Страница 31 из 42
– Да уж… И ведь подумать только!.. Провернуть такой террор – и на 9 же мая. «День победы»… как-никак! Соболезную – семьям студентов… Но и благо же что – преподаватели успели уйти. Бывает же!.. За десять минут – вышли. Будто – чувствовали!
– Говорят, – понизила голос светленькая, решив поделиться слухами, – что одной студентке – всё же удалось выжить… И её – перевели к нам в корпус, приколись!.. Вместе – с оставшейся частью её группы… Ну и другими – обучавшимися с ними!
– Да ты что?!.. – Охнула тёмненькая и тут же закрыла рот руками. – И кто – она?
– Не знаю… – Повела плечами, а после и руками – её подруга-соседка. – Но она – чудом выжила: успела выбежать из здания – за минуту, представляешь? Бедняжка!
– Согласна! Потерять – стольких… Да ещё – и так!.. Ужас! – Пискнула брюнетка, зажмурив ещё и глаза: то ли уже и от подступивших слёз, то ли ещё и от страха.
– Да… Семерых, кажется! А остальные – отмечали дома… – Кивнула блондинка. – Так и что забыли эти же семеро – в том корпусе и в тот день: до сих пор выясняется!
– Внимание, студенты!.. У меня для вас – новость! – Раздалось по помещению громогласных и не терпящим возражений – женским строгим голосом из коридора.
– Ой! Кураторша… – Шикнула демонесса и, вновь же разгладив складки на своей юбке, встала у стула – со своей же всё правой стороны. В то время как и слева, повторив все её действия – всё с той же одеждой, только и белого цвета, рядом встала и ангелонесса.
И в аудиторию зашла взрослая и рослая, светлая женщина-ангел, сорока пяти лет; с высоко поднятым, почти что и на макушке, пучком тёмно-каштановых волос, вытянувшим и без того её высокий и бледный лоб с чёрными и широкими бровями, как и резкие, острые скулы, пока и её же светло-серые глаза были устремлены вперёд, вместе с длинными чёрными ресницами и клювовидным носом, возвышающимся и почти накрывающим тонкие алые губы и ровный округлый подбородок; и в белом брючном костюме, из брюк со стрелками, полупрозрачной блузки под пиджак, с небольшим галстуком и в белых же лодочках на тонкой и высокой шпильке.
– Как вы все уже наверняка прекрасно знаете – три дня назад, в результате теракта, произошедшего во втором корпусе, погибли студенты: с третьего и четвертого курса соответственно! Для нас, как и для семей погибших и пострадавших, это – огромная боль и утрата! – Торжественно поклявшись, что замыслила только шалость, произнесла она. А затем – перешла к назиданию и беспрекословному подчинению. – Пока идёт следствие, администрация и мы все – просим вас соблюдать осторожность: и не гулять по улицам – после комендантского часа! До этого же времени и в случае обнаружения бесхозных вещей, как и подозрительных личностей, просим сообщать об этом всём – лично нам же!
– Кто не знал – тот у-знал! Кто недо-понял – понял… А что – за новость-то? – Проговорил демон-брюнет с первой парты второго ряда, скрестив руки на груди и натянув тем самым ткань рубашки на своём накаченном и рельефном теле – ещё больше. Параллельно ещё изогнув свою правую чёрную широкую бровь, сощурив левую вместе с глазом, и смерил женщину перед собой внимательным и ожидающим взглядом своих больших тёмно-карих глаз – из-под полуопущенных чёрных ресниц; сжав и тонкие губы в одну полосу – заострив ими скулы и поджав вверх свой же угловатый подбородок.
– К нам в корпус – была переведена единственная выжившая, среди студентов в тот день, студентка! И так же – к нам была переведена оставшаяся часть её группы и обучавшиеся вместе с ними: в параллели и том корпусе! А у нас в группе – как раз не хватает одного студента: после того, как и твой же сосед взял академ. Другие же – «делиться» не захотели… Как будто – и в детском саду ещё, ей богу-дьявол!.. Кхм! И было решено, что именно она отныне – будет учиться с нами-вами! Кариночка?.. – И обернулась к выходу из аудитории, выискивая глазами девушку. – Проходи, пожалуйста! – И, стуча чёрными шпильками, в аудиторию прошла «приятная» брюнетка, хоть и «уступившая» чёрной форме, но так и не осилившая полностью отказаться от «своего стиля»: так что чёрные же лодочки с красной подошвой, как и её уже почти что и тотем, личный авторский знак, оставила при и на себе – даже пусть и хромая на левую ногу!
