Синдикат

Он открыл глаза и потрясенно выдавил:

— Слушай, все ведь помню… Как будто вчера последний раз делал…

Костин улыбнулся еще шире, по-настоящему и по-дружески.

— Вот сейчас верю, что, по крайней мере, с нашей стороны все будет нормально, — сообщил вежливый «мудрец». — Только фотоконтроля у меня нет, уж не обессудь.

Костин обошел боевую машину, хлопнул по намертво закрытому отсеку с электроникой. Эль Мохито утрамбовал внутрь два полноценных «Дива» и мощную радиостанцию с шифрованием, залил отсек амортизационной пеной и самолично заварил панель, сказав, что не хрен туда больше лезть, если что-то и сломается, починить все равно будет некогда и некому.

— Как думаешь, за сколько управимся? — спросил «флибустьер».

— По регламенту сорок минут, для очень хороших экипажей полчаса, — вспомнил Фирсов. — Но мы уже старенькие. Думаю, часа хватит. Еще минут тридцать докинем просто на всякий случай…

— И укладываемся с запасом, — закончил мысль Костин. — Тогда вылезай, бери шлем, сделаем все по правильному, предполетную подготовку от А до Я. Но сначала ракету.

— Слушай… — Фирсов хлопнул себя по лбу. — А мы ничего не забыли?

Комитетчик поднял бровь, огляделся, разворачиваясь всем корпусом, внимательно посмотрел на «Птеродактиля». В отличие от длинного «Шайенна» советский винтокрыл казался более плоским и широким, напоминал приземистый чемодан с обрубленными и сглаженными углами. Хотя он был спроектирован милевцами, двойной винт повторял типичную схему КБ имени Камова. Два толкающих пропеллера уместились за трапециевидными крыльями, у основания короткой хвостовой балки. На почтенный возраст машины указывало настоящее остекление кабины, без непрозрачных панелей с проекцией типа «гибкий экран». Ми-40М казался не очень большим, скорее очень «плотным», компактно собранным — за счет нетипичного для советской школы отказа от полноценного десантного отсека.

— Слушай, дурная шутка, — Копыльский повернулся к Фирсову, который вылез наружу и массировал пальцы. — Время то идет…

«Флибустьер» осекся.

— Ну?.. — ухмыльнулся Фирсов.

— Вот же… — от души чертыхнулся Костин. — «Гробик» для ротошютного чудилы не подвесили. Слушай, вот, что значит привычка… Ладно, сейчас сделаем.

Вертолетчики переглянулись и дружно без команды и повода, рассмеялись. Тепло, как старые друзья, никогда не расстававшиеся больше чем на пару дней.

— Это будет весело, — решил Костин, утирая выступившие слезы. — Как бы ни закончилось, точно будет не скучно. Ладно, время поджимает.

— У подводников жизнь необычна, мы об этом поем иногда… Тем, кто к трудным делам непривычен, не служить на морях никогда… — пробормотал себе под нос НуНах, стукнув по боку ящик «Симаргла». ЭВМ сердито завыла вентилятором.

— Эй, не трогай технику! — разволновался Мохито. Голый как Адам в момент появления на свет, он готовился лезть в гелевую ванну, чтобы не сварить себе мозги по ходу комплексного взлома.

— Это мое, — недовольно огрызнулся Нах. — Навигация.

— Все равно не трогай! — трагическим шепотом возопил граф.

— Как скажешь, — отмахнулся «флибустьер», ставший временным капитаном субмарины, и проворчал уже себе под нос. — Вот же… хотел в детстве побыть советским подводником и взорвать что-нибудь капиталистическое… Догнала мечта спустя сорок лет.

«Ослик» шел на самом слабом ходу, едва-едва шевеля лопастями винта, как ленивый аквалангист, подслушивая окружающий мир, как внимательный слепец, которому не нужно видеть, чтобы знать. Использование подлодки оказалось наиболее слабым местом в и так запутанной схеме — требовалось собрать опытную, но в то же время категорически не-болтливую команду. И сделать это не получилось, а без подводных работ нельзя подменить груз, без подмены груза… и так далее. Бес предложил навербовать индийцев, а затем просто убрать исполнителей (и поймал очередной странный взгляд Глинского), соорганизаторы внимательно рассмотрели предложение, однако решили, что выйдет чрезмерно сложно и непредсказуемо по последствиям. Нет, Кадьяк, разумеется, поубивает всех, не отрываясь от стакана воды, быстро и чисто. Тела пройдут через портативную мусорную машину и отправятся за борт в виде фарша, на радость рыбам, лучшим утилизаторам органического мусора. Но у местных всегда за спиной толпа родственников, а также прочих «друзей и знакомых Кролика». Кто-нибудь что-нибудь да запомнит, начнет искать пропавшего папу или дядюшку… и, как обычно случается, обмолвится в самый неподходящий момент самым неподходящим людям. Нет, не вариант. И снова пришлось импровизировать, полагаясь главным образом на высокую автоматизацию работ.

