Братство бумажного самолётика

Вопрос с картошкой решился на удивление просто – потому что в этот день в детдом как раз привезли картошку, и не только её, и братья, вовремя оказавшись в нужном месте, помогли с выгрузкой, за что баб Зина оделила их и картошкой, и парой морковок, и даже большой жухлой луковицей. Иначе как чудом это совпадение объяснить было невозможно, и чудо это повлияло на братьев просто сказочным образом – они приободрились, и выпросили у баб Зины ещё полбуханки вчерашнего черного, которую та не очень хотела отдавать, но всё же отдала, по доброте душевной. Поскольку хранить хабар им было негде (в общей спальне такое добро не залежалось бы), потащили к Комару, на завод, вызвав у компании веселое изумление. Сразу посыпались реплики, что крыса-то сегодняшняя могёт, и хорошо, пусть теперь дальше могёт, может, и без лечения песком обойдётся. Упоминание про песок обрадованных братьев слегка отрезвило, и, поразмыслив, они отправились в Морозново, на рынок – пытать удачу дальше.

…Ночью прошел дождь, и это было хорошо, потому что дождь прибил дорожную пыль, шли поэтому легко, и до Морознова добрались за двадцать минут. Пол по пути развлекался тем, что сшибал прутиком колючие фиолетовые цветочки, которые в изобилии росли на могучих кустах чертополоха по обочине, а вот Ян сделался задумчив, шел медленно, то и дело отставая от брата, и, кажется, что-то прикидывая про себя.

– Чего ты застреваешь? – Пол, наконец, тоже замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. – Идём, обед скоро, а нам леску ещё добыть нужно.

– Да помню, отстань, – отмахнулся Ян. – Думаю просто.

– Про что? – с интересом спросил Пол.

– Про самолетики, – Ян нахмурился. – Куда они попадают, а? И кто нам пишет?

– Ох… Ну, Ян, попадают куда-то, – Пол пожал плечами. – Да скоро всё равно станет, куда попадают. Нам туда точно не попасть. Последний год учимся, потом – на курсы, потом в барак. Времени не будет на поле шляться. Ты же понимаешь.

– Нет, не понимаю, – покачал головой Ян. – Этого не может быть, ну, того, что мы с тобой делаем и видим. Так?

– Ну… так, – согласился Пол. – Не может, это ты прав.

– Но оно есть. И вот я думаю, – Ян осёкся. – А если это враг? Если это обман?

– Враг? – Пол удивился. – Да ладно, с чего враг-то?

– А кто? – Ян повернулся к нему. – Сфера же. Давай в следующем самолете спросим, не враг ли он.

– Да какой он враг, – махнул рукой Пол. – Ян, это игра какая-то у нас. И этот, который нам присылает самолеты, такой же дурак, как и мы, только из Морознова, небось. Семейный, домашний. Сидит тоже по кустам, за полем, ждёт, когда мы свой самолёт закинем, и…

– Пол, не мели чепуху, – строго сказал Ян. – Ты еще скажи, что самолеты ветром уносит так, что мы свои ни разу не находили. Только его.

– Ну, он, значит, с собой уносит. И он, дурак этот, тоже потом свои не находит. Ян, всё, детство кончилось, – Пол посерьезнел. – Ты еще скажи, что они на Сферу улетают, – хмыкнул он. – И что этот там, на Сфере на самом деле живёт. То есть нам хочется верить, что это так и есть, но…

– А кто живет на Сфере? Не враги? – Ян нахмурился. – Ты же знаешь, что именно они там и живут. А вот на счет игры ты не прав, уж извини. И на счет дурака из Морознова. Тебе, конечно, очень хочется поскорее повзрослеть, и чтобы деньги появились, вот только взрослость тут ни при чём. Система наша работает, сам видишь. Самолеты куда-то улетают. И парень этот себя называет Амрит[1]. Ты хоть одного Амрита в Морозново знаешь? Не сходится. Кажется, он и впрямь со Сферы нам пишет, этот Амрит.

– Не, не знаю. Амрита не знаю, – хихикнул Пол. – Комара с Зотом знаю, а вот Амрита…

– А что он пишет? Ты хоть понимаешь вообще, о чём речь в его самолётах? – Ян нахмурился. – Мы с тобой и слов таких не понимаем. Их даже в словарях нет, я в библиотеке смотреть пытался, фиг там, ничего не нашел.

– Ты когда успел? – удивился Пол.

– Да весной ещё, как от него первый внятный самолёт появился на поле. Помнишь, в котором русскими буквами уже было?

