Страница 14 из 16
Лишь чародеи в первую очередь подчинялись своему ковену. Оттого эльф и пошел учиться в магистерию на отделение светлой магии. Залез в долги по самые кончики своих острых ушей, но сумел получить диплом. Правда, с кучей ограничений на использование ментального дара, нарушение которых грозило не только отъемом лицензии, но и казематами.
Вот сейчас эльфус и расплачивается по счетам, пытаясь свести концы с концами.
Мысли о долгах и деньгах – одни из самых печальных. За время путешествия они не раз посещали меня. И по всему выходило, что хоть я и не простолюдинка, а по земным меркам ближе всего к обнищавшей баронессе из захолустных земель, но по прибытии нужно искать работу. Иначе быстро и качественно протяну ноги, совсем как образец для памятников, что ныне квартирует в Мавзолее на Красной площади.
Именно по столь прозаической причине все дни полета, что мы провели в компании с крысявкой, я тщательно изучала три старых газетенки. При первом прочтении мятых желтых страниц меня мучила зевота от колонки светской хроники и объявлений, кто на ком женился и с кем развелся. При втором – сводило скулы от первых полос с «сенсационными» заявлениями вроде: «Глава Винной гильдии на праздник первой луны бесплатно выкатит пять бочек верлисского красного для граждан белокаменного Марома».
Я еще подумала, читая подобные статьи, что и сюда пролезли ушлые рекламщики, которые под видом безобидной новости о халяве расхваливают «чудесный букет» и «превосходный вкус» конкретной марки пойла. Как призналась крыса – на вкус жутко отвратного: она сама как-то пробовала, когда на дирижабле перевозили три сотни бочонков этого самого верлисского. А я лишь убедилась, что и здесь реклама – двигатель торговли. И, как и в родном мире, выхлоп от нее режет глаза, дерет глотку и туманит мозги.
При десятом прочтении газетенок у меня даже появились любимые места, цитаты из которых я помнила наизусть. Это были объявления о вакансиях. Увы, на многие должности я не подходила. Даже в пресловутые прачки, швеи и булочницы не годилась. Не умела я профессионально ни стирать, ни штопать. Нет, дома бывало терла руками пятна, но чтобы целый день мурыжить чужие портки… Тут, боюсь, спасует не моя гордость, а банально физических сил не хватит.
Занять же место штатного иллюзиониста в кабаке льера Нориуса (требовалось «наведение миловидных женских фантомов, не сильно обремененных одеждой», как значилось в одном из объявлений) я не могла по той лишь причине, что дар у меня был дикий. А обучение… Как категорично заявила крыса: не факт, что силы дара хватит, чтобы меня взяли в магическую академию бесплатно, а платно – еще деньги надо найти.
От меркантильных размышлений отвлекли шаги. Лязгнул дверной засов – это принесли еду. Сегодня меня почтил своим присутствием лично капитан.
Эльфус поставил на стул миску с кашей и положил на пол полный бурдюк.
– Наш полет подходит к концу, – начал свою речь он, немало меня удивив. Со слов крысы, в момент появления в каюте капитана юркнувшей под кровать, лететь нам еще изрядно. – Поэтому считаю, что свою часть сделки я выполнил. Теперь дело за тобой. Поклянись душой, что никому не расскажешь о том, что я читал твои мысли.
Он так и не договорил «без твоего согласия», словно опасался, что и у стен есть уши. Но мы и без того друг друга поняли.
– А как же еще десять дней пути? – начала было я, памятуя о том, что торг всегда уместен, неуместна бывает лишь цена.
– Пространственный карман. Мы прошли через него щепу назад, чтобы доставить ценный груз, – туманно пояснил эльфус. – Так что скоро мы будем в Эйссе. Поэтому поклянись.
– Как именно? – задала я вполне закономерный вопрос.
Ибо из всех клятв знала только «зуб даю» и «да чтоб у меня комп больше ни разу не включился». Но, думаю, это не совсем те слова для чародейского обета.
