Бракованный

Мужчина склонился над ногой хозяйки, но не спешил нарушить целостность кожного покрова. Жилка на его шее сильно пульсировала. Пальцы почти не тряслись. Он часто заморгал, коротко выдохнул. И выпрямился.

— Киборг, будь хорошим роботом, отвернись, — сказал Норсон. Не дождавшись выполнения своей просьбы, потоптался на месте и снова склонился над голенью Джи. Однако опять поднял голову и произнес: — Знаю, что у тебя настройки выполнять указания только хозяина, но если сейчас же не перестанешь на меня пялиться, нога заживет не так быстро, как хотелось бы.

Я опустил взгляд на свои руки, в которых держал ее маленькую ладонь.

Нелицензированный медик сделал надрез. Он покачал головой, поморщился и посмотрел в мою сторону.

— Переверни ее руку так, чтобы я видел точку на запястье, — дал мужчина указание и вернулся к поврежденной голени.

Норсон долго с ней возился. Проделывал все медленно, кропотливо, часто поглядывал на установленный над ногой сканер и на мигающий зеленый индикатор у Джи. Впрыскивал через шприц смешанный медикамент. Соединял кость, сращивал, заживлял плоть.

И все же нелогично было отправляться сюда. В медицинском центре современное оборудование. Данную процедуру провели бы за десять минут, после чего не осталось бы шрамов, недомоганий и непредвиденных последствий.

Я продолжал смотреть вниз, все так же записывая в свою базу действия Норсона. А хозяйка спала. За время операции она ни разу не шевельнулась.

— Все, — вытер пот со лба мужчина. — Жить будет точно, а вот как — это уже другой вопрос.

Он шумно втянул носом воздух и вдруг нахмурился. Придирчиво осмотрел тело Джи, взял сканер и начал исследовать им тело. Задержался на животе, затем в области груди и остановился возле головы. Долго вглядывался в экран, менял в устройстве фильтры, убирал слои.

А когда выпрямился и размял спину, замер.

— Погоди, Джи вроде бы сказала не прикасаться к ней.

Я убрал свою ладонь, показывая, как она сжимала мой большой палец левой руки.

— Странно, — почесал Норсон затылок. — А сделала это до того, как начала ругаться, или после?

Вместо ответа я вновь накрыл ладонь Джи своей, подавив мигающее на экране предупреждение о том, что нельзя прикасаться к хозяину без его разрешения.

Пробуждение было необычным. Я ощущала на языке привкус своей злости. Собиралась высказаться до конца, выплеснуть на киборга накапливаемые за все эти пять лет эмоции, которые тщательно подавлялись и скрывались. Однако разлепила веки и увидела темные глаза.

Было тепло. Развеялись страхи. Казалось, больше никто не посмеет обидеть меня, не посмотрит косо в мою сторону и не скажет дурного слова. Я будто наполнялась светом. Взгляд мужчины обволакивал, проникал вглубь, словно нащупывал сердце…

Я вздрогнула. Испуганно осмотрелась, вжалась в операционный стол и выдернула свою ладонь из рук киборга. Алиита, это что сейчас было?!

— Норсон! — позвала я.

Мой старый знакомый выбежал из соседней комнаты. С встревоженным видом остановился возле меня и, не отыскав взглядом причины для беспокойства, начал вытирать о принесенное полотенце руки. В мире столько изобретений, а он продолжал пользоваться устарелыми предметами.

— Как самочувствие?

— Н-нормально, — вновь глянула я на киборга, а затем только вспомнила о голени и прислушалась к ощущениям. — Вроде не болит.

Норсон не поверил. Отложил полотенце и нажал на поврежденное место указательным пальцем, отчего я вскрикнула. Оказывается, не все так хорошо, как подумалось.

— Сутки ноге нужен полный покой, — пояснил мой старый знакомый. — Я ускорил процесс сращивания, кость цела, но велик шанс, что треснет. Поэтому желательно не наступать на нее, не тревожить. Предлагаю даже зафиксировать.

— А как же работа? — опомнилась я. — Нет, мне нельзя!

Норсон закатил глаза. Он махнул на меня рукой и отправился по своим делам, правда, не успел толком скрыться за дверью, как вернулся обратно, полный решимости.

