Страница 21 из 23
Северин. Вот как… Зачем? Чего ему надо?
Вера. А это от человека зависит…
Вера уходит. Северин ложится на диван, сложив руки да головой.
Северин (зевая и закрывая глада). Ну и зачем тебе все это надо?..
Из темноты возникает фигура судьи Оконечникова. В руках у него шар для медитации. Он крутит его в руках, что-то бормоча про себя.
Северин. Привет тебе пороков наших обличитель, секретов ревностный хранитель. Так и знал!
Судья. Что?
Северин. Что вы явитесь… Мы же не договорили тогда, когда я был здесь…
Судья. Должен сказать тебе, не прокурорское это дело в кино публику ублажать и развлекать. У тебя профессия другая – тихая, рассудительная. Да и что за кино-то сочинять будешь? О чем?
Северин. Как пьяная жена мужа-генерала убила… Застрелила спящего из подарочного пистолета, который он в сейф убрать забыл, потому что сам пьяный был.
Судья. Да, богатый сюжет! Неужели тебе интересно для киношников это дело раскручивать? Им это только для сенсации нужно. Мы же с тобой ради установления истины старались. Это разные вещи.
Северин. Считайте, что я просто решил подзаработать.
Судья. Не верю. Знаю, что вы, Северины, без смысла не можете. Ты не из таких.
Северин. Вам легко сейчас рассуждать!
Судья. Да, с меня теперь взятки гладки. Я теперь вот здесь с богами говорю. Нахожусь, как говорят юристы, в другом правовом поле… А вот ты… Тебе еще людям в глаза смотреть надо…
Северин. Опять намекаете, что правду мы тогда до конца так и не установили? Только одну несчастную женщину в убийстве мужа обвинили и в тюрьму упрятали? А до остальных не дотянулись!
Судья. Да. Не дотянулись. Поэтому считаю, что если совершено преступление, всегда есть преступник – конкретный и реальный. Тот, кто воткнул нож или нажал курок. Но очень часто есть еще и тот, кто дал приказ это сделать или довел человека до этого. Так что даже тогда, когда кажется, что истину вообще установить невозможно, искать ее все равно надо. И люди всегда ее будут искать, потому что не могут согласиться, что ее нет вообще. Ибо тогда жизнь просто бардак, а люди – плохие клоуны или безмозглые мартышки.
Северин. Вы извините меня, я что-то не все понимаю. Как-то вы издалека заходите.
Судья. Я хочу, во-первых, дать тебе один совет – никогда не старайся кому-то угождать, всегда работай на истину, а если уж не знаешь, как по закону поступать, поступай по совести. И, во-вторых, я тебе одну мою рыжую тетрадку подарю. Тайную, рыжую такую…
Судья приближается к дивану, достает оранжевую тетрадь и передает Северину.
Северин. Зачем она мне?
Судья. Знаешь, как в сказках говорят – пригодится… Я ее завел, когда в Японии жил. Я в нее такие особые японские вертушки для мозга записывал. После них многие темные вещи становятся яснее…
Северин. Ой. Вы тут такого наговорили – выпить хочется.
Судья. Ну да… Только не поможет. Пора бы уже в этом убедиться. Ты сколько пьешь, а все не отпускает. Сомнения и грусть не утопить в вине. Надобно делом заняться.
Северин. Да-а-а. Сейчас это не просто сделать. Мы с вами, по-моему, в этом уже убедились. И во время следствия, и на суде все врали.
Судья. Сколько преступлений не раскрыто из-за правдоподобной, но подтасованной информации, которую следователю, прокурору, судье внедрили в мозг. Все эти очевидцы, свидетели, сослуживцы.
Северин…охранники, родственники, жена…
Судья. Помнишь, как в фильме Куросавы «Расемон»… Там тоже врали все…
Северин. Кто-то врал сознательно, а кто-то врал и верил, что говорит правду… «А правду знал только покойник…»
Судья. И ты узнаешь. Я вижу, что след ты уже взял и дело, начатое нами, без шума доведешь до конца. Ведь не зря же ты сюда приехал.
Кабинет Дабродина в концерне «Магнум». Он сидит в кресле, положив ноги на стол. Яйцо его в тени. Входит Катя Аристархова.
Катя. Простите, вам должны были позвонить. Меня зовут Аристархова Катя. Простите, Екатерина Юрьевна.
Забродин ( опускает ноги на пол, но не встает, изучающе разглядывает Катю). Да-да, мне звонили… Сказали, что придет девушка, которая, через слово, говорит «Простите»…
Катя. Вадим! Это ты?.. Мне сказали, что надо зайти к начальнику Службы безопасности Забродину, но я почему-то даже не подумала, что это можешь быть ты…
Забродин. Почему?
Катя. Ну, не знаю… Ты и Служба безопасности…
Забродин. Просто ты никогда не обращала на меня внимания… Мы жили в одном дворе, когда были детьми, и ты была моей самой первой любовью…
Катя. Я не знала…
Забродин. Не знала. А теперь знаешь.
Катя. Вот мое резюме…
Забродин. Резюме… Зачем мне твое резюме… Аристархова Екатерина Юрьевна, 36 лет… Училась в Москве – Гуманитарный лицей номер 17, закончила лингвистический университет… Работала переводчиком в представительствах различных иностранных фирм. Отец – директор института цветных металлов. Там Екатерина Юрьевна и трудилась в последнее время. Семейное положение – замужем, но фамилию мужа не взяла… Муж – Кирилл Антонович Колпаков, юрист, специалист по корпоративным отношениям… Детей нет. Кстати, а почему ты не Колпакова?
Катя. Потому что я Аристархова…
Забродин. Только поэтому? Или…
Катя. Это все неважно. Так получилось – и все.
Забродин. Ну, допустим… А что тебя привело к нам?
Катя. Папа сказал, что мне лучше уйти из института.
Забродин. Что так?
Катя. Там сейчас… неспокойно. Появились люди, которые требуют, чтобы он сдал им здание в аренду. Отец не хочет, ему угрожают… Эти… пришлые говорят, что институт только краше станет, когда по его коридорам будут ходить мужики с бицепсами, а не кандидаты бесполезных наук. Вот он и боится, что со мной может что-то случиться…
Забродин. А что наш муж?
Катя. Он тоже сказал – уходи. Потому что за арендаторами такие люди, что отец долго сопротивляться не сможет. Его все равно вынудят…