Мои подозрения оправдались. Слова оказались совсем иными: они сплетались, как стебли виноградной лозы, цеплялись друг за друга, образуя причудливый узор, за которым смысл лишь проглядывал. Эльф произносил всю эту муть в надежде, что я буду просто повторять за ним. Не на ту напал! Это все равно что подписывать договор, не читая, а я, закаленная налоговыми выкрутасами Джоконды Анакондовны, не просто привыкла договора читать, но еще созваниваться с юристом по поводу формулировок и заглядывать в справочник по грамматике на предмет необходимости запятых.
Я молча дослушала витиеватый поток словес, из которого дельным было лишь то, что реши я рассказать кому о том, что эльф шарил в моей голове, меня настигнет смертельное проклятие, а после того как я окочурюсь, душа должна будет полететь, как призывник в военкомат, на службу на его дирижабль.
Оставалось лишь подивиться предприимчивости ушастого. И себя обезопасил, и если что – халявным духом обзавелся…
– Дорогой Рихейнэль, – начала я, – вы не Александр Карелин. Не надо мять мне уши вашей прочувственной речью!
Эльф, знамо, не имевший представления о знаменитом борце, уставился на меня, как на сайгака в кирзачах. Меня же это ничуть не смутило.
– У нас с вами какая договоренность? Вы меня отвозите, я молчу. Ни о каких проклятиях речи не шло.
Смерила капитана взглядом и наткнулась на полный негодования взор. И поняла: эльф попал. Я оседлала своего любимого конька.
– Разрешите напомнить формулировку клятвы, подразумевающую… – Сухой язык в обрамлении казенных фраз заставил скулы ушастого побелеть.
Тем отчетливее проступили пятна гнева на его лице.
А я поймала себя на мысли, что законы законами и притеснение притеснением, но могу поспорить на свой последний золотой – этот эльф пользовался успехом у женщин. Даже сейчас, злясь, он был бы мне симпатичен. Был бы, если бы не был таким засранцем.
Мой спич – что грейдер супротив вычурной икебаны эльфячьих фраз. Такой же приземленный, лишенный подтекста и сметающий на своем пути все препоны. Суть его сводилась к тому же, что и переговоры России с Японией: «Сотрудничать будем, а в остальном… Хрен вам, а не Курилы!» В смысле поклясться я поклянусь, но на своих условиях. И, не дожидаясь согласия ушастого хмыря, четко произнесла:
– Даю зарок, что ни словами, ни рунами не расскажу о том, что капитан Рихейнэль читал мои мысли. – В этот же миг мои руки оплели голубоватые разряды магии, а рот обожгло.
Клятва была принята.
Эльф, глядя на это, лишь недовольно поджал губы, не подозревая, что лазейку в обете я себе все же оставила: никто не мешал мне если не сказать и не написать, то нарисовать процесс чтения мыслей. А вдруг сильно прижмет? Правда, как сделать это, я представляла весьма смутно. Но свято следовала заповедям бабушки Софы: всегда должен быть путь если не к отступлению, то к провалу. Под землю. В знаменитые на всю Одессу катакомбы. А там уже, в подземном лабиринте из туннелей, и отступать не придется.
– Так мы в расчете? – невинно хлопая глазками, уточнила я.
Эльфово «да», процеженное сквозь зубы, было лучшей музыкой для моих ушей.
И вроде бы все выяснили: через несколько часов, или ударов колокола, как в этом мире принято мерить время, я окажусь на земле. Отчего тогда капитан так пристально меня изучает и не уходит?
Когда я уже любовно ласкала взглядом кашу не хуже, чем муженек, отмотавший десяток лет в законном браке, – свою жинку: вроде и пресная уже, и вкус набил оскомину… А все равно, если дюже голодный, за милую душу пойдет, – капитан огорошил:
– Признаться, поначалу я думал, что вы слегка сумасшедшая. Но теперь я окончательно понял: такую умную, наглую и хитрую особу еще поискать.
– А вы умеете делать комплименты, капитан… Так тактично назвать меня крысой… – Я не договорила, а эльф, у которого еще имелись ошметки воспитания, растерялся и смущенно начал:
– Я не имел в виду…
«А вот не надо держать меня за дурочку и кипятить мне мозг, иначе ошпарю язвительностью», – зло подумала я, наслаждаясь своей мелкой местью. Ушастый меж тем понял, что над его словами просто зло посмеялись, и уже более сухо добавил: