Киллер

– Да, он в то время работал вместе со мной, – ответил Лионель. – Кажется, тогда мы с ним и познакомились. Он был еще панком.

– Но не сейчас, да?

– Панками монтажники кличут учеников. Можешь мне поверить, сейчас он совсем не панк.

– Как его зовут?

Арман ждал. Лионель смотрел в сторону дома, о чем-то размышляя, и, возможно, его не слышал.

– Я должен оставить жене записку, – сказал он. – Она повезла дочку на ледовый каток в спортивный центр.

Арман глянул в сторону дома, потом на Лионеля у причала:

– Наша прогулка не займет много времени.

Появился сухогруз, маленький, однако возвышавшийся над ними, когда проплывал мимо. Лионель сообщил, что сухогруз направляется на элеватор в Уоллесберге. Теперь он разъяснял им все, не дожидаясь вопросов.

Поначалу река Снай напоминала обыкновенную реку с берегами по обеим сторонам, лесополосами и зарослями, которые Лионель называл кустами. Но по мере того, как они продвигались к югу, ее берега превращались в болота.

– А где земля? – спросил Арман. – Здесь некуда высадиться.

Лионель вроде как улыбнулся.

– Видишь, там – топь. Когда вода поднимается, можно протолкнуть по ней лодку и найти ондатр.

– Где? – оживился Ричи. – Я не вижу никаких ондатр.

– Они увидят тебя первыми, – усмехнулся Лионель. – У меня там ловушка. В том месте, где они вылезают.

– А ты их ешь?

– Иногда, – ответил Лионель. – Жарю мясо на вертеле либо тушу в горшочке. Вообще-то ондатры жрут все подряд, поэтому многие их не едят из-за боязни травануться.

– Тогда на кой черт они нужны?

– Хорошая шкурка стоит пятьдесят – шестьдесят баксов.

– Ё-мое! И это все?

– Глянь на небо, – сказал Лионель. – Ты хотел видеть уток, да и вообще надо проследить, где они садятся.

– У меня болит челюсть, и мне холодно, – поежился Ричи.

Арман вспомнил о том жарком лете, когда он был здесь много лет назад.

– Все выглядит по-другому… на воде, – сказал он.

– Ты просто никогда не забирался так далеко, – откликнулся Лионель. – Ты и твои братья. Здесь нет ни кошек, ни собак, в которых можно стрелять.

– Продолжай в том же духе, и я превращу тебя в ондатру. – Арман покосился на Лионеля. – От своей бабушки я научился ворожбе. Когда-то давно она собиралась превратить меня в сову.

– Жаль, что не превратила.

Арман повернулся и окинул Лионеля взглядом с головы до ног.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Сова – птица мудрая, – усмехнулся Лионель, потом добавил: – Если хочешь превратить меня в ондатру, подожди до весны, когда у них случка. Тогда я хоть словлю кайф.

– Ты и так его ловишь! – хмыкнул Арман. – Живешь в таком райском уголке, как этот.

Он замерз и хотел, чтобы они побыстрей закончили эту поездку. На Лионеле была выцветшая от пота рубашка, джинсы и рваные кроссовки, но он, казалось, не чувствовал холода. Ему здесь все нравится, его ничем не проймешь!

– Сколько с нас завтра? – спросил Арман.

– По сотне с носа.

– Без скидки, да? Мог бы и подешевле, старые друзья как-никак…

Лионель помолчал, потом сказал:

– Тебе понадобится малокалиберная винтовка, могу одолжить свою. А ты купишь патроны.

– А как насчет того монтажника? Берешь его с собой на охоту?

– Иногда. Он из тех, кто не стреляет, если не собирается есть дичь. Мне кажется, ему не нравится щипать уток. Моя жена делает это для охотников. Она, так сказать, уткощипательница, – усмехнулся Лионель.

– Как зовут парня?

– Какого?

– Твоего приятеля, монтажника.

– Уэйн.

Точно! Именно так окликнула монтажника та женщина из агентства. Уэйн…

– Ты ходишь с ним на оленей?

– Хожу. У него здесь частное владение.

– Он вроде как симпатичный парень, а? Как его фамилия?

– Колсон. Уэйн Колсон…

– Живет где-то здесь?

– В Алгонаке.

– Вроде как симпатяга.

– Да. Я его иногда навещаю. Бывает, вместе с женой и дочкой Дебби. Когда мы там гостим, жена его говорит, что хотела бы иметь такую малышку, как наша Дебби.

– Так он женат, да?

– Да. Его жена торгует недвижимостью.

– Шутишь?

– С чего ты взял?

– Монтажник женат на женщине, торгующей недвижимостью… Чудно.

Лионель пожал плечами.

– У них взрослый сын, служит на флоте, – сообщил он и снова глянул на небо.

– Вон они, там! – воскликнул Ричи, провожая взглядом стаю птиц, поднявшихся над старой ивой на берегу.

– Смотрю, я с ним наплачусь, – усмехнулся Лионель. – Собирается стрелять в лысух, думая, что это утки.

– Чё такое? – вскинулся Ричи.

– Утки не садятся на деревья, – сказал Лионель. – Птицы – да, но только не утки. Это первое, что тебе следует зарубить на носу.

Арман перехватил взгляд, которым наградил Лионеля Ричи.

– Давайте выберемся на землю и разомнем ноги, – предложил он.

– Как хочешь, – отозвался Лионель.

Он причалил к берегу, где стояла опустевшая теперь ива, и выключил мотор. Ухватившись за тростник, Ричи выбрался из лодки и угодил обеими ногами в болотную жижу. Наученный его опытом, Арман прыгнул и, удачно приземлившись, одернул пиджак. Затем обернулся и взглянул на Лионеля, все еще стоявшего в лодке.

– Ты идешь?

– Мне не нужно ничего разминать.

– Прикончи его, – велел Арман Ричи.

Он ожидал услышать отговорки. Мол, прямо здесь, на таком открытом месте? Короче, что-то вроде этого… Ничего подобного! Ричи вытащил свой «смит-и-вессон», взвел курок, прицелился, держа свою пушку двумя руками, как в кино, и трижды быстро выстрелил в Лионеля, пытавшегося выбраться из лодки. Именно третий выстрел и столкнул его в воду. Звуки выстрелов почти мгновенно растворились в тишине.

– Ты стрелял трижды, – заметил Арман, – но ты его сбил.

Ричи, не отрывая глаз от Лионеля, лежавшего в воде лицом вниз и вцепившегося одной рукой за край лодки, сказал:

– Он меня разозлил. Видите ли, утки не сидят на деревьях. Я и без него это знаю.

Они быстро добрались до домика Лионеля, и, прежде чем сесть в «кадиллак» и уехать, Арман вошел в дом и вышел из него с двумя дробовиками и парой камуфляжных плащей и шляп.

– На кой нам это? – удивился Ричи.

– Увидишь! – бросил Арман.