Страница 75 из 75
— Да, ваша светлость, вы совершенно правы, к первому сентября к нам обещались прибыть господин окружной начальник, — Лонгин хитро посмотрел на нас и не выдержав, с нескрываемым торжеством закончил. — И по агентурным данным моя идея очень благосклонно принята и в Минусинске и выше, самим господином губернатором.
Лонгину пришла в голову сумасшедшая идея отправлять пленных китайцев в Россию. Я пару дней подумал и согласился предложить это окружному начальнику, но отправлять только тех, кто примет православие и российские власти должны дать гарантии, что эти люди не будут закрепощены. Мы быстренько послали в Минусинск секретное письмо с этим предложением. Летом наша почта до Минусинска доходила иногда дня за три-четыре, сутки до Порожного, а затем спуск по Енисею. Мужики со сторожевых постов иногда до Минусинска добирались за двое суток.
Никанор Поликарпович еще по осени прислал весточку, что появилось много недовольных нашей деятельностью, слишком много людей стало уходить к нам, а когда началось строительство завода в Кузнецке, жалобы в канцелярию губернатора полились рекой. Отбоя от желающих работать у нас просто не было.
Наша войнушка в России вызвала панику, губернатор рвал и метал, но спешить докладывать в Петербург не стал. После разгрома цинской армии я сразу же послал известие об этом в Минусинск. А вскорости Лонгин получил донесение, что в Улясутае паника и что среди монгольских князей началось нужное нам брожение.
Губернатор успокоился и стал ожидать дальнейшего разворота событий. И вот тут-то Лонгину пришла в голову идея с китайцами. Одновременно с письмом окружному начальнику было послано еще более секретное письмо купцу Томилину. Оно было написано смпати́ческими черни́лами да еще и зашифровано. Никанор Поликарпович просьбу нашу выполнил, провел в нужном русле работу с властями и начал готовить общественное мнение. Поэтому окружной начальник собрался ехать к нам с чисто деловой целью.
— Это просто замечательное известие, — Ерофей мгновенно сменил гнев на милость. — Но я думаю, что это не всё. Наверняка за пазухой ты привез еще что-то, — догадаться об этом было не сложно, Лонгин всем своим видом показывал, что у него есть и другие известия.
— Да, Ерофей Кузьмич, вы совершенно правы, — Лонгин приосанился и начал рассказывать.
— Мои люди среди пленных китайцев доложили, что к пленным просочилась информация о наших планах по отправке их в Россию и они почти поголовно согласны на это, лишь бы не возвращаться в Китай. Естественно поголовное согласие перейти в нашу веру. И что самое интересное, наши китайцы попросили меня походатайствовать за них, в их среде появились опасения, что их мы тоже можем отправить в Россию, — Лонгин говорил на одном дыхании и сделал паузу, чтобы перевести дух. — Они пришли пять человек и в ноги упали, плачут, просят их оставить, говорят, мы все как один примем святое крещение.
Как поступить с пленными китайцами я уже почти решил и известия Лонгина последний штрих к моему плану. Небольшая часть поедет в Россию, они там будут свободными людьми и с них я начну формировать тот рынок труда, без которого невозможна настоящая промышленная революция.
Часть мы заберем к себе, не больше тысячи, рисковать пока не будем. Несколько тысяч поселяться во владениях Ольчея и на новых территориях. А основная часть в серой зоне. Главное условие — принятие нашей веры. За подозрение в измене — высылка в Китай, за измену — расстрел.
Сейчас все они трудились на наше благо, отрабатывали свои прегрешения перед нами, сначала навели порядок после своего вторжения, а потом начали строить, в основном дороги и укрепления, в больших количествах валит лес.
Но главной проблемой была предстоящая зима, чем прокормить такую прорву народа и одеть. Среди захваченных трофеев было огромное количество риса, большие стада баранов и большое количество лошадей и верблюдов. Всего этого богатства нам должно было хватить чтобы, не шикуя, перезимовать, единственное что меня беспокоило, а хватит ли пастбищ и сможет ли эта огромная масса животных прокормиться на подножном корме. Ольчей с Мергеном заверили меня, что раньше, до джунгарско-цинских нашествий в Туве было намного больше населения и соответственно всякого скота.
И естественно я думал о самом главном нашем пищевом ресурсе, как только подойдет сезон мы начнем заготовки кадровых орехов и они нас конечно выручат. Но точную картину наших перспектив должен дать Степан, который ведет перепись всех запасов еды и одежды.
Теперь я понимал, почему столько лет нас не трогал наш могущественный южный сосед, подготовить такой военный поход в наши края дело нешуточное и как ясный день было понятно, что у нас несколько лет чтобы подготовиться у отражению очередного карательного похода, а то что он последует, я не сомневался.
Осень 1805-го года. Светлейшему князю Григорию Ивановичу Крылову не здоровиться, разболелась старая рана полученная в Кашгарском походе и Мария Леонтьевна приказала с утра не беспокоить князя. Но, как снег на голову, в кабинет, куда князь ушел после завтрака, ворвался старший сын Иван Григорьевич. Он командовал Военно-Воздушными Силами княжества и денно и нощно пропадал в дирижабельном парке. В руках у него была радиограмма.
— Батюшка, Лонгин Андреевич сообщает, император Наполеон покинул Булонский лагерь.
Светлейший князь подошел к весящей на стене большой карте Российской империи и долго рассматривал её западные границы.
— Ваш воздушный флот к походу готов? — через дня светлейший запланировал провести последнюю инспекцию подготовленной армии для похода, вернее полетопохода в Европу.
— Да, батюшка, готов, — старший сын светлейшего лично все проверил.
— Тогда вас ждут великие дела. Пошлите за генералом Пантелеевым. Обсудим последние детали.
20 ноября 1805-го года состоялось знаменитое Аустерлицкое сражение. В решающий момент сражения, когда главные силы французской армии изготовились атаковать малочисленный центр русской армии на Праценских высотах, в небе над полем сражения показались три невиданных летательных аппарата. Они начали бросать на французов бомбы, которые взрывались в воздухе над французскими колоннами. Одновременно с этим сто двадцать орудий Усинской армии с закрытых позиций нанесли артиллерийский удар, а десять тысяч усинских гвардейцев, вооруженных казнозарядными винтовками, под командованием светлейшего и генерала Пантелеева начали занимать боевые позиции на высотах.
К полудню французские войска начали отступление, сражение под Аустерлицем было проиграно.