Страница 5 из 10
– Самосознание, душа, дух. То, что веками обсуждают философы, психологи, мистики и религиозные деятели всех мастей.
– Ясно. – Даша улыбнулась в темноту. – Но я увела разговор в сторону. Что еще, кроме скалолазания, доставляет тебе удовольствие, хотя с точки зрения животного это очень странно?
– Я люблю драться, – сообщил Дэмиен.
И умолк, ожидая ее реакции.
– Любишь? Прямо-таки любишь? Хм… И тебе всё равно с кем?
– С тем, кто хочет того же, что и я. Остальное неважно.
– Ты любишь драться в шутку или всерьёз?
Он слегка усмехнулся.
– В шутку – это не драка, а щенячья возня.
– В серьёзной драке можно получить травму или даже погибнуть, – подумав, заметила Даша. – К тому же повседневная жизнь в больших городах такова, что драки происходят не так уж часто. Ну, как с войнами. Раньше были горячие войны, а теперь главным образом холодные. На уровне политики. Горячие тоже ведутся, но лишь там, где конфликт считается неразрешимым в принципе.
– Обычное заблуждение девочки из хорошей семьи. Повседневная жизнь в больших городах такова, что нарваться на конфликт с мордобоем можно в любой момент. Проходя поздно вечером через соседний двор, гуляя на выходных по дальним аллеям парка, паркуя машину в незнакомом районе, да мало ли где еще. Уличные драки я не люблю, хотя мне, конечно, приходилось в них участвовать.
– Уличные не любишь? А что, бывают другие?
– Бывают.
– Спарринги в спортивных секциях?
– Нет.
Он вздохнул, вероятно, готовясь к длинной речи. Даша решила набраться терпения.
– Я с подросткового возраста занимался единоборствами, так что имею представление о предмете беседы. Последней была секция рукопашного боя. Туда я пришёл, будучи студентом третьего курса, и посещал ее в течение десяти лет. Не сказать, что я стал крутым бойцом, но определённых успехов добился. Собственно для этого и предназначены все секции такого рода. Ты приходишь, чтобы научиться грамотно и эффективно защищать себя и своих близких в случае нападения уличной шпаны или более серьёзных противников. У тебя есть инструктор и есть коллеги-студенты, члены той же самой группы. В этой вашей группе, как в любой другой, проходящей курс обучения, со временем часть учеников оказывается в числе «отстающих», часть – в числе «успевающих», происходит распределение социальных ролей. Для оценки значимости каждого члена группы существует чёткий критерий – степень овладения знаниями и навыками. На улице дерутся, и в зале дерутся, но драка в зале в рамках программы – это демонстрация знаний и умений, всего того, чему тебе удалось научиться под руководством опытного наставника. Во время спортивных соревнований смысл всего происходящего становится еще более очевидным: ты должен победить, оказаться сильнее твоего противника, сильнее многих других. Получить награду, повысить свою квалификацию, ПОКАЗАТЬ РЕЗУЛЬТАТ. Ты меня понимаешь, Флинн?
– Да, – ответила она растерянно. – Вроде бы.
– Запомним это. – Он зашевелился в кресле и спустя минуту спросил: – Как думаешь, могу я закурить?
– Кажется, я видела на комоде пепельницу, можно принести ее сюда. Но только… Ведь я увижу твое лицо, когда ты будешь закуривать. Тебя это не смущает?
– А ты отвернись.
Фыркнув, Даша проследила взглядом за его осторожными перемещениями до комода и обратно, и когда он, поставив пепельницу на стол, вновь уселся в кресло, отвернулась.
Послышалось шуршание, затем щелчок зажигалки. Глубокий вдох, медленный выдох…
– Можно смотреть?
– Да.
Горящий кончик сигареты освещал слабым мерцающим светом, как в кино, длинные пальцы с аккуратно подрезанными ногтями красивой формы, какие не часто встретишь у мужчин. А когда Дэмиен подносил сигарету к губам, чтобы сделать затяжку, становились видны очертания гладко выбритого подбородка с едва заметной ямочкой. Довольно твёрдого подбородка и упрямых губ.