– А, да. Помню. Ну, ясно…

Пол задумался, нахмурился – сейчас братья стояли посреди абсолютно пустой дороги, Ян бездумно смотрел куда-то в сторону, а Пол – с тревогой глядел на брата.

– Может, как-то запишем это всё? – предложил Пол.

– Вроде дневника? – Ян что-то прикинул. – Можно, наверное. Спрячем на вышке.

– Тогда тетрадь еще добудем, – предложил Пол. – Раз уж мы сегодня крыса. Не на листах же писать.

– Давай, – согласился Ян. – Хотя знаешь, мне мерзко.

– Из-за крысы? – Пол обреченно вздохнул. – Мне тоже. А что делать?

– Отказаться, – Ян закусил губу. – Я не хочу этого больше. Достало.

– Убьют, – вздохнул Пол.

– Да, убьют, – кивнул Ян. – Если бы меня одного убили, я бы уже давно их послал… но есть же ты, понимаешь, я не хочу, чтобы они убили тебя из-за того, что я отказался. Я всё-таки старше, и за тебя отвечаю.

– Ян, пойдём, – Пол решил, что этого разговора уже достаточно. – Ну пойдём, а? Хватит, сам ты достал. Даже меня достал. Стоишь тут с кислой рожей.

– Ладно, – нехотя кивнул Ян. – Но когда-нибудь я всё-таки откажусь. Потому что не могу больше.

– Когда-нибудь да, так и сделаем, – пообещал Пол. – Идём. Солнце уже за полдень перевалило, видишь, тени какие короткие?

На рынке братья поняли, что везение их на этот день, видимо, закончилось – потому что леску сегодня просто никто не продавал. Вообще никто. Обычно ею торговали перед входом, на досочках, но сегодня на досочках сидели сплошь бабки с зеленью и домашними огурцами, кривенькими и горькими, а лески не было ни у кого. Сунулись в ряды, побродили там – молодая картошка, редис, свекла, лук (за которым стояла небольшая очередь), дорогущие яблоки, квашеная капуста, волглая и мягкая по летнему времени; соленые бочковые огурцы, явно подпорченные. В ряду с ширпотребом лески тоже не было – булавки, нитки, мелки для шитья, заколки-невидимки, которые нещадно драли волосы, и потому спросом не пользовались, капроновые ленты, белые и коричневые, унылого вида пуговицы, наклеенные на бумажки десятками, пришивные кнопки огромного размера, распарыватели, да тупые ножницы с зелеными кольцами, которые человек начинал тихо ненавидеть в день покупки из-за того, что они не резали.

Детдомовцев продавцы закономерно опасались, особенно тётки – они безошибочно узнавали в оборвышах потенциальных воришек, и скоренько либо убирали товар, либо выходили из-за прилавков, чтобы, если что не так, поймать за руки. Тихая эта ненависть была, разумеется, взаимной – братья Фламма зыркали на торговок с презрением и чуть ли не высокомерно, те фыркали, и не стеснялись отпустить крепкое словцо.

– П…ц, – констатировал Пол, когда они вышли из рядов. – И чего делать?

– Не знаю, – мрачно ответил Ян. – Чего делать… пошли к Лаврентьичу, может, там сопрём.

Лаврентьич был завхоз их детдома, заядлый рыбак, и случалось, правда, очень редко, что он делился с такими же фанатами рыбалки кое-какой мелкой снастью. Проблема заключалась в том, что братья Фламма к рыбалке ни таланта, ни тяги никогда не обнаруживали, поэтому на дележку рассчитывать не приходилось. Но хоть попробовать, а вдруг?

«Вдруг» не удалось по нескольким причинам, первая из которых заключалась в том, что Лаврентьич находился дома, мало того, он сидел во дворе, и штопал объёмистый здоровенный рыболовный сачок. Вторая причина была в том, что завхоз вчера, пятницы ради, хорошенько принял на грудь, и нынешнее похмелье доброго настроения ему не добавило.

– Леееску? – протянул он в ответ на робкую просьбу Яна. – А на кой тебе леска?

– Рыбу ловить, – соврал Ян, и тут же был уличён.

– Рыыыбу? – переспросил завхоз. – Это тебе-то, Фламма, рыбу? Какую тебе рыбу, ты не знаешь, с какого конца за удочку берутся. Да и врёшь ты плохо. Толкнуть, небось, решил на базаре, да? А на деньги чего взять? Пива?

1

Амрит – «бессмертный», санскрит, индийское имя. Дорогой читатель, обращай внимание на имена в этой книге, многие из них говорящие, содержат определенные маркеры или подсказки