Неизвестный Пири

Вся работа по транспортировке и погрузке этих двух громад была инженерным проектом Дибича…

Ледяной паром

Пири навестил и самый большой «небесный камень» – «палатку», находившийся неподалеку на острове. Свободные от работы люди попытались докопать до нижнего уровня метеорита, но безуспешно. Во время отчаянных попыток пошевелить металлическую глыбу сломались два 10-тонных домкрата. Лейтенант решил, что для гиганта нужно иное оборудование, да и иной – больший – корабль. Между тем молодой лед уже покрыл залив, и «Кайту» следовало на всех парах уходить прочь, чтобы не застрять здесь на зиму.

Книга Пири:

С двумя надежно закрепленными метеоритами «Кайт» отправился к мысу Йорк и оттуда – к Сент-Джонсу, Ньюфаундленд… Необычное количество железа до такой степени влияло на наши компасы, что любая туманная или штормовая погода вынуждала нас часть времени полагаться только на навигационное исчисление, иначе удержать курс было невозможно.

«Палатка», 1896 год

В четвертый раз Пири отправился в Гренландию, и теперь только с одной целью – забрать исполинский метеорит. Фитцхью Грин пишет: «Именно за эту единственную идею Пири… цеплялся, как утопающий хватается за маленький обломок в вихре своей схватки со смертью. Пири не только находился в отчаянии, но и голые факты его положения были просто убийственными… Он миновал пик своей физической формы… Страшное напряжение борьбы на ледяном куполе растянуло некие незримые нити его тела за пределы их упругости».

Книга Пири:

Полный решимости завладеть этим гигантом, я зафрахтовал в июле 1896 года более крупное судно «Хоуп»[55] регистровой вместимостью 307 тонн, с более мощным оборудованием…

Еще до того, как мы подошли к природному причалу буквально рядом с метеоритом, его темно-бронзовый гребень был виден на вершине уступа, выглядывающего из развалин прошлогодних раскопок…

Вся моя армия эскимосов с лопатами и кирками сразу же приступила к работе, расчищая пространство около метеорита, и к ужину бурый монстр выступил во всей своей необъятности в длину и ширину, хотя еще нельзя было определить его высоту. С этого времени работа возле метеорита кипела круглосуточно на протяжении 10 дней. Капитан с экипажем стояли на дневной вахте, а мы с Хенсоном, Ли и моими эскимосами несли вахту ночью.

Первое, что нужно было сделать, – это вынуть небесного гостя из его замерзшего векового ложа. Когда, повинуясь непреодолимой силе гидравлических домкратов, он начал медленно, дюйм за дюймом, подниматься, постепенно показывая свои массивные бока, он завладевал нами, как завладевает наблюдателем Ниагара. Мы все были под огромным впечатлением от невообразимых размеров этой горы металла. Эскимосы реагировали на Савиксу… тихо, но серьезно. И оно, и способное приподнять его с ложа другое «великое железо» – домкраты – внушали им поистине благоговейный страх.

«Палатку» от склона, по которому метеорит можно было просто скатить, отделяло расстояние всего в несколько ярдов. На этом участке Пири соорудил некое подобие железнодорожного полотна: на грунт положили шпалы – тяжелые бревна, затем стальные рельсы и поверх снова бревна, на которые и затащили адски тяжелую штуковину. Лейтенант делает примечание: при работе один 60-тонный домкрат сломался.

Книга Пири:

После того как метеорит оказался внизу склона, он снова был поднят на рельсы с бревнами и его медленно и с трудом потащили к причалу.

Никогда у меня не было такого ясного и наглядного представления о необыкновенном величии силы гравитации и значении понятий «импульс» и «инерция», как при транспортировке этой железной горы. Никакие механизмы или приспособления, которые мы могли бы применить к метеориту помимо домкратов, не производили на него ни малейшего впечатления. Когда его медленно, блокируя домкратами, опустили на тяжелые бревна, он, оседая, непреодолимо врезался в дерево и, казалось, никогда не остановится. Древесина скрипела и стонала всеми фибрами, а непосредственно в месте давления ее структура была полностью разрушена и превратилась в беспорядочную массу волокон… Природное дьявольское коварство неодушевленных объектов никогда не было настолько поразительно проиллюстрировано, как в случае этого монстра. Если бы вопрос о его форме был предметом исследования небесного кузнеца на протяжении недель, то я сомневаюсь, что была бы изобретена более неудачная конфигурация для транспортировки любым способом, будь то качение, скольжение или перенос.

Захватить его также было крайне трудно. Плавность ноздреватых углублений на поверхности оставляла только несколько мест, где можно было поставить домкрат. Но даже когда удавалось захватить метеорит, плотность металла в сочетании с чрезмерным давлением и меняющимся по мере движения углом контакта головки домкрата и поверхности метеорита требовали, чтобы в непосредственной близости от махины в постоянной готовности находились клинья и блок. Такая страховка нужна была на случай, если бы у домкрата отлетела головка… чтобы метеорит не обрушился назад.

Еще два 30-тонных домкрата вышли из строя. Остался один 100-тонный, большой и громоздкий, и продвижение было крайне медленным. Погода испортилась.

…cтало значительно холоднее, и начал образовываться молодой лед, толщина которого быстро росла. Падение температуры подействовало на флотилию айсбергов, стоящих в заливе Мелвилл, поразительным образом. На протяжении одной искрящейся ночи рев и грохот их конвульсий был практически непрерывным, и огромные волны, вызванные их оседанием, подбрасывали «Хоуп» и заставляли ее раскачиваться на швартовах… Ясная и холодная погода сменилась несколькими сутками тумана и снега, вслед за которыми начался юго-восточный ветер…

Ухудшение погоды, туман, шторм, укорачивающиеся осенние дни вынудили Пири прекратить работы. Он описывает последнюю ночь пребывания на острове:

Дикий шторм несся из глубин залива Мелвилл, завывая в такелаже корабля, и гнал снег в горизонтальном направлении. Белые склоны холма, по которым был спущен метеорит, в темноте казались грязно-серыми, огонь, вокруг которого виднелись силуэты эскимосов в мехах, распространял свой яркий, красный свет на небольшое расстояние; немного сбоку, сквозь кожаную стену отшельнической палатки, пробивался тусклый свет. Мой собственный маленький отряд трудился возле метеорита, и на переднем плане выступало главное действующее лицо, raison d’etre[56] всего этого, Савиксу, «Железная гора», возвышаясь над человеческими фигурами, черная и непреклонная. В то время как все вокруг утопало в снегу, Савиксу оставалось нетронутым. Большие снежные хлопья исчезали, прикасаясь к нему, и это производило неизгладимое впечатление. Гигант словно говорил: «Я далек от всего этого, я рожден небесами и все еще несу в сердце тепло тех давних времен, когда я не был заброшен в эту замерзшую пустыню». Иллюзию, что метеорит до сих пор хранит отблески небесного огня и тех чувств, усиливали целые фонтаны мерцающих искр, которые зажигались во мраке, когда сани, с трудом направляемые в темноте… случайно ударяли по нему, и глубокий звук, похожий на колокольный звон, полярный набат или на разъяренно-страдальческий крик погибшей души, был ответом на удар.

Все это время… мои эскимосские помощники честно и с довольным видом работали, отсыпаясь между палубами, когда могли найти время для этого. Они всячески помогали и ни разу не высказывали ни малейшего возражения против того, что я забираю их небесного гостя. На самом деле они казались практически такими же расстроенными, как и я, когда лед, набивающийся в залив, вынудил меня отказаться от приза до следующего раза.

55

Hope – надежда (англ.).

56

Смысл существования (фр.).