И, придержав под конец своего «некрестного хода» правой рукой своей чёрный же рюкзак, она встала рядом и по левую же сторону от куратора, улыбаясь ребятам. На что, и осмотрев её с головы до пят, «сильный пол» группы – призывно засвистел-заулюлюкал; неимоверно и взаимно, к слову, тем самым – обрадовав и саму «новенькую». «Слабый же пол», в то же самое время, от любых комментариев – воздержался да и вовсе отказался! Но и по этой же «их» тишине, как и по этому же всё «их» молчанию, девушка сразу определила – кто не имел ничего к ней, а кто имел, но промолчал: обрадовав её – дважды!
– Она потеряла… достаточно – в тот ужасный день! И ей теперь нужны – лишь поддержка и опора. Только наша же и с вами – забота… Мы же окажем её – ей, правда?
– Конечно! – Ухмыльнулся рыжий паренёк-ангел с последней парты третьего ряда, не отводя своего зелёного взгляда от неё, так ещё и подмахивая короткими рыжими ресницами и поигрывая широкими рыжими же бровями на своём узко-низком бледном лбу, заставляя тем самым и свои же светло-рыжие веснушки на полных щеках и орлином носу «пуститься в пляс», пока и уголки же его полных губ были растянуты почти и до ушей; а за счёт и последовавшего же следом прикуса нижней губы ровным рядом белых зубов – и его же округлый подбородок взметнулся вверх.
И, оскалившись так же и в ответ, девушка сжала своей левой рукой, сквозь чёрную же кожу рюкзака, холодную металлическую рукоять чёрного же пистолета с глушителем!
*
– Карина?.. Что ты здесь делаешь – на праздниках: мы же закрыты – до понедельника! – Проговорил девушке охранник, но, так и не получив от неё ответа, лишь проводил её своим удивлённым взглядом.
– Так, кто тут не переобулся, а?! Так ещё – и не разделась, ты погляди на неё! А ну-ка… Вернулась – обратно. Живо! – Вылетела из кладовой уборщица, но, и заметив таки, а заодно ещё – почти и узнав девушку, с громким стуком опустила полное прозрачной водой серое пластиковое ведро и светло-коричневую же деревянную швабру с тёмно-синей тряпкой на пол. – Стоп! А это – не Карина, случайно? – Сказала-спросила она – уже не себе и у себя, а у охранника, ткнув пальцев в воздухе в спину так и удаляющейся от них, ни разу не притормозив, до конца ещё не веря в происходящее и что ранее же переобувавшаяся и переодевавшаяся – могла вдруг и не по правилам поступить.
– Она самая… – Ответил он ей, ещё и сам не до конца придя в себя – от визита.
– Что она здесь забыла?.. По привычке, что ль? Аль будильник сработал?..
– Кто ж её разберёт: прошла – так ничего и не сказала… Да и не ответила!
*
– Карина?.. Ты – нас собрала? – Удивилась «рыжая» девушка.
– Зачем?.. О чём – ты хотела поговорить? – Продолжила за ней – её «подруга».
…
– Это, что, пушка?! – Отозвался «светловолосый» парень.
– Не делай – этого! «Зачем»?!.. – Подорвался с места – уже и «брюнет».
…
– Останови-и-ись!!! – Кричала «шатенка» – меж выстрелов.
– Сука, хватит!.. Что ты делаешь, Карина?! – Проорал «бритоголовый брюнет».
…
– Прости… Прости меня, пожалуйста! Я не хочу… Не хочу – «умирать»! Отпусти-и! Прошу-у… – Верещала «шатенка» на коленях – у её ног.
– Выпусти – нас!.. Спасите! Помогите!! – Кричали уже и в унисон – все.
*
«Я буду словом боль. Тебе досталось испытай…»: поставив очередную песню из плейлиста «dom» на чёрном плеере на «паузу», Карина вытащила, наконец, свои чёрные же проводные внутриканальные наушники из своих же ушей – свободной правой рукой. Плейлист стоит «на repeat’е» – уже четвёртый день подряд, а так и не надоел! Да – и не отключался… Не убавлялся даже – ни разу! И, намотав их на плеер же, убрала его во внутренний карман своей коралловой кожаной куртки, склонив голову к левому плечу и просканировав взглядом студентов. Ну что, «товарищи», поиграем в наш маленький ад?