Змеиный крест

— Девочка моя, знаю, ты ужасно упрямая, — ласково сказала она, и голос звенел от непролитых слез. — Для тебя есть выход. Есть одно… Я не рассказывала тебе. Я согласилась быть глазами и ушами герцога Даора в Приюте Тайного знания.

Это звучало как бред.

— Что? Это же какой-то бред. Вы не могли нигде встретиться… — Алана осеклась. — Мама, ты бредишь?

— Нет, я не помню… — тихо прошептала Вила. — Не помню, почему он обратился ко мне, вот странно, верно? Действительно звучит как бред, но это было, клянусь… — ее глаза бегали, лоб нахмурился. — Не помню, Алана! Не помню! Но он послал мне запрос от имени директора Приюта Келлфера. Вот, смотри, я… я не сошла с ума.

Алана взяла у матери помятый и чуть влажный свиток. И действительно, в руках ее лежало приглашение к работе по контракту на десять лет в Приюте Тайного знания. У имени Вилы, жены Ласа, красовалась печать, которую так хотел хоть раз в жизни увидеть Вэл: сапфирово-синие ключ и пламя.

Что бы ни творилось с мамой, приглашение, судя по всему, было настоящим.

— Тут написано: «со взрослыми членами семьи». Значит, мы едем вместе.

— Нет, — покачала головой Вила. — Ты едешь одна. Я иду за Евой.

— Я никуда тебя не отпущу! — возмутилась Алана, хватая мать за руку.

Вила удивлённо моргнула.

— Что?

— Ты идёшь на смерть. Я не пускаю тебя! Папы нет. Голденеры мертвы. Хотя бы поэтому, прошу, не иди. Останься со мной. У меня сломаны ребра и спина. Я и двигаться не могу, я умру, если ты уйдешь. Они поймут, что я была там и что я видела и слышала, рано или поздно узнают, и тогда они убьют и меня. Без тебя я умру, слышишь. Не уходи.

Конечно, Алана любила сестру. Конечно, была готова сама вызволять ее, отдать за нее жизнь, если потребуется. Но сейчас, здесь, в опасности была Вила, и нужно было спасти ее любыми средствами. Алана слишком хорошо понимала, что то, отпустят Еву или нет, вообще не зависело от появления Вилы. Не приди она — не было никакого смысла убивать девочку, а приди — не было смысла девочку не убивать.

И кроме того, Ева могла быть уже мертва.

— Я не буду обсуждать это с тобой, — твердо ответила Вила. — Решать мне. Ты отправляешься в Фортц, а я делаю то, что считаю нужным.

— Не поеду одна, — упрямо повторила Алана. — Только с тобой.

Вила встала и подошла к двери, прислушиваясь: за дверью тишину разрывал лай собак и голоса. Кто-то четырежды коротко постучал в дверь. Вила вздрогнула, потом как очнулась, вытащила откуда-то большой заплечный мешок.

— Алана, послушай внимательно, — заговорила она спешно, что-то уминая в нем. — Вот сюда кладу приказ о переводе. Тебя будут звать моим именем. Вила, жена… вдова Ласа. Поняла? Скажешь, что твоя дочь и твой муж умерли от лихорадки совсем недавно, если спросят. Вряд ли спросят… Точно не будут проверять.

В дверь постучали еще раз, и мама затараторила ещёебыстрее.

— Своего имени никому не открывай. Никто проверять не будет, им плевать, не давай повода себя заподозрить. Просто скажи, что ты — это я. Дорогу обратно забудь, что бы тебе ни говорили и ни писали обо мне и Еве! Узнаю, что за нами пошла, и с того света прокляну!

Щеки Вилы горели лихорадочным румянцем.

— Мама… — попыталась Алана прервать ее, но Вила лишь повысила тон.

— Если тебя захотят найти — укройся в Приюте, попробуй с кем-нибудь подружиться, сделай для этого все, что нужно! Тебя быстро вылечат, это совсем не сложно для них, не бойся. Не снимай амулет без сильных шепчущих рядом, ты знаешь, он хранит тебе жизнь, ты не представляешь, как это важно! Слушай меня! Слушай! Можно его снять только при директоре Си…

Глаза Аланы предательски закрывались. Промелькнула мысль, что мама добавила в воду пёстрый корень. Алана проклинала себя и за то, что пила, и за то, что такая предсказуемая, она хватала маму руки и пыталась не засыпать.

