Чёрный господарь

— Франц Иоганнович, ну когда же вы завалите нас металлом? — нудю тестю денно и нощно, — я уже металлургический комбинат в Романии строю, с полным циклом. Но он будет зависеть от импорта чугуна.

— Владимир, сейчас построим железную дорогу от Александровского до Старого Оскола, она важнее. Как раз начнёт действовать чугунолитейный завод под Осколом. По расчётам самый мощный в Европе.

— Быстрее бы, а то аж чешется от нетерпения.

Романия имеет кое-какие ресурсы для металлургии, но мало. Её удел (от пророды) всё-таки сельское хозяйство, то есть производство еды. Мои инновации позволят стране войти в пятёрку самых сильных экспортёров Европы по этой теме, а если присоединю Трансильванию, то и в тройку войдём.

Ещё один удел — нефтяная промышленность. Всяких мелких хозяйчиков я постепенно выжимаю из бизнеса, чтобы под ногами не путались. Зато поддерживаю семейство Мегединцеану, которые ещё с середины 50-х занимаются нефтью. Вон, весь Бухарест в их керосиновых лампах, даже уличное освещение. Хотя в нефтяном университете Плоешти некоторые умки мудрят с фракциями, чтобы перерабатывать отходы в светильный газ. А спецы Николауса Отто тоже самое пытаются сварганить из бурых углей.

— Так что, дражайший тесть, третьим уделом хочу сделать металлургию и. может быть, станкостроение. Буду закупать на Руси чугун и поставлять достойное станочное оборудование.

— А как же твои шведы?

— Они довольны сотрудничеством, которое помогает развитию их экономики, даже увеличили производство качественного чугуна для меня. Однако всё уходит в Киль и Петербург, сюда не остаётся ни фунта.

Шеллер поживёт у нас ещё месяц, но труба зовёт За заслуги перед империей его ждёт не только высокая награда, но, вроде бы, и титул князя Мариупольского-Северского. Чего-то Александр Второй расщедрился на похвалюшки и повышашки.

Новый английский полпред, лорд Джеймс Хатчинсон, привёз новые предложения, пытаясь сохранить поставки хлеба именно Англии. Едьба в цене из-за промышленной революции и роста населения в Европе. Прислать канонерки, чтобы надавить, лимонники не могут, а других рычагов давления не имеют. Приходится договариваться и плюшки предлагать.

— Увы, лорд, ваши качественные товары для нас слишком дороги и брать у вас кредиты для их покупки мы не будем.

Вроде я это не так давно уже озвучивал, слово в слово, правда кому-то другому.

— Ваша светлость, мы можем вам построить железные дороги за счёт наших акционеров.

Блин, и о таком говорилось ещё в прошлом году. Придётся отвечать то же самое.

— Нам нужны дороги от Дуная к горам, но есть требования по качеству рельсов и подвижному составу.

— Построим из самого качественного железа, не беспокойтесь.

— Нет из железа нам не нужно, только из мартеновской стали.

Фактически беседа прервалась, так как ни старые пушки, ни списанные, но работающие, станки нам тоже не нужны. Хотя любые мумбы-юмбы (даже европейского разлива) визжали бы от восторга, имея столь классные кредитные удавки.

Полпред отправился готовить секретные телеграммы, чтобы сообщить о происходящем непотребстве и тупизне заносчивых аборигенов, а заодно узнать хоть что-нибудь о "мартеновской стали". Я же понёс свою господарственную особу пожрать чего-нибудь вкусного и полезного.

Я предупреждал болгарских повстанцев, что они пока не готовы к серьёзному противостоянию, но ни Караджа, ни Димитр не прислушались ко мне. Почему-то лидеры были уверены в том, что достаточно начать и вся Болгария поднимется, а затем и Румелия поддержит их. Тем более, что и Сербия во главе с Михаилом Обреновичем вроде вооружалась и собиралась поддержать второй болгарский легион в едином строю в борьбе с османским владычеством. Им бы подождать несколько лет, но 68-ой год принёс лишь несчастья. В апреле Легион был расформирован, в конце мая убит Михаил Обренович, а в июле турки разгромили болгарских мятежников.

