Дюна: Леди Каладана

Чувствуя нарастающую тревогу, Лето расправил плечи и возвысил голос.

– Я не травил Атикка! Я пришел сюда, чтобы биться с ним. Я сам решаю свои проблемы и не прячусь от них. – Он поднял меч и указал на силовой защитный пояс. Гнев Лето не знал предела. – Я не напрашивался на эту дуэль, и я не убивал его.

Толпа молча смотрела на него.

Фенринг снова заговорил:

– Еще раз хочу сказать, что это вполне приемлемое завершение кровной вражды. Дело решилось без кровопролития и разрушительного боя на мечах. – Он приветственно поднял руку. – Хвала герцогу Лето Атрейдесу!

У Лето горело лицо. Свита его оцепенела. Отравление могло быть приемлемой тактикой, и возможно, собственный мастер-ассасин герцога Сафир Хават мог бы при известных обстоятельствах прибегнуть к яду, но сам Лето никогда не убил бы собрата аристократа таким низким способом. Вызов на дуэль принимался согласно кодексу чести. Для герцога это попахивало трусостью.

Фенринг же не скрывал удовлетворения и отнюдь не выглядел смущенным.

– Ну, ах-х-х, неважно, кто это сделал, но теперь конфликт можно считать почти улаженным, а мы можем заняться другим важными имперскими делами. – Оставив труп на попечении врача Сукк и слуг, бросившихся прочь с носилками, граф понизил голос. – Не стоило вам тратить на него время, Лето. Я вижу для вас куда более крупные возможности.

У меня великое множество деловых связей, потому что КАНИКТ – огромная компания, проникающая повсюду. У меня немного союзников, потому что поддержание союзов требует долгосрочного планирования и определенного взаимного доверия. Еще меньше тех, кого я могла бы назвать друзьями. Они драгоценны для меня, но и очень опасны, потому что слишком много обо мне знают. Я не часто соглашаюсь идти на такой риск.

Серебряная Игла пронзала небосвод Кайтэйна, словно меч. Высокое здание не было запятнано ни окнами, ни архитектурными украшениями, но полупрозрачный металл позволял руководителям компании наблюдать изнутри панораму города. Снаружи, однако, штаб-квартира КАНИКТ выглядела сверкающей и непроницаемой, как и сам КАНИКТ.

Шпиль сконструировали так, чтобы внушать подсознанию ассоциации с кинжалом ассасина, не позволяя императору забыть, кому на самом деле принадлежала реальная власть. Шаддам Коррино всю жизнь видел Серебряную Иглу, но Малина Ару сомневалась, что он считывал тайный посыл или хотя бы догадывался о нем.

Прежде чем вернуться в тихое убежище на Тупайле, ур-директору предстояло закончить кое-какие дела с сыном Франкосом в здании штаб-квартиры. За время пребывания на Кайтэйне она свидетельствовала перед комитетом Ландсраада, поклявшись – совершенно честно и в присутствии Вещающей Истину, – что не поддерживает непосредственной связи с Якссоном после атаки на Оторио и предполагает (хотя она на самом деле ни минуты в это не верила), что Якссон удалился в изгнание за пределы Империи с тем, чтобы никогда не возвращаться. Она образцово сотрудничала в попытках выследить Якссона и предать его в руки правосудия и превосходно разыгрывала роль убитой горем матери, сын которой совершил тягчайшее преступление.

Сейчас Малина обсуждала эти проблемы с Франкосом. Катастрофа на Оторио вызвала яростную месть со стороны императора, но безумная отвага Якссона укрепила поддержку движения, которая показала все неприятие аристократами Дома Коррино. Благородные семейства, давно втайне кипевшие недовольством, постепенно примыкали к мятежникам. Несмотря, однако, на то что многие Дома Ландсраада, возможно, сочувствовали Союзу Благородных, постепенность перемен приводила к впечатлению слабости и неэффективности движения. Потенциальные могущественные союзники не предлагали поддержку, потому что сомневались, что движение когда-нибудь увенчается успехом. Кровавая атака Якссона, однако, показала насущность и неизбежность перемен.

Малина, правда, осуждала его тактику, но очевидные результаты давали пищу для размышлений. Пора открыться новым возможностям.