— Дывысь, яка кака намалевана, — процитировал Копыльский, передав капитану свежеотпечанную фотографию, оттиск с камеры перископа.

— Что у вас? — из открытого люка в металлическом полу заинтересованно выглянул Кадьяк.

До переоборудования рубки в ней могли бы поместиться человек пять, но сейчас, после всех трансформаций, места едва хватало для троих. Кадьяк уже натянул легкий скафандр, оставалось надеть шлем и залезть в облегченный экзоскелет с набором инструментов и баллонами, так что кибернетик даже не стал пытаться залезть в кабину.

— Херня там, — пояснил Нах. — Вот такая…

— Ого, — сказал Кадьяк, глядя на фотографию. Она отображала странную штуку, которая больше всего напоминала краба в тарелкообразном панцире с четырьмя лапами, обутыми в «тапочки»-поплавки. На снятом под таким углом и с большой дистанции изображении было трудно понять масштаб, однако, по-видимому «краб» был где-то по пояс взрослому человеку и действительно ходил по воде. Над панцирем торчала зонтичная антенна в полураскрытом положении. [8]

— Охренеть, — на хорошем русском вымолвил Кадьяк. — Что это?

— Понятия не имею, — честно ответил Нах. — Но три таких взяли в окружение остров с нашей мишенью. Смахивает на расширение периметра наблюдения за счет мобильных автоматиков. Кажется, новая сторожевая система будет посложнее, чем мы ожидали.

— Вот уроды, — скрипнул зубами Копыльский. — Мало им придонных датчиков…

Сеть маячков, отслеживающих вибрацию и еще с полдесятка параметров, была основной причиной, которая спустила в унитаз концепцию подводной высадки. То, что противник задумал еще какую-то пакость, оказалось неприятным сюрпризом. Очередным в списке, что с удручающим постоянством обновлялся который день подряд.

— Надо сообщить диверсанту, — предложил Кадьяк. — Может, стоит пробить числовые сети, проверить, чьи это… ходячие поплавки?

— Нельзя, — покачал головой Нах. — Придется поднимать антенну, еще слишком светло, заметят. А мы по маршрутному листу должны быть уже пятью километрами западнее.

— Можно попробовать вклиниться в промежуток между салютом и высадкой…

— И что дальше? Будем отменять? Или скажем десантнику, что может еще больше нервничать?

Кадьяк задумался и честно признал:

— Да, теперь только положиться на таланты нашего клона.

Нах покосился через плечо на Мохито, который дрожал от холода и заливал в свою ванну антисептический гель нежно-салатового цвета. Корыто и электроника графа слопали оставшийся резерв свободного места, зачеркнув желание Беса непосредственно поучаствовать в операции.

— Все, готовьтесь, — приказал Нах, концентрируясь на приборах. За отсутствием возможности нанять правильную команду, заговорщики постарались в кратчайший срок приспособить технику под свои навыки и потребности. Так что в тесной кабине подлодки стало еще теснее из-за присобаченных на скорую руку экранов и адаптеров управления. От Наха и Копыльского требовалось главным образом следить, чтобы синие и зеленые линии совпадали с красными, крутить ручки, добиваясь совмещения, и ничего не сломать. Остальное делали алгоритмы, написанные за двое суток пятью коллективами программистов от Сиэтла до Челябинска.

— Твою м-м-мать, — пролязгал зубами Мохито.

На подлодке было холодно, а граф поспешил раздеться, чтобы намазаться специальной мазью. Теперь он мерз, а ванна заполнилась пока лишь на две трети. О какой-то теплой накидке никто, разумеется, не подумал. Кадьяк посмотрел на трясущийся жирок графа, деревянный поддон, прислоненный в угол рядом с люком в машинное отделение. Кибернетик тихонько вздохнул и убрался назад, в отсек внешних работ со шлюзовой камерой. Спускаясь по короткой лесенке, наемник быстро вспомнил наиболее опасные, сшитые на живую нитку предприятия, в коих участвовал, и пришел к выводу, что эта операция не является пиком безумия, однако призовое место, безусловно, возьмет.