Страница 25 из 26
Плавно нажал спусковой крючок.
Раздался выстрел, и вбежавшему в комнату Чаплицкому представилось невероятное зрелище: голова Берса со странным стеклянным звоном разлетелась фонтаном сверкающих колючих осколков.
Чаплицкий застыл на месте.
Придя в себя, медленно спросил:
– В чем дело? Вы с ума сошли, Берс?
Берс задумчиво рассматривал револьвер, стоя перед разбитым зеркалом.
Потом так же медленно ответил:
– Насколько я могу судить, нет… Пока…
– Тогда зачем?..
– Мне пришло в голову, что никому не удается увидеть собственную смерть… как бы со стороны.
Чаплицкий прищурился:
– И вы решили порепетировать перед зеркалом?
Берс с отвращением бросил револьвер на диван.
– Да. Человек должен знать, как он выглядит, отправляясь ад патрэс…
– Возрадовались бы ваши праотцы, ничего не скажешь, – насмешливо протянул Чаплицкий.
Берс нехотя покосился на него:
– У вас есть ко мне претензии?
– Ну что вы, сэр… Не то слово… Н-но… – Он пожевал губами, будто подбирая слова.
– Да?
– Выражаясь поэтически, в прелестном бутоне вашего цветочка сидит здоров-у-ущий червяк. Вы клонитесь долу, как Пизанская башня…
Берс безразлично возразил:
– Ну, допустим. Я – как Пизанская башня. Клонюсь. А вы несокрушимы, как Гибралтарская скала. Допустим… Но если не так… аллегорически?
– Пожалуйста. Наша бедная родина истекает кровью, а ее защитник репетирует собственную кончину перед зеркалом, как… простите меня… как провинциальный актер!
– У вас есть для меня более интересное занятие? – задиристо спросил Берс.
Чаплицкий спокойно ответил:
– Есть. Сегодня на рассвете в Архангельский порт прибыл транспорт «Руссель». Он доставил из-за границы котельный уголь, на котором большевистский караван пойдет за сибирским хлебушком.
– И что?..
Чаплицкий присел к столу.
– Если вознести транспорт к небесам… а говоря точнее, опустить его на дно морское… Вопрос о хлебном походе просто закончится.
– Вы хотите поручить это мне? – спросил Берс вяло.
Чаплицкий испытующе посмотрел на него:
– Видите ли, в этом деле есть опасность, конечно…
Берс выставил вперед ладони:
– Не надо! Я не гимназистка, господин каперанг. И вообще, мне сильно надоела вся эта оперетта… так что я давно готов… вознестись.
Чаплицкий продекламировал:
– «Вот агнец Божий… – отворил шкаф и вынул из него округлый плоский сверток, – который берет на себя… грехи мира…»
Развернул сверток – это была самодельная магнитная бомба.
Чаплицкий объяснил Берсу принцип ее действия.
– Если вот этот стерженек вы отведете до упора, – показал он на рукоятку часового механизма, – то вознесение состоится через пятнадцать минут. Времени вполне достаточно, чтобы удалиться с места событий.
Берс рассеянно кивнул.
Чаплицкий поставил на стол флягу в замшевом футляре, свинтил с нее металлическую крышку-стаканчик, налил до края и с видимым удовольствием выпил. Снова наполнил стаканчик густой желтоватой влагой, протянул ротмистру:
– А теперь, геноссе Берс, хлебните вот этого зелья – оно прошло огонь, воду и латунные трубы…
Дышать на топливном причале морского порта было трудно – в воздухе плотной стеной стояла едкая всепроникающая угольная пыль.
К стенке прижался пароход «Руссель». С палуб его по наклонным сходням непрерывной вереницей шли люди. Они были тяжело нагружены кулями с корабельным углем.
Разгрузка началась недавно, но на площадке пирса уже высилась основательная гора угля и росла она прямо на глазах – люди старались.
К пассажирскому трапу подошел человек в длинно-полом штатском пальто, на голове у него была низко нахлобученная кепка с большим козырьком.
Вооруженному матросу, стоявшему на вахте, он негромко сообщил пароль:
– «Красный Север»…
– «Карский рейд»… – так же негромко отозвался вахтенный.
