Синдикат

Хотя нет… нет. Не бьется с…

Постников скрючился за своим укрытием, Фирсов залез под стол, но перед этим ухитрился очень ловко перекинуть телефонную трубку сталевару. Вот, что значит военное прошлое, опыт настоящего ветерана не пропьешь и не растеряешь даже спустя десятилетия. Мгновение Бес, поймавший «трубу» на чистых рефлексах, смотрел на зеленый огонек, сообщающий о соединении. Затем поднес телефон к уху и сказал три слова:

— Почта. Вырубай свет.

Кадьяк ответил, но Бес не понял, что именно, аппаратура давала слишком сильный фон. Алекс крепче сжал рукоять Матебы, закрыл глаза, пытаясь на звук определить расположение противника. Не сказать, чтобы совсем безуспешно, однако мешал проклятый шум. Одна из пластмассовых коробок зашипела пневматикой и выбросила целый ворох обычных писем в бумажных конвертах, которые вспорхнули как игральные карты из рук каталы. Очередь, клацанье затворов и перханье глушителей от которого заболело в ушах, клочья бумаги разлетелись как мертвые бабочки. Стрельба в помещении не прошла даром, так что мигающих красным экранов стало больше, запиликало несколько тревожных сигналов. Откинулись прозрачные крышки у двух контейнеров с пожарными баллонами. Сложная автоматика отчаянно сигнализировала, что дела на почте не хороши, услужливо предлагая все исправить.

Так, сейчас работали два ствола, Кадьяк говорил о троих «мерсах». Что ж, трое не четверо. Но все равно больше одного. Постников с большим трудом удержался от попытки выстрелить из-за письмобросательной машины. Рано, еще рано…

Фирсов сидел под столом как затаившаяся мышь. Бес аккуратно взвел Матебу — беззвучно, сначала выжав спусковой крючок, а затем уже отводя курок. При этом он с каким-то чуждым, отстраненным любопытством ждал то, что было бы неизбежно, руководи налетом профессионал, например сам Алекс, несколько лет назад.

Акустические детекторы, заточенные на звук сердцебиения. Сканирующая граната или мини-автоматики с камерами объемной видеопередачи. Оптика, сопряженная с цифровой обработкой отражений в плоскостях. И скоростные или оперенные пули, которыми легко расстреливать мишень сквозь преграду. Или, возможно, аэрозольные гранаты, оставляющие после себя лишь пепел. А может быть и газовый реагент, который убивает при контакте с кожей и распадается на безвредные фракции через считанные минуты.

Да, так поступил бы Алекс, однако не те, кто пришел за Фирсовым, что наводило на разные мысли. Постников глянул на экраны, скользнул взглядом по стенам, надеясь увидеть что-нибудь зеркальное. Увы, зеркал не было, а плоскости давали слишком размытые отражения, противников не разглядеть. С другой стороны и они не могли его увидеть. Наверное.

Он слышал их осторожные шаги, легкие, на пределе слышимости хромированных ушей бывшего арбитра. Два человека, скорее даже три, возможно четверо, но вряд ли. Поступь легкой пехоты, тяжелого вооружения нет. Бес вдохнул и выдохнул, он помолился бы о том, чтобы Кадьяк все понял верно, однако на молитвы не было ни времени, ни ресурса «внимание». Алекс когда-то уже побывал в сходной ситуации — несколько противников, причем каждый сильнее отдельно взятого уголовника-курьера, и единственный выстрел в запасе. Тогда получилось. Конечно, глупо рассчитывать, что удача повернется лицом вторично, но почему бы и нет?

Бес выдохнул в третий раз, крепче сжал револьвер, и в это мгновение свет погас. Слава богу, Кадьяк все понял правильно. Если здесь все было устроено по типовому образцу, то спустя мгновение должно было заработать аварийное освещение. За это мгновение боец выскользнул из-за своего укрытия и бросил телефонную трубку в одну из теней, что уже развернулись в линию, перекрывая огнем все почтовое отделение. В крови закипал адский бульон старых, но еще действенных препаратов, готовых отчасти компенсировать проигрыш в оснащении. Настоящая перестрелка обычно заканчивается быстро, перестрелка агентов в замкнутом пространстве длится еще короче. Все должно решиться в несколько мгновений, пять-шесть ударов сердца, не больше. Почтамт утонул в полутьме, освещаемой хаотичным, разноцветным мерцанием индикаторов и экранов. Затем под потолком зажглись красные лампы.

