Безжалостный рыцарь

Может быть, толстые люди просто хотят, чтобы их приняли с их недостатками. Как и все остальные люди.

И может быть, только может быть, общество должно перестать осуждать их. Ведь каждый толстый человек может с уверенностью сказать – никто не осуждает нас сильнее, чем мы сами.

Мы точно знаем, что показывает наше отражение.

Каждый лишний фунт, который мы не должны иметь.

Каждую слезу, которую мы тайно пролили в отчаянии и печали.

Все диеты, которые мы пробовали, но в итоге потерпели неудачу.

Каждый страх и неуверенность, что терзают нас.

Все ожидания, которые мы никогда не оправдаем.

И это отстой.

Если бы я могла пожелать что угодно, то после мира во всем мире, истребления бедности и избавления от расистских и гомофобных придурков, я бы хотела быть худой и красивой.

Больше никакого стресса. Никаких обманутых ожиданий. Никакого осуждения.

На этот раз люди будут смотреть на меня, потому что я красивая… вместо того, чтобы глазеть и думать, что я была бы красивой, если бы похудела.

Но желать чего-то подобного бессмысленно… поскольку мечты не сбываются у таких девушек, как я. Нет рыцарей в сверкающих доспехах, которые ждут, чтобы увезти нас в закат, где мы могли бы жить долго и счастливо.

Рыцарям в сияющих доспехах мы не нужны.

Им нужны хорошенькие крошечные чирлидерши вроде Кейси, Морган и Бьянки.

Таким девушкам, как я, приходится копаться глубже и пытаться довольствоваться тем, что общество может нам предложить, учиться получать гораздо меньше, чем мы заслуживаем.

Потому что это все, на что мы годимся.

Я так увлеклась своей вечеринкой самобичевания, что не услышала, как открылась дверь, и высокая мускулистая фигура, пошатываясь, вошла в спальню.

В одиночестве.

Ну, не совсем… учитывая то, что я все еще лежала на кровати и все такое.

– Извини… гм. Занято.

Хорошая работа, Сойер. Ты только что сказала какому-то мистическому парню, что занималась самоудовлетворением.

Он пробормотал что-то бессвязное, но я узнала бы этот голос где угодно.

Коул Ковингтон.

Не успела я прийти в себя, как он упал на кровать. Несколько дюймов вправо, и он бы приземлился на меня, но это не имело значения. Важным было то, почему он вообще оказался здесь.

Лежащим на кровати… со мной. В разгар вечеринки.

– Коул.

– Привет.

Серьезно?

– Привет.

Я наклонила голову, чтобы посмотреть на него, но это была плохая идея, поскольку даже в полумраке он так великолепен, что это должно быть противозаконно.

– Ты в порядке?

– Нет, – промямлил он.

Что ж, дерьмово.

– Хочешь поговорить об этом?

– Нет.

Окей.

Никто не произнес больше ни слова. Казалось, что пока мы пялились в потолок, прошла уже целая вечность.

Я попыталась придумать хоть какую-то зацепку, как ему помочь, но это было почти невозможно, ведь я понятия не имела, в чем дело.

Все пройдет. Моя бабушка говорила так всякий раз, когда я переживала тяжелые времена.

Однако у меня не выдалось возможности сказать ему об этом, потому что он проговорил:

– Сегодня мой день рождения… Кажется. – Коул прерывисто вздохнул. – Уже двадцать первое?

Я недоумевала, почему он так расстроен из-за того, что ему исполнилось восемнадцать, и почему его день рождения в августе, а не в ноябре, как я всегда думала, но потом я вспомнила, что его брат-близнец умер некоторое время назад.

Я посмотрела на часы на прикроватном столике. Полночь. Я бы поздравила его с днем рождения, но я не бессердечная.

– Мне жаль, – вместо этого прошептала я.

Честно говоря, я не знала, что еще сказать. И вообще не была уверена, можно ли сказать хоть что-то в подобной ситуации.

Он фыркнул:

– Хах, наверное, только тебе.

Я понятия не имела, о чем он, но не хотела давить, поэтому помалкивала.

У нас с Коулом всегда были странные… отношения.

