Страница 23 из 42
– Не суют свои напыщенные носы – не «в свои» дела! – Фыркнула девушка.
– Стой-стой-стой… Стоп. Мне нужно это переварить! То есть, вся эта бурда про то, что я тебе понравилась – …
– …правда! – Вновь кивнула она, а я окончательно запуталась и воззрилась на неё огромными глазами. – Из всех тех, за кем я присматривала в прошлом, по крайней мере, ты мне нравишься – куда больше их. Ты… волевая!
– Станешь тут «волевой», когда: падаешь – больше, чем поднимаешься!
– Не жалуйся! – Смерила меня брюнетка строгим и хмурым, словно и воспитательным, приструнительным взглядом. А после – и снова широко улыбнулась, не только губами, но и глазами, в которых загорелась ещё и какая-то мысль. – Будет и на твоей улице праздник… И довольно скоро!.. Если ты примешь – правильное решение.
– То есть?.. Что за… «решение»? Так ещё и – «правильное»…
– Относительно своей дальнейшей судьбы! Видишь ли… Да. Я спасла тебя… Но и всё равно же – с одним условием: всё и все, вся – везде и всегда имеют свою цену. Твоя, и «моя» же в том числе, ты должна – стать… и быть с нами!
– Как это?.. С «вами»!
– Стать – демоном-хранителем!
– Ты – сёрьезно? – Усмехнулась я и закатила глаза. А вот это – уже реально за все возможные и «не» рамки: что приличия, что и… морали! Каким: «демоном»? Так ещё и – «хранителем»! Я же только-только, уже и час назад, узнала и даже поверила во всю эту… мистику, а уже должна стать – одной из них! Скорая – уже не нужна. Вызовите – дурку!
– Серьёзней некуда! – Рыкнула девушка. Ой! Всё-таки – разозлилась… Нужно как-то сгладить углы: себе дороже – её как-либо, на что-либо да и кого-либо, в данном же всё случае – себя, провоцировать. Тем более – в пока ещё закрыто-замкнутом помещении!
– А альтернативы – нет?
– Есть… – Склонила она голову к своему левому плечу и осклабилась, «играя» чёрными острыми ногтями, в свою очередь, по правому. – Я стираю тебе память, возвращаю время и всё остальное на свои места – и ты погибаешь «своей» смертью!
– Круто! – Хлопнула я в ладоши – и показала ровно тот же знак обеими следом. – Такой выбор… Даже и не знаю, что и выбрать-то… Без выбора! А именно… Если я всё же захочу перейти… к вам – я умру. А если не захочу – опять же умру. Это не альтернатива!
– Почему же? В первом случае – ты даже и не появишься!.. Ни как человек. Ни…
– Как так? – Спорю, мои глаза стали размером с блюдца – с самые большие и даже «огромные»: из всех существующе-возможных и «не». Что за нафиг?!
– Ну… Когда ты согласишься вступить в «наши ряды» – ты автоматически сотрёшься из памяти: родных, близких и… друзей. Знакомых… Всех! И не будешь значить для них – ни-че-го: ведь тебя просто – не было, нет и… не будет. Вот и всё!
– Это… жестоко! – Нахмурилась я.
– Да неужели?! А так рано умереть и буквально на руках своей же матери – это не жестоко? Доводить их, стоящих у гроба… дочери, внучки и подруги, до нервного срыва – это не жестоко?! Ты принесёшь им куда больше боли – оставшись в воспоминаниях, нежели исчезнув из них и от них же самих: насовсем и… навсегда. «Сов-сем»!
– Но… Но я не могу – так! – И слёзы вновь потекли по щекам сплошным потоком: где-то размывая собой ещё прошлые дорожки, а где-то – и просто накладываясь на них поверх, уже и как новые. – Не могу так поступить и… С ними! Это… Это несправедливо!
– Жизнь – вообще несправедливая штука! Но и в любом случае – решать тебе… – И лифт вновь не спеша начал опускаться на первый этаж!
Пока же и я сама, покачиваясь вместе с ним снаружи, так ещё и из стороны в сторону – внутри, не могла унять очередной же свой срыв и истерику. Что уж говорить – и за принятие какого-либо решения. А и тем более – верного! Трудно было решиться в таком состоянии «не стояния», когда ещё и слёзы продолжали литься из глаз, скатываясь по щекам и оставляя прозрачно-солёные дорожки на коже, щипая и будто бы ещё и разъедая её, вообще хоть на что-то. А тут ещё – и на такое! Да… уж. И вот вроде бы, в момент, приходишь к «правильному решению», разумом и так же вполне «разумно», но и вновь же – вмешиваются чувства! Эмоции и… ощущения! Сердце! И уже не то что «трудно» – «никак»: понять, принять и… сделать это-его. А нужно… Надо! Остаётся – только довериться случаю. И постараться – не думать о последствиях. Так – будет лучше!
