Радужные листики

- Ух ты, здорово, - вымолвил Глеб. – Ничего не понятно, но по смыслу. Приглашаю всех завтра на заседание моего подобщества на речку – будем заниматься плаванием.

- Нет, это я приглашаю завтра всех на речку, - произнёс Василий, - лучше будем рыбу ловить. И не забудьте про удочки.

- Да вы что! – воскликнул Гоша. – Это я приглашаю завтра всех на речку, будем парусник строить. Это же так здорово!

- А мне куда приглашать? – растерялась Оля. – У нас в деревне ни у кого пони нет.

- Тогда приглашай на речку, - посоветовал Василий, - пони, как и кони, любят ходить на водопой и купаться. Будешь осваивать пока это в теории.

- А можно я буду осваивать купание на практике? - спросила Оля. - Сейчас как раз и вода прогрелась.

- Это только в моём отделении, - строго сказал Глеб, – это у меня завтра по плану.

- Кстати, Катя, ты тоже приходи завтра на речку, - предложил Глеб, - будешь в своём обществе тренироваться речные узоры вышивать. А ты, Сашка, тоже приходи на речку, твоё отделение с плюшками будет всем весьма кстати. Утром напеки и приноси часам к двенадцати. Уже все члены общества будут в сборе и с большим удовольствием примут участие в выездном заседании-поедании твоего подобщества.

- А я? – подала голос Маша.

- А ты приезжай на речку, - пригласил Василий, - твоё отделение покорит на велосипеде открытое пространство от вашего дома до пляжа, где все и соберутся. И всё будет замечательно, потому, что у нас будет общий интерес – река, и наше большое общество проведёт своё первое заседание. А если Василий что-нибудь наловит, то и уху сварим.

- Что значит что-нибудь? – повысил голос Василий. – Конечно наловлю, устроим пикник.

- Как же ты наловишь? – удивилась Маша. – Тебе же нельзя, у тебя рука в гипсе.

- Ты, конечно, удивишься, - успокоил её Василий, - но рука у меня после мази совершенно не болит и мне кажется, что и трещины уже никакой нет, и гипс я ношу в основном для бабушки, чтобы она не волновалась. Так что уху я вам обеспечу.

- А мы тогда тоже что-нибудь поесть принесём, - в один голос присоединились Катя с Олей.

- А я лимонад привезу, - сказал Гоша.

Народ от такого предложения явно оживился, через десять минут были распределены обязанности – кто за что отвечает, и кто что готовит и приносит.

- Вот видите, что получилось, - вдруг заявил Глеб, - не хотели один ОПОП, а в результате у нас семь маленьких ОПОПчиков, и все они всё равно в одном большом ОПОПе. Так что, уважаемые опоповцы и опоповки, заседание ОПОПа продолжается!

А Василий, приняв важный вид, продекламировал:

Мы в ОПОПе как в матрёшке:

ОПОП – ОПОПчик – ОПОПёшка.

Все опопцы, опопята –

Опопенные ребята.

И опять раздался гомерический хохот: это снова был Глеб.

(Вы только не подумайте, что гомерическим хохот назвали потому, что его якобы издавал любивший неистово похохотать древний грек Гомер. Нет, всё совершенно не так. Древний грек Гомер действительно был, и жил он, как вы уже должно быть догадались, в Древней Греции, и любил он не столько хохотать, сколько сочинять поэмы про олимпийских богов. А поскольку эти боги были весьма жизнерадостны, то любили посмеяться, и от их громоподобного смеха сотрясалась земля. И греки, в благодарность за то, что Гомер первым сумел открыть всему миру, как смеялись их боги, увековечили его имя в истории таким образом.)

За Глебом заливисто захохотала Оля, тут же к ней присоединилась Катя, а потом и все остальные. Насмеявшись вдоволь, довольные и радостные в предвкушении пикника ребята отправились по домам, договорившись на завтра собраться на речке часам к одиннадцати. Исключение составлял только Василий, которому нужно было быть на реке заранее, потому что, как понимаете, каким бы рыбак хорошим ни был, но большой улов за пять минут никак не обеспечить.

