Неизвестный Пири

Последние утверждения Пири совершенно справедливы. Например, Кук и Аструп как никто другой нашли себя в Северной Гренландии. Осознание, что там обретается новый жизненный опыт, было для них лучшим средством от психологических конфликтов. Им нравилось там независимо от того, пойдут они с Пири в поход или нет. Оба к тому же были спокойными, интеллигентными, добрыми людьми и изо всех сил старались хорошо выполнять свои обязанности. Именно Аструпа Пири пригласил в поход через ледники к неизвестному восточному побережью, и – удивительно – только одни сани из многих выдержали путь через Гренландию и обратно – сани, сконструированные и сработанные лично самым молодым участником экспедиции.

О Куке можно говорить и говорить. Он решил спать в своем спальном мешке из оленьего меха на улице. Автор книги, без труда мысленно ставя себя на место Кука, сделал бы так же. Небо в ясную погоду словно притягивает, чувство единения с природой наполняет покоем.

Кук изучал природу человека в самом широком смысле слова. Вот превосходные рассуждения доктора: «У нас был большой запас великолепных журналов нашего времени. Это были ежемесячные издания, и хотя прошел год с даты их выпуска, для нас они были самыми свежими новостями. Я уже давно заметил, что по мере того, как мы становились все дальше и дальше от источника информации, разнообразие тем наших разговоров постепенно сужалось….Теперь, когда все внешние источники интеллектуального насыщения отсутствовали, часто повторяемые истории, шутки и сентенции стали раздражать, и желание общаться практически свелось к нулю. Отвлеченные идеи, содержащиеся в журналах, послужили мне инструментом исследования на тему, что же может быть источником мыслей… По сути, посредством пересказывания мыслей из журналов, к всеобщему удовлетворению, было показано, что разум всего лишь перерабатывает впечатления, поступающие извне… Каждый, кто имеет широкие познания в психологии, пройдя через полярную ночь, станет твердым сторонником бихевиоризма с его идеей об основополагающем влиянии на мышление внешних впечатлений».

В отличие от Аструпа и Кука, Джибсон тяготился тяжелой арктической работой, условиями зимовки, да и компанией. В экспедицию его пригласили на должность заместителя начальника, но Пири быстро разочаровался в атлете. Претензии начальника к Джибсону – самые неприятные из тех, которые могут быть адресованы члену полярного отряда:

…легкомысленность и очевидное отсутствие самого понятия ответственности.

…либо лень, либо трусость отвращает его от путешествия на ледник…

Джибсон чувствовал отношение Пири и, конечно, не соглашался с его оценками. Брайс пишет: «В своем дневнике Джибсон стал называть Пири не иначе как “инвалид”, а миссис Пири, которая не переставала всем рассказывать о достоинствах мужа, – “обузой”. “Все мои думы сейчас занимает одна мысль – это неуместность женщин в арктических регионах. Неважно, кто они и что собой представляют”».

У Джибсона росла неприязнь и к доктору: «…идеи Кука самые нелепые. И другие зачем-то тратят время на споры с ним… Некоторые из его утверждений, хотя не так изящны, как аргументы сэра Исаака Ньютона, весьма оригинальны. Он очень болезненно воспринимает любое неприятие его идей или улыбки касательно его утверждений».

«Мне приходится прилагать определенные усилия, чтобы оставаться любезным с бывшим молочником, ныне – немецким доктором, который облокачивается на мое плечо и поглаживает меня ладонью, пока я улыбаюсь ему и выкладываю шутки, хотя на самом деле готов взорваться. Я могу продолжить и рассказать что-то подобное и о других, но я не буду. Это некрасиво, да и какой смысл».

Все объяснимо и типично. Но полярная зимовка трудна и опасна не только психологической несовместимостью людей. Случается и так, что внешние негативные факторы, непредсказуемо соединяясь, ставят людей буквально на грань катастрофы. Вот три истории из жизни Пири и его спутников.

Первая – достаточно комичная, но за действиями всех участников сценки, которую описывает лейтенант, угадывается панический страх перед огнем, грозящим пожаром, который для любого полярного зимовья может мгновенно стать трагедией.