Мама легонько похлопала Алану по щеке.

— Слушай! Слушай! Не доверяй никому! Никому не рассказывай истории, что я рассказывала тебе о резне в белом замке! Никогда! Ты всю жизнь жила в Зелёных землях. Забудь про белых и черных, и красных. Только зеленые. Ты уехала ещё до смерти Голденеров. Поняла? С тобой может связаться… герцог … помогать ему… не называй…

Слова ее растворялись.

— Мама, зачем ты… — Алана хотела сказать, что зря мама опоила ее, но сбилась и закончила иначе. — Люблю тебя. Спасибо.

— И я люблю… — донеслось издалека. — Вот Вила. Небольшое… От боли… спит… заговор просто же…

И странная речь, шипение змеи, то ли во сне, то ли наяву, согрела Алане бока и спину, когда она окончательно провалилась в крепкий сон, и ей наконец-то стало легко дышать.

7. Алана

Первым, что Алана увидела, проснувшись, было чуть ли не самое красивое женское лицо, что она видела за всю свою недолгую жизнь.

— Привет, привет, — солнечно улыбнулась девушка. На вид ей было не больше двадцати пяти, и она точно была не уроженкой Зелёных земель: таких, светловолосых и светлоглазых, тонких как тростинка, среди коренастых и темноволосых зеленоземельцев было не найти. — Просыпайся.

— Привет, — отозвалась Алана, оглядываясь. — Ты кто?

— Я — Хелки, послушница, второй год, — гордо ответила девушка, и тут же трогательно смутилась. — Я немного… начудила, теперь я со слугами свободное время провожу. Отвечаю вроде как за чистоту. Тебя же Вила зовут? Тебя Балгар зовет. Завхоз. Он сегодня не в духе, я ему объяснила, что ты спишь после травм и исцеления, а он велел тебя пнуть, если сама не просыпаешься… На самом деле, не такой он плохой, отличный мужик, просто строжит тут всех, это его дело.

Хелки продолжала и продолжала говорить, ее звонкий как колокольчик голос умиротворял. Алана была почти уверена, что теплый шепот, исцеливший ее раны накануне, принадлежал этой приятной шепчущей. Алана пошевелилась — спина не болела.

— Я далеко? То есть где? — Мысли немного путались.

— В Фортце, на территории Приюта, в западной…

— Тайного знания?! — перебила Алана.

— Ну да.

— Это так далеко… — выдохнула девушка, откидываясь назад на мягкую спинку. — Свет, как же далеко…

— Порталом все близко, — бодро отрапортовала Хелки.

— У тебя есть портал назад?

— Нет, конечно, — Хелки засмеялась, словно Алана сморозила какую-то глупость. — Портальных проемов мало, нам два дали всего — туда и обратно. А сама я создавать их не умею. Да и на территории Приюта нестабильный создать нельзя, не уверена, что даже кто-то из директоров может.

Мелькнувший было луч надежды испарился. Другой край Империи, не меньше сорока дней пути! Что бы ни происходило с мамой, Алане было не успеть.

«Она любила меня, заботилась обо мне и хотела меня спрятать, таково было ее решение!» — напомнила себе Алана, но легче не стало.

8. Юория

Леди Юория нетерпеливо мерила комнату шагами. От высокого узкого окна — и до столбиков, держащих бархатный балдахин, двадцать семь шагов, и обратно. Дядя должен был прибыть уже вечером, а сказать ему было нечего — отчет о неудаче она бы предоставить не рискнула. Его короткое письмо было пропитано недовольством ее действиями, и женщина понимала: как только он узнает, что единственный возможный свидетель для императора как сквозь землю провалился, причем сделал это через портал, он отправит ее обратно в Скальный замок доживать оставшиеся годы среди неплодородных земель, угрюмых людей и крика чаек. Юорию передернуло: то удаленное место было настоящей тюрьмой, и она скорее дала бы изрезать свое красивое лицо, чем снова оказалась бы запертой среди грубых стен.

Но герцог Даор Карион был беспощаден. Он не станет торговаться. Его голос, острый как клинок и мягкий как бархат, скажет ей убираться прочь — и тогда останется лишь последовать его приказу. Она представила, как сидит в корявых стенах и ждет вестей от дяди, и как он, более не заинтересованный в ней, не пишет. Умозрительное отчаяние было таким осязаемым, что Юория остановилась и присела на кровать в растерянности. Должен же быть какой-то другой выход!