Поехала домой и Маша. По дороге ей в голову пришла интересная мысль: «Как же все любят образовывать всевозможные общества. И чем больше обществ, тем больше их председателей. Может это от того, что кому-то не получается руководить дома или на работе? Вот брали бы с нас пример: каждый организует общество имени самого себя из одного себя, и сам собой руководит. И мучиться с другими не нужно. И статус есть. А если кто ещё и присоединится - вообще замечательно».

Глава 70. В которой Маша размышляет о душе (с ударением на втором слоге) и домысливает до того, о чём и современным психологам не прочь задуматься.

На следующее утро Маша опять проспала. Договорившись в одиннадцать встретиться с ребятами на реке, она в это время встретилась только с бабушкой, причём на кухне.

На плите опять что-то булькало и шипело в большой кастрюле.

- Садись за стол, - распорядилась бабушка, - я тебе омлет сделала.

- Спасибо, бабулечка, - поблагодарила Маша, - я опять опаздываю, совсем выбилась на свежем воздухе из распорядка. Завтра начну с утренней пробежки, встану в восемь, а то все свои спортивные навыки тут растеряю.

- Не растеряешь, твоя мама звонила, - сообщила бабушка, - им с папой наконец-то дали две недели отпуска, и через три дня вы уезжаете в Сочи. Так что завтра отправляешься в город. Я попросила Матвея, чтобы Василий тебя подвёз до остановки автобуса.

(Так порой случается в жизни: вот что-то ты делаешь, планируешь, ждёшь чего-то, а потом бац! – и возникают совершенно непредвиденно какие-то новые обстоятельства, и всё задуманное идёт наперекосяк, плавное течение жизни прерывается, и судьба вдруг поворачивает тебя на новый путь.)

Маша от неожиданности не знала, что и сказать. Но самое главное – она не знала, что и подумать. С одной стороны, она давно мечтала оказаться на море, всю зиму читала про достопримечательности Сочи, что посмотреть и куда можно будет ещё съездить. И когда у мамы с папой отложили на работе июньский отпуск, она вначале даже очень расстроилась, но потом, уже приехав в деревню даже совсем и позабыла об этом, потому, что у бабушки ей очень нравилось, и с каждым новым днём нравилось всё больше и больше.

- Ну что застыла? – спросила бабушка. – Давай завтракай, потом поможешь мне на огороде, и будем собирать вещи. Июнь-то, видишь как пролетел быстро. Потом, если захочешь, приезжай ещё.

Маша не понимала, что с нею происходило: ей бы радоваться, а не радуется, что-то внутри боролось само с собой, то отпуская, то снова накатывая. «Интересно, - подумала она, - а кто не хочет уезжать: моё Я или Как бы не Я?». Уплетая омлет она как раз и пыталась понять это. С одной стороны, действуя логически, должно было хотеть на море Я – ведь это совершенно осознанное действие, к которому готовились уже несколько месяцев. Но с другой стороны, и Как бы не Я тоже должно было иметь свои внутренние правила по которым Машу следовало отправить на море при этом её не спрашивая. Например, то, что ребёнок хотя бы раз в году должен прогреться на песочке под жарким солнышком, накупаться в солёных морских водах, промывая заодно и заложенный за зиму нос, укрепить свой иммунитет, выработать дополнительную порцию витамина D, отдохнуть от перемены мест, набраться сил, найти ракушку, привезти с моря замечательные камушки-голыши и потом целый год вспоминать об этом. Но тогда что же её останавливало? Получалось, и что ужаснее всего было похоже на правду, что в Маше уживались уже не два, а целых три Я: само Я, Как бы не Я и …..?

- Бабушка, - спросила Маша, - а если ты знаешь, что тебе нужно полить грядки, и ты даже хочешь полить грядки, а тебя внутренне всё равно что-то останавливает, то что это?

- Что это ты такое задумала? – подозрительно покосилась бабушка. – Если я задумала полить грядки, то я это делаю. Тут меня остановит разве что дождик. Ну или колени прихватит, да и то всё равно выползу.