Бес ни о чем не думал, ничего не планировал, полностью отдавшись во власть тренированных рефлексов, отточенных годами тренировок и сотнями тактических симуляций. Тот, в кого летит трубка, на секунду или полторы — не противник, он пока выведен из боя неожиданной помехой, которую еще предстоит распознать. Второму — крайнему и ближнему — Бес прострелил голову единственной пулей из Матебы. Убийца был в шлеме, однако на таком расстоянии это было несущественно, единомоментный приход тысячи джоулей в голову если даже не убьет, то выведет из строя оппонента и его электронику. Тело Беса и так горело в жестоком пламени химического допинга, а сейчас в голову бешено ударила веселая ярость. Настоящее убийство в настоящем бою, когда противник сильнее, лучше вооружен, находится в более выигрышной позиции — и все равно ложится от твоей руки.

Может и прав был Фирсов насчет жизни-приключения… Но это было не важно, все уже неважно кроме двух фигур в красном свете аварийных ламп.

Бес ринулся вперед на полусогнутых, одновременно смещаясь чуть в сторону, так, чтобы опускающееся тело прикрывало хоть немного от дружественного огня «коллег» убитого. Неправильно, все неправильно, так не атакуют! Крайние должны были идти прямо вдоль стен, чуть впереди центрового стрелка, именно для противодействия такому прорыву, чтобы никто не смог выйти на линию взаимного обстрела.

Постников перехватил автомат убитого — да, бесповоротно убитого, револьверная пуля попала ниже края шлема, в линзу тактических очков. Покойник, оседая на пол, сам помог Алексу высвободить оружие из мертвых пальцев. Да еще и принял на себя короткую очередь, предназначенную для Беса. Укороченный автомат с длинным рожком за рукоятью лег в правую ладонь как влитой, удобно и цепко. А противник то был левшой — бесполезная информация, не тратить на нее время! Другой рукой Алекс прихватил мертвеца за широкий ремень на груди, прикрываясь телом, как щитом. Длинный призматический глушитель лег на плечо убитого, получив вторую точку опоры.

Зажегся нормальный свет, видимо сработал запасной генератор или домовая электроника обошла сооруженную на скорую руку цифровую помеху Кадьяка. Безликая маска убитого глянула прямо на Беса одним бельмом темного стекла, вторая линза разбежалась паутиной трещин вокруг пулевого отверстия. За плечом мертвеца Постников видел две фигуры, контрастно черные на фоне светло-бежевых тонов почтамта. Все трое выстрелили одновременно, лязг затворов слился в механическое дребезжание, словно зубья пилы наткнулись на гвоздь и прошлись по нему в один прогон. Алекс достал обоих одной очередью и в свою очередь отхватил пулю в левое плечо, которая задела сустав, еще одна разорвала и без того мертвому «щиту» шею, так что брызги крови залили Постникову глаз.

Вспышка безумной боли, ударила через плечо в грудную клетку, отозвалась в кончиках пальцев мучительными уколами. Металлическая основа протеза осталась функционирующей, однако плоти было по-настоящему больно. Бес отпустил ремень, высаживая почти вслепую остатки магазина из трофейного автомата. Мгновение спустя никель в мозгу приглушил болевой импульс, но с физиологией ничего поделать не мог. Алекс, увы, не застал новое поколение глубокого хромирования, когда металлический скелет и продвинутая электроника позволяли в аварийной ситуации брать контроль над телом помимо затуманенного сознания.

Постников больше не чувствовал боли, но тело отказывалось повиноваться. Ноги ослабели как после серии тяжелых приседаний, сердце зачастило, сбиваясь, как споткнувшийся на забеге спринтер. Автомат добил остатки магазина и со щелчком встал на затворную задержку. Если бы даже Алекс мог быстро найти на трупе запасной рожок, то быстро перезарядиться одной рукой уже не выйдет. Стиснув зубы, Постников бросил в сторону предполагаемого противника «пустой» автомат, сделал два-три шага, переступая через мертвеца на подгибающихся ногах. Тело слушалось медленно и плохо, как у полиомиелитчика без костылей. Кто-то громко вопил и, похоже, то был не Фирсов, Алекс упрямо брел вперед в жалкой пародии на стремление к рукопашной схватке. Точнее, пытался брести.