палубы, которое отдали третьему классу, — но могу помочь забраться на место поудобнее.

Он подсадил меня на конструкцию у носа и сам забрался следом, и мы сидели, глядя на то, как судно разрезает волны в угасающем свете дня. Я задрала голову, наблюдая, как паруса меняют цвет. — Если бы я был художником, — произнес Микай, — я бы написал вас вот такой, на фоне заката и розовеющих парусов, с развевающимися волосами. — И погрешили бы против истины, — усмехнулась я, — мои волосы, как видите, не развеваются. — Могу я осмелиться попросить вас вынуть шпильки? Может статься, я возьму классы живописи.

Я пожала плечами и выпустила пряди, которые едва доставали до плеч. Встряхнув волосами я глянула на Микая. — Не ожидали? Мне пришлось путешествовать в одиночку, и я предпочла одежду юноши. — Мне сложно поверить, что не нашлось никакого достойного спутника, чтобы сопроводить вас в путешествии. — Я не привыкла никого утруждать своими делами и веду в Байроканде самостоятельную жизнь. Волосы — небольшая плата за свободу. — Вы из тех женщин, что ценят свободу?

Я недобро усмехнулась: — Вы говорите так, будто это плохо. Вы сами согласились бы обменять право распоряжаться своей жизнью на доходное дело? — Доходное дело само по себе заставляет менять жизнь. — Но по вашим правилам. А по чужим? Вы сами говорили, что свободные люди обходятся дороже — и самим себе тоже.