Новым князем Сербии стал обучавшийся в парижском Лицее Людовика Великого тринадцатилетний Милан Обренович. Регентом при нём был назначен глава сербского правительства, Милиное Блазнавац. Этот полковник фактически сам себя поставил во главе Сербии, чтобы спокойно продвигать свои идеи. Даже скупщина его поддержала, чтобы народ смог отдохнуть от сербских князей.

— Ваша светлость, — пояснял мне Адлерберг-младший, — вам следует установить личную негласную связь с Блазнавацем и начать гуманитарную акцию в Сербии.

— С чем это связано, Александр Владимирович, и не побеспокоит ли это турков?

— Его императорское величество имеет виды на помощь Сербии в получении независимости. К сожалению, нынешний малолетний князь подвержен влиянию французов, как и конкурирующие с ним Карагеоргиевичи.

Из беседы вытекало, что мой "гуманитарный" авторитет может привести к переоценке ценности сербских князей в глазах простого народа. Фактически я должен обеспечить будущую смену власти, чтобы какой-нибудь ставленник Александра Второго смог безболезнено занять сербский престол. Например, тот же великий князь Владимир Александрович. Или, к примеру, Константин Николаевич, что сразу же избавит Россию от клана "Константиновичей", вполне возможно, навсегда. Эдакое раскукушонивание лишних Романовых.

— Господин граф, я продумаю порядок действий, количество средств и специалистов, которые понадобятся для проведения гуманитарной акции.

Хорошо, Владимир Михайлович, когда будет готово, отправьте пакет в Петербург на моё имя.

Наглая рожа отличается от своего отца и считает меня послушным мелким исполнителем. Вот и ведёт себя, как кукловод со своей марионеткой. Небось, уверен, что я буду "его человеком" всю жизнь. Хотя, сама по себе, тема смены династии в Сербии достаточно интересна. Да и армия у них построена по-современному, отойдя от принципов четничества. Тот же Блазнавац старается развить промышленность, чем очень близок мне. Ещё один нюанс в этой стране — изо всех крепостей были выведены турецкие гарнизоны в последние годы.

Повторная встреча с Хатчинсоном хоть как-то поставила флажки на дорожной карте.

— Ваша светлость, дороги с учётом ваших требований, получатся очень дорогими. Возможные акционеры хотели бы получить права на их эксплуатацию на срок до 49 лет, иначе сделка теряет смысл.

— Согласен с вами и готов лично подписать эти условия. Единственно, что вашим владельцам наших дорог придётся выплачивать ежегодно налог в размере 15 % с дохода.

— Это нас устраивает вполне, это нормально и по-европейски, но цены на услуги мы определим сами.

Ну я и покладистый — согласился, не подумавши. А когда подумал всё равно согласился. Всё-таки семь железных дорог от дунайских речных портов и на север к горам. А то, что бритосы за свой счёт мне подарят транспортную инфраструктуру, так я не возражаю. Пусть зилиарды триллиардов потом полвека зарабатывают, мне не жалко, ибо я щедрый правитель.

— Кроме того, ваша светлость, наши дипломаты готовы порекомендовать передачу вам Трансильвании, но на определённых условиях.

— И на каких же, ваше сиятельство?

— Пока ведём переговоры, но когда выясним их, обязательно вам сообщим.

Чего-то меня эта Трансильвания уже достала хуже горькой редьки. Какой-то неудобный коэффициент приращения — площадь Романии увеличится лишь на треть (причём в горах), а население вырастет практически вдвое. И всех кормить нужно, да ещё под два ляма нерусских, в смысле венгров и немцев. Однозначные смутьяны, которые принесут головные боли.

— Вольдемар, а ты не слишком много обещаешь англичанам? — мудро намекнул отец на мои договорённости.

— Отец, их будущие расценки за провоз товаров и населения не страшны. Люди будут оплачивать лишь то, что им по карману. Так что у британцев не останется выхода. Или им придётся делать разумные цены, или они прогорят и придут ко мне.

— Это зачем же, чтобы потребовать компенсаций?