Лев

— Олеся, так потому и не было! На тебя все мужики отдела облизываются! Ты вообще видела, как они на тебя смотрят? Ты вообще понимаешь, что ты Олегу, сисадмину нашему, нравишься?!

— Чего-о-о?

— Того! Что ты, думаешь, он сюда ходил-то всё время?! Найдёт повод, придёт! Найдёт новый, снова заглянет!

— Чего ты ерунду какую-то говоришь…

— Ерунду?! — смеясь, восклицает Машка. — Да в том-то и дело, что они боятся все к тебе подойти даже! Очкуют, говорю по простому! А Лев — не испугался. Более того, напирать стал! Потому что такие, как он, привыкли видеть цель и идти к ней.

— А мне, может, его напор, и не понравился как раз!

— Да если бы не его напор, ты бы так и торчала бы дома без секса, цветов и ресторанов! И здесь бы в офисе торчала до ночи, пытаясь спрятаться от своего одиночества!

Она умолкает и встаёт. А я не нахожусь, что и ответить…

Кофе уже остыл. Решаю не допивать.

— Ладно, — хмуро говорит Машка. — Я — в бухгалтерию. Мне там уладить кое-что надо. Прости, если что. Я правда не хотела тебя обидеть. И правда считаю, что тебе того, что я сказала — никто не скажет. Боятся тебя люди, Олесь. Страшная ты. В правильности своей, в гордыне, в постоянном желании докопаться до чего-то. К тебе подойти боятся потому, что чувствуют — ты отошьёшь. И отошьёшь жёстко. Да, ты права. Лев — матерщинник. Да, ты права, он грубый. Но с тобой он был настолько нежным, насколько, думаю, только умел. И если бы не он, не я бы сейчас, а ты в лидерах продаж была бы. Потому что, сколько не строй из себя королеву, Олесь, всю такую из себя правильную, ты в него втюрилась. И это очень видно. И теперь локти кусаешь.

Закусив губу, опускаю глаза.

— Ладно. На обеде встретимся. Если захочешь.

Поднимаю на неё глаза. Она стоит у порога с пачкой документов в файле.

— Думаешь, он не позвонит? — робко спрашиваю я.

— Думаю, нет, — с жалостью глядя на меня, холодно произносит Машка. — Я бы на его месте — не позвонила. Всё, побежала.

Она уходит и закрывает за собой дверь, оставляя меня в отделе одну.

Глава тридцать вторая

Некоторое время я сижу за столом, тупо глядя в экран монитора с таблицей отчётов. У меня дрожат губы, и я то и дело кусаю их, пытаясь хоть немного успокоиться. Не мне не удаётся.

Слёзы текут по щекам сами собой. Встаю, отхожу к окну, чтобы не дай Бог, меня не увидел никто плачущей, если вдруг зайдёт, и встав за занавеску стою перед окном, глядя на тихий дворик за нашим бизнес-центром. Сквозь пелену слёз вижу ровные ряды разноцветных автомобилей на платной стоянке, редких прохожих на дорожках, мужика с собакой в зелёном скверике.

Мне так плохо, что и не передать. Чувствую себя безумно несчастной.

Она ведь права, Машка-то. Права.

Я такая в мать. Мама постоянно ко всему придиралась. Интеллигентная женщина со сложным характером, она после развода с отцом так и не смогла устроить свою личную жизнь. Я как-то очень быстро поняла для себя, что она в целом как-то не любит мужчин. Обижена на них, что ли. Постоянно отмечала, что вот этот грубый, этот глупый, этот невоспитанный, этот жадный, этот ещё какой, даже когда просто кино комментировала. И я, наверное, переняла эту призму восприятия.

К тому же она постоянно придиралась и ко мне. Руки за столом держать надо так, идти нужно так, осанка должна быть такой, чавкать за столом — отвратительно, четвёрка — это скорее двойка, чем пятёрка, а учиться надо на отлично. Причём, по всем предметам. Этого мальчика в нашем доме не будет, с этой девочкой дружить запрещаю, а эти ребята — какая-то гоп-компания, а не приятная молодёжь. Девочка должна быть воспитанной, девочка должна уметь хорошо готовить, девочка должна то, девочка должна это. Не грызи ногти, не трогай волосы, не показывай пальцем, не цокай языком, не закатывай глаза. Веди себя культурно. Мне за тебя стыдно! Секс — это человеческая слабость, надо держать себя с достоинством. Как-как ты сказала?! Чтобы я не слышала таких слов в своём доме! Не перечь матери, мала ещё. Много ты знаешь, девочка. Вот подрастёшь, тогда будешь права качать, а пока что помалкивай, когда мать говорит. Почему посуда до сих пор не помыта? И что, что уроки? Надо всё успевать! Этот фильм я тебе смотреть запрещаю. Такое ты носить не будешь! Ну-ка быстро смысла эту похабень с лица! Это не макияж, а какая-то пошлость!