Ни для кого не секрет, что мы не совсем друзья, но он пошел дальше, флиртуя со мной и говоря вещи, которые, как он прекрасно знал, действовали мне на нервы. Коул был настолько убедителен, что в прошлом году я даже подумала, будто действительно ему понравилась… но потом появилась Кейси.

Кейси – капитан группы поддержки и новая «главная» стерва, отвечающая за всю Королевскую Академию. А еще она та девушка, которую я избила на вечеринке в прошлом году за то, что та назвала меня толстой.

Вообще-то, «толстая» было бы предпочтительнее. Она сказала настолько мерзкие, отвратительные вещи, что я не уверена, мог бы хоть кто-то столько молиться, чтобы спасти ее мерзкую душонку.

Коул был там, когда это случилось, и по его виду было ясно, что он не одобрял ее слова. На самом деле, он выглядел так, словно не хотел больше иметь с ней дела.

Буквально на мгновение мне показалось, будто я смогла разглядеть что-то в нем… что-то благородное и праведное.

Но потом он начал меня игнорировать и встречаться с ней.

С тех пор мы практически не общались. До сегодняшнего дня, очевидно.

– Это чушь, – пробормотал он в темноту.

Не густо, но хоть что-то.

– Что чушь?

– Все.

В одном этом слове было столько боли, что мое сердце пропустило удар. Мне было жаль, что я не знаю слов, способных облегчить его боль. Но, опять-таки, может, Коулу и не нужен был тот, кто разберется с его проблемами.

Возможно, он просто нуждался в том, кто выслушает его.

Не обращая внимания на тоненький голосок в голове, который вопил, мол, я собираюсь сделать нечто, равносильное тому, чтобы засунуть голову в пасть льву, который вполне может разорвать меня на кусочки… Я потянулась к руке Коула.

В тот момент, когда мы соприкоснулись, Коул резко выдохнул, но, к моему удивлению, не отстранился. Он сжал мою руку так, словно шел ко дну… а я была его спасательным кругом.

– Все вокруг – не те, кем пытаются казаться.

Оторвав взгляд от потолка, я посмотрела на него.

– Как это?

– Все фальшивые, – пояснил он. – Все ненастоящие. Мы все овцы, которые ходят друг за другом по кругу… и никуда не приходят.

Как бы грустно это не звучало, в этом была доля правды. В мире больше фальшивых людей, чем настоящих.

– Все так чертовски фальшивы, – повторил он. – И я в том числе.

У меня на языке вертелось сказать, что сейчас он настоящий, но от его следующего заявления у меня перехватило дыхание:

– Я знаю только одного человека, который не пытается казаться кем-то еще.

– Кто же он?

Я почувствовала стайку бабочек у себя в животе, когда его губы дернулись, а глубокие зеленые глаза уставились на меня.

– Моя любимая Святоша.

Я разрывалась между желанием врезать ему и желанием улыбнуться, потому что я его любимая… и не важно кто.

– Мудак.

Коул ухмыльнулся, и да поможет мне Бог, ведь я так облажалась.

Я часто закатывала глаза на девушек, которые утверждали, будто не могут контролировать себя в присутствии симпатичных парней и поэтому ведут себя глупо.

Оказывается, карма не всегда сучка. Иногда она дьявольски привлекательный квотербек с такими острыми скулами, что о них можно порезаться; зелеными глазами, такими пронзительными, что вы всерьез задаетесь вопросом, не является ли он наполовину волком, и худым, мускулистым телом, которое заставляет…

Возьми себя в руки, Сойер.

– Я и есть мудак. – Подвинувшись, Коул повернулся ко мне всем телом. – И, если ты хотя бы наполовину такая умная, как я думаю, ты бы прямо сейчас встала с этой кровати и ушла.

Его угрозы меня не пугали.

– Зачем мне это делать?

Его взгляд потемнел.

– Потому что твой драгоценный Бог может в конце концов аннулировать твой билет в Рай, если ты задержишься здесь еще немного.

Оу, что ж.

Во рту у меня пересохло, а ладони начали потеть… а потом я вспомнила. Коул может быть и пьян, переживает тяжелую ночь… но у него все же есть девушка.