Страница 16 из 18
Недели две назад полиция штата Нью-Джерси по какой-то причине заново открыла дело Дани. Видимо, нашли что-то, потому что они связались с ФБР, а ФБР связалось с местным шерифом, который заверил их, что у полиции с Дани прекрасные отношения. Этим утром с первыми лучами солнца шериф повез представителя ФБР к Дани на ранчо и попросил ее поехать с ними на допрос. Они не приняли во внимание Мишель.
Рак Мишель убивает ее. Как об этом рассказывает Дани, болезнь два месяца назад резко вошла в новую фазу, и теперь она каждый день сидит у смертного одра. Ей везет, если у них выдается то полчаса спокойных, то двадцать сносных минут, так Дани проводит дни, пытается слатать из отдельных фрагментов побольше времени без боли, а тем временем женщина, которую она любит, умирает. Они провели вместе девятнадцать лет, и Дани ничему, кроме группы, не позволит оторвать ее от Мишель.
Шериф предложил допросить ее в гостиной. ФБР не соглашалось. Она должна ехать в отделение. Точка. Дани только что вернулась из Лос-Анджелеса. Она сказала им, чтобы они ушли с ее собственности. Когда они отказались, она вошла в дом и вернулась с пистолетом. Начала стрелять.
Я не могу поверить, что Дани пристрелила копа. Она законопослушный избиратель, она позволяет департаменту местного шерифа пользоваться уголком ее собственности – они там ежегодно устраивают барбекю. Она оборудует там для них тир, и они бегают и стреляют на синхронизированных маршрутах, пробивают мишени из металла, которые она нарезает для них, пока Мишель жарит свинину. Копы – ее герои, и я помню, как тяжело она восприняла 9/11. Так что мне трудно поверить, что она пристрелила какого-то полицейского.
Доктор Кэрол тоже не вполне верит в это, и потому она звонит разным людям, пока не доискивается до истины.
– Никого она не застрелила, – со вздохом облегчения говорит наконец доктор Кэрол. – Тут произошла путаница. Она стреляла в воздух. Ее обезвредили тазером. Я знала: она никогда не наведет оружие на полицейского.
Оказывается, что это не единственная хорошая новость.
– И Джулия жива, – говорит она. – В нее попали три пули, и сейчас она в отделении интенсивной терапии, но пока без сознания.
– Я знала, что она жива, – говорю я, чувствуя, как расслабляются мои плечи. Я даже не отдавала себе отчета, насколько я испугана.
Доктор Кэрол продолжает:
– Должна вам рассказать не слишком радостную новость о Дани. Причина, по которой они возобновили расследование того дела. Кто-то другой признался в этом преступлении.
Я смотрю ей в глаза.
– Ее нужно поместить под надзор в целях предотвращения самоубийства, – говорю я.
Доктор Кэрол кивает.
– Я позвоню.
Убить непросто. Убить брата непросто вдвойне. А найти того, кто убил твоего брата, – вообще самая нерешаемая задача на свете. Доктор Кэрол имеет возможность пробиться к кому-то, и они переводят Дани в камеру с наблюдением. Она всю дорогу отбивается от них, кричит, зовет Мишель. Копы прислали «скорую» и перевели Мишель в хоспис. Не могу себе представить, чтобы, с учетом состояния Мишель, это продлило ее дни. Они любят это ранчо, и Дани обещала Мишель, что та умрет здесь. Дани ничто так не ненавидит, как нарушение собственных обещаний. Она сейчас просто в аду.
Для нее это знакомое место.
В восьмидесятые старший брат Дани Ник любил убивать животных. Он был крупный и трудно контролируемый и считал забавным причинять боль тем, кто меньше его. Когда Дани было семь, Ник как-то вечером напал на их няню. Он так ее изуродовал, что его пришлось отправить в исправительное заведение. Родители взяли Дани на свидание с ним в день его восемнадцатилетия. Ей тогда было десять. Она говорит, его так накачали «Торазином», что он даже глотать толком не мог, а грудь его рубашки была до прозрачности пропитана слюной. Больше она никогда туда не ходила.
– Я была ребенком, но это не оправдание, – сказала она в группе. – Я должна была приходить к нему.