— Хотел промолчать, но скажу. Джи, хватит! Твое усердие ни к чему хорошему не приведет. И еще скажи спасибо, что линзы достал.

— Спасибо, — упрямо произнесла я, не чувствуя ни капли благодарности.

— Джи, твой киборг ничего никуда не передаст, уж поверь. Он скорее кому-нибудь шею свернет, чем позволит тебя обидеть.

Я усмехнулась, отрицательно покачала головой, стараясь не смотреть на робота. Прошла всего пара часов после его появления. Однако уже казалось, что киборга настолько много, что хватит с лихвой на несколько жизней в разных телах и даже за гранью.

— У них в программе четко прописано, что нельзя. Я прочла весь список запретов.

— Ты же сама сказала, что он бракованный. Слушай, Джи, это очень странная модель, — ближе подошел ко мне Норсон. — Я бы назвал его защитником, но они для лучшей подвижности обычно не такой мощной комплекции, да и ведут себя по-другому. Советую разобраться в основной программе киборга. Возможно, у него был сбой при выполнении главной задачи, поэтому его сейчас слегка клинит. Так иногда бывает, — уже полностью остыл мужчина. — Ах да, что еще хотел сказать. Я понял, чем вызван твой приступ агрессии. Она… — ветеринар потер руки друг о друга и глянул на робота. — В общем, обосновалась у тебя в голове. Когда я ввел препарат, защита слетела, поэтому ты… хм… сорвалась.

Я коснулась виска. Стало приятно от осознания, что она там, не исчезла, жива. Меня иногда бросало в дрожь от мысли, что я осталась одна. Но нет.

Миала…

— Спасибо, Норсон, ты снова меня выручил.

Мужчина пожал плечами, будто не сделал ничего особенного, и подхватил полотенце. Вот посчастливилось же мне встретить такого замечательного человека.

— Сколько я тебе должна?

Ветеринар загадочно улыбнулся. Он провел рукой по черным, слегка вьющимся волосам и взъерошил их на затылке.

— Не желаешь перекусить? — предложил вместо ответа. — Тут за углом делают отменные хикки. Помню, ты когда-то их любила.

Я откинулась на операционный стол. Зачем?! Неужели нельзя без всего этого? Почему нужно вспоминать старое и возвращать меня в то время, когда едва блеснула надежда, что жизнь вот-вот наладится?

— Норсон, мы уже все обсудили. Я пока не могу.

— Такими темпами ты никогда не сможешь.

— Не начинай, — устало прикрыла я глаза.

— Думаешь, если отгородиться ото всех, то станет проще? Нет, Джи, ты не права. Разве тебе нравится возвращаться в пустой дом, видеть те серые стены и есть у окна за неудобным маленьким столом? Да у тебя даже цветов нет, а ты их так любишь! Зачем жить, лишая себя самой жизни?

В груди словно натянулась струна. Завибрировала. Ему не понять. Я и сама себя иногда не понимала, однако продолжала упрямо двигаться к намеченной цели. Ходила на работу, полностью отдавалась ей, носилась на встречи с заказчиками. Дела, дела, дела. Оттого-то сотрудники и невзлюбили меня. Я бралась за любое поручение и сломя голову бежала вверх по карьерной лестнице. А если бы мне предложили работать по выходным, то я без раздумий согласилась бы. Только для того, чтобы быстрее собрать необходимую сумму и хотя бы на день придвинуть к себе тот заветный миг.

А жизнь… ее отняли у меня еще пять лет назад.

— Помолчи, Норсон, — еле слышно прошептала я.

Ветеринар напряженно хохотнул. Мы уже не единожды говорили на эту тему, и каждый раз оставались при своем мнении. Именно мое усердие и полная самоотдача стали камнем преткновения в наших отношениях. Да, я встречалась с ним, ходила на свидания, ела вместе с ним вкуснейшие хикки и тщетно убеждала себя, что счастлива.

— Ты ничего не понимаешь, — так же тихо добавила.

Мне даже не понадобилось на него смотреть, чтобы узнать выражение лица. Всегда добродушный, с широкой белозубой улыбкой и открытым взглядом, он свел брови на переносице. Смотрел с укором, а ноздри трепетали от негодования.

— Ладно, пусть будет так. Но все же послушай меня, — настойчиво заговорил Норсон и, едва прикоснувшись к моему плечу, убрал руку.