Слёзы текут и текут. Я думала, я другая. А, оказалось, такая же. Негодяи, сволочи, эгоисты, хамы — вот обычная оценка мужчин моей мамой. Ей нравились очень интеллигентные, мягкие мужчины. Но только в кино и в шоу-бизнесе. В реальности, она после развода всегда была одна. Если не считать нескольких подруг и кошку.

Я выросла, упорхнула из гнезда, и почти перестали общаться. Мне казалось я другая. Самостоятельная, свободная, независимая, добрая, отзывчивая. А на самом деле — жёсткая, закрытая, придирчивая и тоже постоянно чем-то недовольная. Прежде всего, самой собой.

Лев маме бы не понравился. Я это знала. И я автоматически записала его в моральные уроды. Просто потому, что он — не интеллигентен. Но, если подумать, он ведь реально со мной возился. И правда не сделал ничего плохого. Причём нигде и ни в чём. Просто я постоянно полагала, что он задевал мою гордость. Которую Машка назвала гордыней. Выслушав Машку, я поняла одну простую вещь — мою гордость задеть проще простого. Я действительно неуживчивая, и не умею относиться к людям терпимо. Требовательная к себе, я куда требовательнее к другим. И именно поэтому я одна и без подруг. Машка была единственной подругой. Но, судя по тому, что она сказала, она не собирается больше со мной дружить. И подошла она не только извиниться, но и попрощаться. А не за тем, чтобы помириться и дружить вновь.

Я осталась у разбитого корыта. Ни мужчины, ни лидерства в продажах, ни подруги.

А одиночество теперь настигает меня и здесь, на работе.

Множество роз, головокружительный поцелуй у машины, сильный мужчина, на плечах которого я еду, конфетки, как выражение симпатии, вкусная еда в ресторане, прекрасная чувственная ночь, попытки найти со мной общий язык — я ни за что не была благодарна. Напротив, я злилась. За то, что он настаивал. За то, что предпринимал что-то, чтобы сблизиться.

Хамство — вот чем были для меня его ухаживания.

А за хамство не благодарят.

Так чего ж я не радуюсь, что он пропал из моей жизни?

Очевидно же, что он из неё ушёл.

И глядя на это так, я поняла, что от мамы не отличаюсь почти ничем. Разве что уступаю.

"Красивая"… Мама красивее. Осанка прямая? У мамы она долгое время была, как у балерины. Ум, начитанность и воспитанность? Не чета я своей маме и в этом.

Зато в остальном — полная копия. Надо только кошку завести и таких же обиженных на мужчин подруг. Чтобы, попивая чаёк, мыть им всем скопом кости. Абъюзеры, газлайтеры, хамло, эгоисты, маменькины сынки, слабаки, алкаши, игроманы, бестолочи, да лентяи. Дети им не нужны, ухаживать они не умеют, от женщин хотят только секса.

Маленький клуб ненавистниц мужчин.

Меня бы приняли.

А я ведь правда думала, что мне просто не везло. И тихо закрывалась всё больше, от этого перманентного одиночества, от которого как только ни пыталась защититься. Спрятаться в работе, в фитнесе, в сериалах, книгах и музыке.

Наверное, мне было бы себя сейчас жаль, даже если бы Лев не появился в моей жизни. Но если бы он не появился, и мы с ним не пообщались это недолгое время вместе, я бы многого не поняла.

Потому что да, я влюбилась. Вопреки тому, что Лев мне "совершенно не подходит"…

"Олеся, Боря тебе совершенно не подходит. Поверь моему опыту. Он мальчик грубый, хулиганистый и невоспитанный. Поздоровался со мной будто сквозь зубы. Я не хочу, чтобы ты с ним дружила".

"Но он же меня защитил! Ну, мама…"

"Так, перестала реветь! "Защитил" он… Он перед дружками своими, такими же, выпендрился. Ты — просто повод. Не надо романтизировать хулиганов. Ты знать не знаешь, чего от них можно ждать. Тебе нужен интеллигентный, воспитанный мужчина с мягким характером. Хотя бы потому, что у тебя он — не сахар. Короче, всё. Садись за уроки, и чтобы я за тебя завтра в школе не краснела. Мне ещё отдуваться перед классной руководительницей за эту безобразную сцену, что вы устроили".