В следующий раз она увидела Ника, когда ей исполнилось семнадцать. Гроза оставила заведение без электричества, и нескольким обитателям удалось бежать. Ник украл несколько комбинезонов и пробрался в их чудный маленький пригород, он хотел понять, почему его младшая сестренка не приходит к нему. Он надел маску. У него при себе был нож. Наступил Хеллоуин.
Дани в тот вечер подрабатывала няней, собирала деньги на переезд. К тому времени она уже знала, что она квир, и хотела поскорей убраться из Нью-Джерси куда подальше от Восточного побережья. Она хотела уехать на Дикий Запад, где чистый воздух, где пасутся на свободе кони, где она, может быть, найдет ковбойскую любовь.
Ник в маске прошел по всей округе – искал Дани. По пути он убил четырех человек и двух собак. Кто-то сказал мне, что одну собаку он пытался съесть. Наконец он нашел Дани. Она оказала ему сопротивление, дом был разгромлен, и в конечном счете она нанесла ему рану его же ножом. Копы появились в последнюю минуту и стреляли в него, пока он не вывалился из окна второго этажа. Тела его так и не нашли.
Мы подвержены сиквелам. Вот что делает наших парней другими, вот что делает их монстрами – они возвращаются. Брат Дани вернулся в ту же ночь.
Копы отвезли ее в больницу, накачали лекарствами и уложили в палату, а у двери поставили копа для охраны. Ник прошел через все преграды, как гнев Господень. Погибли одиннадцать человек. Именно это всегда расстраивало Дани больше всего. Погибли доктора, сестры, копы, фельдшеры. Те люди, которые бежали навстречу природным катаклизмам, спешили на место дорожных происшествий, а не в другую сторону. Как говорила Дани, некоторые из них бросались наперерез Нику, чтобы выиграть для нее время, чтобы спасти ее. Она говорила, что они ни на секунду не задумывались.
Дани нашла Ника в парковочном гараже больницы. Он спускался по одному из пандусов, шел прямо на нее, без маски, просто двигался вперед, улыбаясь ангельской улыбкой. Она вышибла ему мозги монтировкой. Выбора у нее не было.
Фанаты Ника образовали посмертный культ в честь своего павшего бога. Шли годы, и они усиленно распространяли слухи о том, что человек в маске, убивавший людей, и брат Дани – два разных человека.
– Вы думаете, это правда? – спросила я у доктора Кэрол.
– Не мое дело строить догадки, – ответила она.
В этом и состоял кошмар Дани: а что, если она убила не того человека? Один из обитателей заведения, бежавший тем же вечером, так и не был найден. Гарри Питер Уарден, крупный парень, своими размерами не уступавший Нику, с историей насильственных преступлений за спиной, недержания мочи, издевательств над соседскими животными. Что, если Ник и этот парень вместе дошли до ее пригорода? Ник рассказал парню о своей сестре, о том, что очень хочет увидеть ее, говорил про нее всю дорогу. Никто не может сказать наверняка. Убийца так ни разу и не снял маску.
В голове у Дани застряла мысль: а что, если именно Ника она и встретила на парковке? Что, если это был Ник с кровью, насыщенной «Торазином», что, если это был он, если он хотел, чтобы его сестра отвела его куда-нибудь в теплое место, накормила куриной лапшой, как это когда-то делала мама? Что, если это был ее брат, который наконец вернулся домой и хотел спросить у нее, почему она никогда не приезжала к нему, а она его убила монтировкой?
Я единственный раз видела Дани плачущей – когда она рассказывала нам об этом.
Как кто-то мог узнать об этом? Откуда кто-то мог узнать, что это самый большой страх Дани?
Об этом узнали, потому что она сама говорила об этом в группе.
Об этом узнали, потому что об этом прочли в какой-то книге.
Музыка сотрясает дверь Ская. После множества раздраженных разговоров по телефону доктор Кэрол убедила себя в том, что ей удалось убедить меня в лучшей линии поведения – обратиться в полицию. Теперь, когда Адриенн мертва, Дани задержана, Джулия в больнице, а Хизер пропала (а еще подозревается в поджоге), чем скорее мы начнем разбираться со всеми этими делами в полиции, тем лучше. Полиция начнет задавать вопросы, а мне придется сотрудничать. Я согласилась.