В просторном кабинете президента компании на верхнем этаже Иглы полупрозрачная стена давала Малине возможность беспрепятственно осматривать столицу Империи. В данный момент в главном конференц-зале Франкос делал короткий доклад для урдира, сведя сотни торговых дел в несколько существенных пунктов. Старший сын знал, как справляться с наиболее важной информацией, чтобы не тратить попусту времени Малины.

Слушая, Малина не спускала глаз со своих любимых колючих собак. Несмотря на то что их домом был грубый и суровый Тупайл, они не являлись уроженцами этой нестабильной вулканической планеты. Хара и Кара вывели специально для Малины Ару на Тлейлаксе. Тлейлаксу оказали ур-директору эту услугу в обмен на многие секретные сделки с КАНИКТ.

Остистые псы были поджарыми, мускулистыми и похожими на волков тварями, их шерсть состояла из острых серебристых игл, но, когда их гладила Малина, иглы становились мягкими, как редкие драгоценные металлы. Тогда Хар и Кар, довольные, охотно ложились у ног хозяйки.

Франкос еще раз скользнул взглядом по распечаткам и закончил сообщение. Она сама просмотрит сжатые файлы по дороге на Тупайл в личном корабле без опознавательных знаков КАНИКТ.

Она помнила время, когда Франкос и его сестра Джалма были еще совсем детьми, помнила их совместные с Брондоном, ее мужем, родительские надежды. Амбициозные руководители КАНИКТ лелеяли честолюбивые планы относительно своих троих детей. По крайней мере, двое из них не разочаровали родителей и оправдали возложенные надежды – Франкос стал президентом компании, а Джалма управляла делами Дома Учана на Плиессе.

С Якссоном же проблемы возникли с самого начала. Тем не менее мать не оставляла надежды спасти его, вернуть под свое крыло…

Хар и Кар одновременно ощетинились и привстали с мест, в их глотках застыл грозный, хотя и приглушенный рык. Франкос оторвал взгляд от кристаллического блокнота.

– О, я забыл предупредить тебя о визитере, который как раз сейчас направляется к нам. Барон Владимир Харконнен. Он договорился о личной встрече с тобой.

Малина встревожилась.

– Не должно остаться никаких записей о нашей официальной встрече.

– Он встречался здесь, в Кайтэйне, с императором и попросил обсудить с ним дела, касающиеся его отношений с КАНИКТ как на Арракисе, так и на Гайеди Прим. – Франкос примирительно пожал плечами. – Это вполне обоснованная причина.

Мысли Малины метались.

– Сотри все записи его прихода в Серебряную Иглу. Просто для верности. Никто не должен знать, что он приходил сюда.

На лице Франкоса отразилось сомнение.

– Мама, едва ли возможно не заметить передвижения барона Харконнена.

Вспомнив огромные габариты этого человека, его пышный наряд и поясную подвеску, Малина поняла, что сын прав.

– Тогда измени записи в журнале посещений, чтобы там значилось, что он встречался с кем-то из второстепенных сотрудников на нижних этажах, не пробившись ко мне. Мы не можем допустить, чтобы все амбициозные аристократы вообразили, что можно в любое время запросто нанести светский визит ур-директору КАНИКТ.

Франкос деловито записал распоряжение на чистом листе ридулианского кристалла.

Барон вошел в кабинет, двигаясь с необычной грацией и ухитряясь не выглядеть комично. Огромное тело, напоминающее межгалактический грузовой корабль, обложенный толстыми складками жира, плыло на антигравитационных подвесках, но ноги очень элегантно шагали по ковру, толкая это тело вперед. Он услышал последнее замечание Малины.

– Вам придется найти для меня время, ур-директор, учитывая, что у нас много совместных дел.

Остистые псы привстали, готовые к атаке, но Малина осталась сидеть, и звери успокоились.

– Я всегда найду для вас время, барон, но не хочу, чтобы об этом кто-то знал. Так как у Дома Харконненов есть легальные дела с КАНИКТ, вы всегда сможете обосновать ваши посещения штаб-квартиры, но мы не можем допустить, чтобы кто-либо заметил, что мы проявляем необычное внимание друг другу.