Роберт Пири:

13 января – день происшествия: едва не начался пожар. Аструп уронил с полки ящик со спичками, и они рассыпались на печку и вокруг нее. Спички моментально вспыхнули. Доктор Кук, дежуривший на ночной вахте и спавший на ближайшей к печке скамье, спрыгнул прямо в спальном мешке на пол и упал как раз «вовремя» – я с размаху выплеснул полное ведро воды, которая по большей части попала доктору прямо в лицо. Второе полное ведро, моментально последовавшее за первым, убедило доктора Кука в слаженности и четкости действий «пожарного отделения» и заставило его в замешательстве отступить. Третьим ведром огонь был потушен.

Второй случай Пири называет

самым серьезным событием экспедиции 1891–1892 годов во время работы на ледяном покрове.

13 февраля Джибсон и Вергоев были посланы на расстояние 7–8 километров от дома с заданием построить снежный дом – иглу – для наблюдения за первым после полярной ночи восходом солнца. Они вернулись, «сообщив, что стены иглу окончены, но им не удалось, хотя они и принимались за дело несколько раз, построить кровлю». Высоту места они определили в 2050 футов.

Как строится иглу? Снежные блоки, которые вырезаются или выпиливаются из достаточно твердого снега, укладываются по окружности, и это служит фундаментом. Сверху мастерится второй ряд, меньшего диаметра. И так далее. Идея состоит в том, чтобы возвести купол, поэтому снежные заготовки – это не ровные кирпичи-параллелепипеды, а несколько скошенные, и скошенные именно в той части, которая смотрит внутрь дома. Как быстро должно происходить сужение дома? Хороший вопрос. Наверное, между диаметром пола и высотой иглу существует некоторое наилучшее соотношение, однако искушенный строитель полагается, конечно, не на математику, а на свои опыт и интуицию. Ведь значение имеют и ширина блоков, и их высота, и то, насколько крепко спрессован снег. Изобрели иглу инуиты. Научиться возводить эти удобные дома несложно. Самое трудное, как догадывается читатель, положить последний блок – замкнуть крышу. Вход в иглу вырубается в стене с подветренной стороны, собственно, это не вход, а лаз.

По словам Пири, Джибсон и Вергоев возвели стены высотой 4,5 фута, длиной 9 футов и шириной 6 футов. Пири упоминает об углах, а это значит, что снежные блоки в основании дома образовывали прямоугольник. То есть построена была четырехстенная избушка, которую Пири называет иглу. Снег – великолепный строительный материал, но дом с углами не будет ветроустойчивым.

На следующий день к недострою прибыли Пири, Кук и Аструп. Из лыж и снегоступов они соорудили настил, на который «положили снежные глыбы»: так образовалась крыша.

Путешественники заползли внутрь, на спиртовке приготовили ужин и, оставив на себе только нижнее белье, уютно устроились в спальных мешках. Меховые штаны были положены под головы, меховые куртки использовались как подстилки. Порывы ветра усилились, но в доме было тепло, в 21 час температура равнялась +22°[26].

Пири рассказывает:

Я проснулся от покалывания мелкого снега, летевшего мне в лицо. Я зажег свечу и увидел, что было 4 часа утра. Вход в иглу уже был полностью занесен снегом, а ветер проделал небольшое отверстие в стене. Через эту дыру и влетал снег, покрывший уже на несколько дюймов нижнюю часть моего спального мешка и плечи и голову доктора, лежавшего в противоположном направлении. Доктор поспешно вскочил, заткнул дыру снегом, перевернул свой спальный мешок и лег в одном направлении со мной и Аструпом.

Я заснул, с тем чтобы снова проснуться от шума бури и от снега, летящего мне в лицо. Посмотрев в ноги, я увидел при слабом свете дня, что ветер снес угол иглу, совершенно занес снегом часть нашего жилища и быстро засыпал нас. На моих глазах кровля и стена исчезали, словно мелкий песок, когда на него плеснули водой. Я с трудом выбрался из засыпавшего нас сугроба… и разбудил доктора Кука. Он также успел вылезти, но Аструп, лежавший с другой стороны иглу, не мог выбраться из сугроба.

26

По шкале Фаренгейта. Соотношение температурных шкал Фаренгейта и Цельсия см. в приложении.