Осмотрел человека с головы до ног и спросил требовательно:
– Пропуск?
Человек протянул ему бумажку.
Матрос по слогам прочитал ее вслух:
– «Ку-ты-рин Се-мен Ива-но-вич… Ре-ви-зор…»
Спрятал пропуск за отворот бушлата:
– Проходите…
Это был Берс.
Лавируя между грузчиками, ротмистр направился на корму. Вахтенный провожал его взглядом, пока он не исчез за палубными надстройками…
Берс спустился на нижнюю палубу. Сверился с планом судна, полученным от Чаплицкого, ощупал бомбу, им же ловко подвешенную на ременной петле под пальто.
Глубоко вздохнул и направился к машинному отделению.
Разгрузка угля продолжалась, когда Берс вновь появился на палубе. Он неторопливо шагал к пассажирскому трапу и уже взялся за поручень, когда на пути его появился широкоплечий парень в кожанке.
Он подозрительно всмотрелся в Берса:
– Постойте-ка, гражданин…
Берс остановился.
– Вы откуда, гражданин? – спросил парень.
Берс ответил вполне спокойно:
– Из финансовой комиссии городского совета…
– Кто будете?
– Я ревизор…
Парень в кожанке – чекист, как сообразил Берс, – никак не отставал:
– Документик ваш позвольте…
– Я часовому отдал, – уже начиная волноваться, раздраженно сказал Берс.
– То пропуск. А ваш личный… мандат? Фамилия как? – Вопросы посыпались градом.
Берс открыл уже рот, чтобы назвать фамилию, и вдруг понял, что… забыл ее! Забыл «собственную» фамилию! Какая-то простая, плебейская кликуха… Ах, черт побери, глупость какая!..
Ротмистр достал бумажник, сделал вид, что ищет в нем документ.
Чекист терпеливо ждал.
– Вы знаете… глупость какая… – Берс растерянно шарил по всем карманам. – Я, похоже, забыл его дома…
Чекист сказал укоризненно:
– Да-а? Нехорошо. Документы надо с собой носить, гражданин. Время сами знаете какое… Придется пройти со мной разобраться.
Берс посмотрел на часы: оставалась одна минута, может быть, полторы.
И он впервые за весь день ощутил страх.
Страх нарастал, как лавина, панический ужас охватил все его существо. Берс почувствовал, как в одно мгновение взмокла спина, в груди заколотилась мелкая, противная, опустошающая дрожь.
– Я на заседание опаздываю… Может, вот часовой… Он подтвердит… – бормотал Берс, неотрывно глядя на часы.
– Да вы не волнуйтесь, гражданин ревизор, – сказал чекист.
Он внимательно посмотрел на Берса. Подозрения его усилились, и он положил руку на плечо ротмистра.
Тот в ужасе отшатнулся.
Затравленно посмотрел вокруг.
И вдруг, оттолкнув чекиста, бросился к противоположному борту. Чекист побежал за ним.
Берс пересек палубу, и тогда часовой, уже давно с интересом наблюдавший всю сцену, вскинул винтовку.
Неторопливо прицелился беглецу в ноги.
И когда до борта ему оставалось несколько шагов пробежать – выстрелил.
Берс упал, но в животном страхе продолжал ползти к борту, волоча за собой простреленную ногу. В мозгу его мелькали расплывчатые, бессвязные, торопливые, как мыши, мысли, потом, разом исчезнув, они уступили место одной, самой важной, сразу ставшей четкой, очевидной, но уже безвозвратно запоздалой…
«Что сделал бы на моем месте Чаплицкий? Он сказал бы чекисту: документ, мой мандат, на берегу… у кого-то… кто ждет на пирсе… с портфелем… Ах, какой же я нелепый… Ведь главное – сойти с корабля… Поздно. Поздно!»
Чекист уже настиг его, схватил поперек корпуса, и в это мгновение мощный взрыв смел все окрест…
Шестаков и Болдырев стояли на причале морского порта, у стенки, где был взорван «Руссель».
В воде еще полно было всякого мусора, обломков, нефтяных пятен, оставшихся после взрыва. Чуть в стороне, вдоль причала, лежали тела погибших во время взрыва.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.