– Бесспорно, мне, как и всем остальным, был важен результат. Но какой? Сейчас, вспоминая это, я отчётливо понимаю, что меньше всего интересовался собственным статусом, собственной ценностью в группе – отстающий я там или успевающий, сколько раз победил, сколько проиграл. Моей задачей было НАУЧИТЬСЯ – научиться не избегать конфликтов с применением грубой физической силы, наносить удар, принимать удар, относиться одинаково бесстрастно и к победам, и к поражениям, в любой ситуации противостояния выдавать АДЕКВАТНЫЙ ответ, не больше и не меньше требуемого, – а у кого из коллег это получалось лучше или хуже меня, было делом десятым. Гораздо раньше, чем пришла уверенность в собственных силах, я начал оставаться с десятком таких же психов после занятий и участвовать в боях без правил. Ну, или почти без правил. Пустить противнику кровь считалось нормальным, но умышленно травмировать – нет. Хотя и такое случалось. Для меня это было имитацией уличной драки, промежуточным этапом, что ли… Я хотел добиться такого положения вещей, при котором меня перестало бы корёжить при мысли о возможной драке, чтобы в любой момент и при любых обстоятельствах чувствовать спокойную готовность к ней.
– И ты этого добился?
– Да.
– Благодаря этим боям без правил? Боям, которые проходили вне программы обучения?
– Да. Освобождение от прежних страхов пришло благодаря бессмысленности драки.
– Поясни.
– В отличие от драки на занятиях, в рамках программы обучения, в драке после занятий не ставилась цель победить или продемонстрировать степень овладения знаниями и навыками. Не происходило разделения на победивших и побеждённых, успевающих и отстающих. Не было никакой борьбы за статус, борьбы за результат. Драка ради драки. Сегодняшний победитель назавтра мог стать побеждённым. Тот факт, что сегодня он победил, не делал его победителем навсегда, Царём горы. Никто и не претендовал на такую роль. Мне нравилась именно эта атмосфера – когда весь смысл происходящего заключался в столкновении силы и воли одного человека с силой и волей другого. Эти моменты были настолько энергетически заряжены…
– Драка ради драки, о боже. – Даша покачала головой. – Ты меня удивляешь.
– Что в этом удивительного? Ты дерёшься, потому что дерёшься. Ради самого процесса. Это столкновение с силой как таковой, ничему не подчинённой, никак не закодированной. Силой в чистом виде. Драка больше ничего не доказывает, не служит самоутверждению одних за счёт других. Она представляет собой власть безо всякого опосредования, вне иерархического устройства социума.
– Иными словами, освобождение от прежних страхов, которое ты упомянул чуть раньше, это, по сути, освобождение от ограничений, навязанных социумом?
– Да, но это еще не уровень социальных преобразований, революции или реформации. Это уровень индивидуального освобождения. Уровень изменения самосознания и восприятия мира. Ты приходишь к пониманию простого факта, что мир никому не принадлежит. Что он открыт для любых экспериментов. И всегда был открыт. И всегда будет открыт. В этом мире ты, прошедший ритуал очищения, больше не винтик социального механизма с чётко прописанными правами и обязанностями, а вполне самостоятельная личность, способная принимать решения и действовать в соответствии с ними.
– Почему? Почему ты вдруг обретаешь такую способность?
– Потому что тебе становится плевать на то, что ты можешь потерять. Ты как бы взламываешь оболочку псевдо-человека, человека социального, и выходишь наружу. В мир, где у тебя всегда есть выбор, где только твоё решение определяет твою жизнь.
Молча Даша смотрела на него – чужого мужчину, курящего в слегка разбавленной светом уличных фонарей темноте чужой гостиной, – и чувствовала, что ее неумолимо затягивает в центр бешено вращающейся воронки. Невидимой. Опасной. Ей хотелось слушать его негромкий ровный голос, отрывистые смешки, невнятные междометия… наблюдать за движениями, угадывая то, что не удавалось увидеть… и это пугало. Нет, она не думала, что влюбилась. Невозможно влюбиться в человека, которого, строго говоря, не видела. Но ведь бывают и другие формы зависимости. Бежать, бежать, пока не поздно! Но, конечно же, она осталась сидеть где сидела.