И вот, двери, наконец, звякнули – и раскрылись, выпуская брюнетку за пределы досягаемости: зоны доступа, личного пространства и, как ни странно, комфорта! Что ж, и пусть под «крылом у смерти» – как никогда опасно; но и в то же всё время – весьма безопасно. А уж и у «своей-то» – и подавно! И, практически исчезнув из поля зрения, она, будто бы и напоследок, словно бы и «на дорожку», притормозила, шаркнув подошвой туфель в моём направлении – только заслышав мой же тихий голос, зовущий её по имени!
– Ну? Драматически-театральные паузы, конечно, «по-своему» – прекрасны, но…
– …Если я соглашусь стать такой же, как ты, ты исполнишь одну мою просьбу? – Всё же собравшись с духом и голосом же, продолжила я.
– Конечно! Quid pro quo… Только не путай – с Quiproquo!
*
Покачивая ногами из стороны в сторону, девушка с короткими каштановыми волосами, в чёрном костюме, из пиджака с длинными рукавами и укороченных брюк со стрелками, на голое тело и в чёрных же лодочках на тонкой и высокой шпильке сидела на серой деревянной скамейке под прозрачным пластиковым «куполом» остановки на металлических опорах и смотрела на поток солнечного света сквозь пальцы рук. Как сравнительно недавно и одновременно давно – это было: такие игры – уже не приносят той беспечной детской радости, спокойствия и уюта! А как бы хотелось вернуться в прошлое – и ещё раз проделать такую штуку… «той» собой. Попускать солнечных зайчиков и… Вдоволь насмеяться! Набегаться и… Надышаться. Где же те её – пять лет?
Но и уловив боковым зрением приближение большого бело-синего металлического объекта, она, так и не закончив, да и не ответив, тяжело выдохнула и направилась к нему! И, поднявшись по чёрной металлической лестнице с чёрными же прорезиненными ступеньками автобуса, лишь мельком оглядела «контингент». Затем заплатила за проезд и села слева от молодого парня, лет двадцати-двадцати пяти, со светло-каштановым ёжиком волос, что, прижавшись головой к окну, справа же от себя, держал в руках свой серый мобильный телефон и неустанно вращал его между своими средним и большим пальцами правой руки, держа левую либо в кармане, либо на левом же бедре или колене, постукивая ладонью или выстукивая же пальцами какой-то лишь себе известный и понятный ритм: то ли ждал звонка и так сильно переживал из-за возможности вдруг его не услышать, то ли просто нервничал и пытался хоть чем-нибудь себя отвлечь. Но и стоило лишь белым металлическим дверям закрыться, а затем, спустя время, вновь раскрыться со скрипом и глухим хлопком, как он резко вздрагивал, осматривал всё окружающее его в общем, людей в частности, что в нём находились и только зашли, и вновь прижимался к окну. Даже невооружённым взглядом было видно и понятно, что его что-то пугало. И очень сильно – пугало! Взгляд его серо-зелёных глаз – не мог остановиться ни на чём и ком конкретно: ни на секунду. Да он даже в окно не смотрел, всецело поглощённый прокручиванием телефона в руке, пока его же тонкие губы были сжаты в одну белую полосу от напряжения. Как и острые скулы, по которым то и дело шныряли желваки. В то же время, как и на фоне общей же бледности худого лица, его светлые широкие брови – были сведены у переносицы. А длинные ресницы – слишком быстро порхали; и временами – даже дрожали. Вместе с кончиком длинного и острого носа, что и дёргался им же в такт. Словно бы он задыхался – и таким образом старался поймать больше воздуха! Одновременно и с капельками пота, что и сразу же почти утирал своим левым рукавом серой вязаной кофты, надетой поверх белой футболки. И тут же затем проводя, левой же рукой, по волосам и влажному высокому лбу. После чего ненадолго подносил телефон к губам, не касаясь его, а только угловатого, почти и квадратного подбородка, что-то шептал с закрытыми глазами – и вновь начинал крутить его, стуча и ногами же в чёрных рваных на коленях джинсах, словно отбивая ритм белыми высокими кроссовками.